Ульяна Соболева - Черные Вороны. Лабиринт

Марианна целовала его руки, прижимая их к бледным щекам.

— Ты станешь моей женой, Марианна?

Девушка рывком обняла его за шею и спрятала лицо у него на груди, задыхаясь от переполняющих ее чувств.

Влад почувствовал напряжение, как только приблизился к дому брата. До самого последнего момента он тешил себя надеждой, что ошибается и его обоняние играет с ним злую шутку. Но запах дочери он различал настолько явственно, что последние сомнения покинули его, как только он увидел издалека ее машину, покрытую бусинками росы. Теперь Влад знал, что она там. Его разрывало от желания устроить обоим такую головомойку, что бой с ликанами покажется сказкой. Они оба только что перечеркнули все старания короля подписать договор с Майклом Вудвортом. Полночи он разговаривал с этим самоуверенным и напыщенным типом, пытаясь показать ему всю выгоду от сделки. И самым веским аргументом являлся именно тот, что теперь они родственники и семья должна действовать вместе. Какого черта эти двое сорвались с катушек и испортили все?! Буквально все, чего он так долго добивался. Влад требовательно постучал в дверь и едва удержался, чтобы не разнести ее в щепки. Как только Николас отворил, то тут же был припечатан к стене.

— Сволочь! Ты что творишь! Мать твою! Что вы оба творите? Я тебе доверял! Я надеялся, что семья и жизнь твоей племянницы на первом месте, а не твоя похоть! Сукин сын!

Николас попытался освободиться, стараясь не делать лишних движений, чтобы ссора не переросла в драку.

— Ты спишь с моей дочерью в тот момент, когда я пытаюсь наладить отношения с ее мужем?! Ты понимаешь, что вы сейчас сделали?! Вы подписали Кристине смертный приговор!

Николас все же оттолкнул Влада и поправил воротник рубашки.

— Успокойся. Я не хочу очередного скандала!

— Он не хочет? А чего ты хочешь, Ник? Чего добиваешься? Разрушить нашу жизнь? Погубить всех нас? Без Вудворта нам не выстоять. Эгоистичный сукин сын! Разорвал бы тебя в клочья.

Он снова схватил Ника за шиворот и тряхнул.

— Дьявол. Влад! Ты слышишь себя со стороны? Ты вообще вдумываешься в то, что ты говоришь? Отдать одну дочь для спасения другой? Отдать Марианну Вудворту только потому, что нам нужна его помощь в спасении Кристины?

Казалось, его слова возымели действие. Влад разжал руки, и на его лице появилось странное выражение, то ли осознания, то ли безысходности.

— Ты предлагаешь мне выбирать? — хрипло спросил он Ника. — Ты предлагаешь мне выбрать, какой кусок сердца оторвать?

— Папа! Не надо! Не надо, Ник не виноват, это я пришла к нему. Сама.

Влад посмотрел на дочь затуманенным взглядом.

— Что ты делаешь, Марианна? Зачем ломаешь себе жизнь? Себе, мне, Кристине?

Казалось, в этот момент он сломался. Отшатнулся от них как пьяный, закрыл лицо руками.

— Папа!

Марианна сжала отца в объятиях.

— Папа, прости…прости меня…я такая глупая…такая эгоистка…Я люблю его, понимаешь? Я так сильно его люблю.

Влад крепко прижал ее к себе.

— Это ты прости меня, девочка. Прости меня. Я сам не знаю, что говорю. Все это сводит меня с ума…Я не знаю, как правильно поступить. Просто не знаю.

Ник растерянно смотрел на них обоих, отошел к бару, хотел налить виски, но потом, посмотрев на Марианну, решительно поставил бутылку обратно.

Влад услышал, как хлопнула дверь, и они с дочерью остались наедине.

— Ты уверена, что не будешь страдать, Марианна? Уверена, что это именно то, чего ты хочешь?

