— Прекрасная история, Жюли. Очень изобретательная. Неужели ты думаешь, что я в нее поверю?
— Не знаю, — сказала она с тоской в голосе. — Но если ты сомневаешься в моих словах, отправь картины на экспертизу. Это тебя, может быть, успокоит.
— Успокоит? Забудь об этом. Не беспокойся насчет экспертизы, уж это-то я обязательно сделаю. — Джоун посмотрел на часы. — Прямо с утра я позвоню кому-нибудь, кто сможет произвести первоначальный осмотр. Но это не объяснит мне, что же ты все-таки делала.
— Значит, ты должен решить, веришь ты мне или нет.
— Ты, должно быть, шутишь. — Его лицо омрачилось, когда он посмотрел на нее. — Как я мог так в тебе ошибаться?
— Я никогда не лгала тебе, Джоун.
— Но и не говорила мне правды.
— Не говорила, — согласилась Жюли.
— Ты проводила со мной время, спала со мной, пробралась ко мне в дом, использовала меня…
Джоун опять и опять возвращался к этому, и она не знала, как заставить его изменить свое мнение.
— Я не использовала тебя. Мне это не было нужно. Я сама проникла в твой дом.
Он подошел к ней, дотронулся до ее волос, как делал это уже много раз, но сейчас его рука сильно дрожала.
— Я помню, как увидел тебя в первый раз. Я помню, как думал, что в тебе есть что-то загадочное. Я помню, как хотел тебя.
Жюли с трудом сглотнула застрявший в горле ком. Она понимала, что ей больше нечего ему сказать. Она сказала ему правду, и очень жаль, что он в нее не поверил.
У Джоуна застучало в висках, когда на него нахлынул новый приступ ярости.
— Ты ведь понимаешь, что я могу вызвать полицию и посадить тебя в тюрьму.
— Прекрасно понимаю.
Его брови поднялись.
— Ты не попытаешься меня отговорить?
— Нет.
— Ну же, давай, Жюли, — сказал он с сарказмом. — Потрись о меня своим соблазнительным телом и посмотри, что произойдет. Ты делала это и раньше, и у тебя это чертовски хорошо получалось. Ты же не знаешь, может, я от твоих ласк все забуду. На какое-то время. А если ты будешь особенно усердна, то надолго…
Она скрестила руки на груди:
— Можешь злиться на меня, если хочешь, Джоун. Но не будь грубым.
— Грубым? Очень интересная мысль.
— Я сделала то, что должна была сделать.
— Что именно? Украла? Обманула? Переспала со мной?
— Я сделала то, что должна была сделать, чтобы защитить отца. И то, что я занималась с тобой любовью, не имеет никакого к этому отношения. И ты и другие люди защищают свои семьи. Именно это я и делала. Я не нанесла тебе материального ущерба. Я никому не нанесла материального ущерба. Я лишь хотела сделать так, чтобы к тебе вернулось то, что тебе по праву принадлежит.
— И все? Странно, а мне казалось, что ты воткнула нож в мою спину.
Жюли тяжело вздохнула. Она пыталась что-то ему объяснить, но сейчас ему было слишком больно, чтобы он мог слушать. Он не мог отделить свои личные переживания от того, что она ему говорила. Жюли приняла на себя всю вину и не знала, что еще может сделать. Она устала и едва справлялась с собственной болью. А Джоун увидел врага и выставил все свои силы на оборону. Когда он смотрел на нее сейчас, он видел в ней только врага.
Жюли устало смахнула с лица волосы и сказала:
— Я поеду домой.
Он с вызовом вскинул голову.
— Нет, ты никуда отсюда не уйдешь.
— Ты знаешь, где я живу. Если тебе будет нужно, ты найдешь меня там.
В его глазах появился странный огонек:
— А если я скажу тебе, что единственный способ для тебя отсюда уйти — это заняться со мной любовью. Что ты ответишь?
— Джоун, я…
— Ну же, Жюли, — сказал он, притягивая ее к себе. — Ты же можешь притвориться, и я даже этого не замечу. Ты так хорошо это делаешь.
И, прежде чем она успела что-то сказать, его рот впился в ее губы, с яростью и темной страстью, которая вызвала у нее головокружение. Она не могла бороться, да и не хотела. Жюли мечтала оказаться в его руках и слиться с ним в поцелуе. И, каким бы яростным ни был этот поцелуй, он все еще хотел ее. А она хотела его.
Джоун не успел подумать о том, что делает. И теперь уже не мог остановиться. Он хотел повалить ее на пол и взять ее прямо здесь и сейчас. Он хотел любить ее до тех пор, пока она не будет беспомощно прижиматься к нему, до тех пор, пока не рухнут все ее барьеры, ее защита. Он хотел любить ее до тех пор, пока она не будет умолять его о покое, пока не будут обнажены полностью все ее чувства. А потом он бы посмотрел ей в глаза и увидел бы, остались ли там еще ложь и предательство. Он безумно хотел этого.
Сделав над собой усилие, он оттолкнул ее от себя и отошел к открытой двери, пытаясь совладать с собой.
За его спиной Жюли бессильно опустилась на ближайший диван. Она все понимала. Джоун считал, что обрел доверие и любовь, но это оказалось очередным обманом. И виновата в этом она одна.
Джоун вдруг развернулся и пошел в другую сторону, к бару. Он налил себе довольно большую порцию виски и одним глотком осушил ее. Он подождал, пока тепло спускалось вниз, к желудку, ожидая, что наступит какое-то облегчение.
Но этого не произошло. И больнее всего было то, что он все еще любил ее, все еще хотел.
Жюли никогда не сомневалась в могуществе Джоуна Дамарона. Никто другой бы просто не смог вытащить из постели эксперта по картинам на самом рассвете, но он смог. Он просто позвонил, предложил крупный гонорар за консультацию и послал за экспертом вертолет. Тот появился и провел экспертизу.
Жюли зря надеялась, что Джоун смягчится, если узнает, что она сказала ему правду. Он воздвиг между ними ледяную стену, и Жюли чувствовала ее холод и неприступность.
Она привыкла защищать того, кого любила. Если бы она только знала, как защитить Джоуна от самой себя. Жюли сильно его ранила и теперь должна вылечить его рану. Или заставить его доверять ей.
«Что же делать теперь?» — спрашивал себя Джоун, потирая рукой лицо. Как же он устал… Он посмотрел на часы и с удивлением отметил, что уже позднее утро. Он привык подолгу обходиться без сна, но одного взгляда на Жюли было достаточно, чтобы понять, как она себя чувствует. Она выглядела такой утомленной и уязвимой, готовой вот-вот сломаться. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не приласкать ее. Он вспомнил ее шелковистую кожу, к которой он столько раз прикасался, мягкость ее губ и нежность прикосновений.
Джоуну захотелось обнять ее и поцеловать.
Но он должен помнить, что ей удалось то, что не удавалось раньше ни одной женщине. Она заставила его влюбиться, а потом разбила его сердце.
Он считал, что система безопасности в его доме — самая лучшая, без изъянов. Но он не думал о себе, как о ее составной части. Жюли использовала его и смогла пробраться к картинам. Второй раз этого не случится. В ближайшие двадцать четыре часа он планировал установить новую охранную систему. Такую, сквозь которую не проникнет никто.
