— Давайте займемся делом! — оборвала она излияния девушки и подошла к креслу, становясь рядом с анестезиологом. Все после. Закончится операция — и можно будет все обсудить с Павлом, а пока нужно сосредоточиться на работе.
Но как бы там ни было, медсестра оказалась права: работал Павел действительно виртуозно. Лиза, как завороженная, следила за его руками, за четкими, отточенными движениями. Последний раз испытывала такое чувство еще в институте, когда любовалась работой профессора, преподающего у них хирургию. Ей определенно было чему поучиться у Соболева. Эта мысль заставила вспомнить об их противостоянии, и Лиза вздохнула. В который уже раз приходится думать о том, что она поспешила принять предложение Левцовой. Место заведующего Павлу подходило намного больше. Тем более, что этому отделению он посвятил столько времени и сил.
— Что произошло? — уточнила она у медсестры, кивнув в сторону пациентки и собираясь таким образом отвлечься от неуместных сейчас рассуждений.
— Авария. Водитель был пьян, не заметил переключения светофора, рванул на красный. Сбил прямо на переходе. Хорошо хоть хватило ума вызвать скорую, а не уехать с места происшествия.
Ее качнуло. Лиза отступила от стола, пытаясь найти опору, но глаза заволок странный туман, и она будто провалилась в вязкую удушливую темноту.
Очнулась от того, что в нос ударил резкий запах нашатыря. Глотнула воздуха, пытаясь справиться с навалившейся слабостью, а потом медленно открыла глаза. Она лежала на кушетке в ординаторской. Рядом с испуганным видом стояла Татьяна Олдина.
— Как вы себя чувствуете?
Лиза поморщилась, попытавшись встать.
— Нет, лежите, лежите, — приказала доктор. — Голова не кружится?
— Нет, — Ильина прислушалась к своим ощущениям. — Что со мной случилось?
— Вам стало плохо в операционной. Давление резко упало. Вы сегодня завтракали?
— Конечно, — такое предположение показалось нелепым. — А как операция? Закончилась? Все хорошо?
Олдина не успела ответить — дверь в кабинет распахнулась, и влетел Павел. Впился глазами в Лизу, оценивая ситуацию, и, кажется, выдохнул с облегчением.
— Татьяна Сергеевна, вы нас не оставите? — та кивнула, выходя в коридор, а мужчина опустился рядом с кушеткой, беря Лизу за руку.
— Как ты?
— Нормально. Как операция? Ребенок жив?
— И ребенок, и мать в порядке. Меня сейчас больше волнуешь ты.
— Да все нормально со мной, правда, — она подняла глаза на Павла и через силу улыбнулась. — И прости за такое непрофессиональное поведение.
Мужчина нахмурился.
— О чем ты говоришь?
— Я должна была тебе помогать, а сама свалилась в обморок. Не понимаю, как могла такое допустить, — ей действительно было дико неловко. — Воспоминания навалились. Как будто заново пережила все, что случилось тогда. Прости.
— Перестань сейчас же. Тебе не за что извиняться.
— Чуть не сорвала операцию.
Он покачал головой.
— Ты бы ее не сорвала. Но мне безумно жаль, что тебе пришлось вспомнить все это.
Дотронулся рукой до виска Лизы, убирая упавшую прядь волос. А хотелось сделать намного больше: обнять, стирая мучительные воспоминания, прижать к себе и никуда не отпускать. Если бы он только мог! Сейчас женщина напоминала хрупкий фарфор, прикасаться к которому было нужно с особенной осторожностью.
Лиза попробовала сесть.
— Уверена, что можешь?
— Со мной все хорошо.
Мужчина кивнул.
— Ладно. Наверно, я слишком горячусь, но когда увидел, что тебе стало плохо, у меня чуть сердце не оборвалось.
Она виновата улыбнулась.
— Вот видишь, а говоришь, что мне не за что извиняться. Получается, что я подвергла риску жизнь пациентки, отвлекая тебя.
Он не смог остановить себя на этот раз — склонился, накрывая губами ее губы, а затем чуть отодвинулся, заглядывая в глаза.