Марианна крепко прижалась к груди отца, обвила его плечи руками.

— Уверена. Я уверена в нем как в самой себе.

— Я бы не торопился так доверять Николасу.

Марианна посмотрела отцу в глаза и тихо прошептала:

— Ты его не знаешь, папа. Никто не знает его так, как я. Он добрый, он нежный, он преданный. Просто вам никогда этого не показывает.

— А тебе? Тебе показывает? — Влад с недоверием смотрел в глаза дочери, обхватив ее лицо ладонями.

— А мне — да.

— Любовь слепа, Марианна. Иногда мы видим совсем не то, что есть на самом деле.

Влад бросил взгляд на часы у себя на запястье.

— Нам пора. Не знаю, как все пройдет, не знаю, как все закончится, но мы еще вернемся к этому разговору. Я надеюсь, что вернемся.

Марианна вдруг вцепилась отцу в рубашку и тихо прошептала:

— Я иду с вами. Ты можешь начать мне сейчас говорить, что это опасно, можешь запереть меня в этом доме, можешь потребовать от меня повиновения.

— Маняша! — Влад с болью посмотрел на дочь.

— Дай мне сказать, папа. Просто дай мне сказать, потом ты решишь, как поступить. Мы семья. Мы единое целое, и я уже не ребенок. Я готова сражаться вместе с вами. Ведь маму ты не оставишь дома. Даже если мы проиграем, ты думаешь, ликаны оставят кого-то из нас в живых? Мне придется бежать и прятаться, жить, как проклятые носферату. Ты хочешь этого? Я хочу быть с вами в эту минуту. Я хочу или победить вместе, или достойно уйти, сражаясь за нашу семью.

Влад приподнял личико дочери за подбородок:

— Смотрю на тебя, милая, и думаю — кто послал мне такое счастье? Кто послал мне дочь, которой можно гордиться, так как я горжусь тобой. Ты похожа на меня в молодости, ты сильная, отважная. Мне хотелось бы эгоистично спрятать тебя, запереть, укрыть от опасности, но это будет не честно по отношению к тебе. Ты воин, как и все мы. Ты истинная дочь короля. И ты права — мы все должны быть вместе. Но я так понимаю, что мой брат совсем иного мнения на этот счет, и знаешь — раз ты выбрала его, то ему и решать.

— Папа — Марианна с упреком посмотрела на отца.

— Ник решит, поедешь ли ты с нами. А я приму его решение.

Влад посмотрел на брата, нервно пинающего гравий на дорожке возле машины. Ник походил на взволнованного подростка. Немного смущенного, немного строптивого, но в, тот же момент, растерянного. Как ни странно, гнев Влада утих. Николас прав — Влад не может распоряжаться жизнью и выбором своих дочерей. Тем более, обрекать Марианну на вечную муку с нелюбимым мужчиной. Хотя его девочка была готова и на такие жертвы.

Марианна выбежала на улицу и, не стесняясь Влада, прильнула к Нику, повисла у него на шее.

— Мой ответ — да? Слышишь? Мой ответ — да!

Как же она счастлива. Даже в такую минуту. Влад видел, как вокруг них накаляется воздух, наэлектризовывается. Почему то это напомнило его самого с Линой много лет назад. Он смотрел на Николаса и не верил своим глазам. Таким Влад не видел его никогда. Глаза брата стали светлее весеннего неба, они светились счастьем и светом. Тем светом, который можно увидеть лишь на лице безумно влюбленного. Владу не верилось, что именно это выражение он видит на лице того, кого привык считать бесчувственным и циничным интриганом, похотливым и кровавым монстром. Разве монстр может так трепетно гладить волосы девушки, прикасаясь к ней, как к хрустальной статуэтке. Их пальцы переплетались вместе, и они смотрели друг другу в глаза. Влад почувствовал себя лишним, словно вторгался в нечто сугубо интимное и прекрасное.