— Тебе надо поехать домой. Прямо сейчас. И лечь в постель.
— Рабочий день еще не закончился. И я чувствую себя хорошо. Ну, может быть, слегка взволнованна.
— Это не обсуждается.
Она хотела было возразить, но непреклонный тон Павла вызвал в ней какие-то странные ощущения. Это было приятно. И да, ей хотелось подчиниться. Не потому, что чувствовала себя плохо и нуждалась в отдыхе, хотя и это имело место, но осознание того, что он озабочен сейчас ее состоянием и действительно волнуется, не могло не найти отклик в душе.
— Ладно, — Лиза облизала пересохшие губы. — Я поеду домой. Но только с одним условием.
Мужчина с трудом отвел взгляд от ее языка.
— С каким условием?
— Ты приедешь, как только освободишься.
Его пульс участился.
— Обязательно. Как только смогу — сразу буду у тебя.
Едва Лиза вышла из кабинета, Соболев сделал глубокий вдох, прислоняясь к стене, однако восстановить дыхание не удалось. Его как будто сжигало огнем изнутри.
Он влюбился. Сейчас это стало совершенно очевидно. Когда Лизе в операционной стало плохо, он едва сам не лишился чувств. Конечно, не мог позволить себе такого, находясь перед операционным столом, но то, что творилось в его сердце, имело только одно объяснение. Самое неуместное и неподходящее в его случает. Любовь. Да он просто сошел с ума, если допустил это!
— Павел Владимирович?
Мужчина вздрогнул, будто от удара, уставившись на вошедшую в кабинет пару. Совсем забыл, что назначил им встречу.
— Можно? — в глазах женщины надежда перемежалась со страхом, и Соболев приказал себе успокоиться. Он обязан думать о пациентах. Прежде всего, о них.
— Конечно, — жестом указал на стулья, приглашая супругов присесть.
— Есть какие-то новости? — Николай Максимов, начальник одного из крупнейших ТСЖ Приморского района, кажется, волновался не меньше жены.
Павел кивнул.
— Ваши анализы готовы. На следующей неделе сделаем еще одно оплодотворение. С новым препаратом.
Женщина так сильно сжала переплетенные пальцы, что костяшки побелели. Соболев ободряюще улыбнулся ей.
— Наталья Александровна, положительный настрой — это уже половина дела. Не нужно так волноваться.
— Но это уже будет четвертая попытка, — осторожно возразила она.
— Я помню. Но ведь я предупреждал вас с самого начала, что эффект может прийти далеко не сразу. Поэтому мы должны попробовать еще раз, прежде чем обсуждать дальнейшие шаги.
Супруги переглянулись.
— Хорошо, давайте сделаем так, как вы говорите.
— Тогда я заказываю препарат и жду вас в понедельник в отделении.
Наталья кивнула, но сейчас в ее взгляде было куда больше страха. В такие мгновенья огорчение и боль в глазах пациента переворачивали ему душу.
Этот случай был слишком сложным, значительно сложнее всех тех, с которыми приходилось сталкиваться на протяжении последних лет. И ему очень хотелось преодолеть отчаянье этих людей и сделать все, что в его силах, чтобы помочь.
Максимов помог жене подняться и протянул Соболеву руку для пожатия.
— Я сумею вас отблагодарить. Поверьте.
И без это многозначительной фразы Павел знал, что стоящий перед ним мужчина не останется в долгу. Но сейчас его мало волновали связи и возможности того. Он хотел в первую очередь сдержать данное супругам обещание и помочь осуществить самую главную мечту в их жизни.
— Сейчас вам нужно сделать так, чтобы Наталья испытывала только положительные эмоции. Чтобы ее ничего не волновало. Съездите куда-то за город на выходные, как следует отдохните. Настройтесь на хорошее. Это важнее всего.
— Спасибо вам, — женщина снова смотрела на него глазами, полными надежды.
— До встречи, — он подождал, пока за ними закрылась дверь и устало опустился в кресло. Если бы только все получилось. Ему меньше всего на свете хотелось снова обмануть чьи-то ожидания.
Глава 40
