И это подтолкнуло меня к новой мысли. Долгие месяцы я двигала себя вперед засчет такой же ненависти — к Исаеву. Хотела доказать и себе, и ему, что прекрасно проживу без него. Что смогу чего-то добиться. И действительно добилась, но счастливее от этого не стала.
А теперь у меня под сердцем был ребенок. Ребенок, который однажды спросит, кто его папа и почему его с нами нет. И что тогда? Что я скажу ему, зная, что сама лишила его отца?
Отца, который, возможно, спас нам обоим жизнь. Я не могла забыть момента, когда Камиль высадил меня из машины и помчался навстречу возможной гибели. Не могла стереть из памяти того ужаса, что испытала в тот момент. И страха, буквально сводящего с ума в те часы, что я провела в больнице, но не могла даже увидеть Камиля.
И все это помогло мне осознать — жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ненависть и обиды. Нужно уметь прощать. Ради себя самого — в первую очередь.
Все теперь казалось простым и очевидным. Я была нужна Исаеву, а нам с малышом нужен был он. Можно было и дальше испытывать его терпение и нервы, но итог я уже заранее знала. Всегда знала. Как бы ни хотелось убедить себя, что он больше ничего для меня не значит.
Осталось лишь сообщить самому Камилю, что все для нас всегда было предрешено.
* * *
День похорон Ежова выдался дождливым, по-осеннему хмурым. Елизавета Андреевна предпочла устроить прощание в очень узком кругу из буквально нескольких человек и я сделала все, чтобы исполнить ее желание и оградить несчастную женщину от внимания алчущей сенсаций прессы.
Сопроводив ее до дома, я вызвала такси и направилась туда, где предстояло расставить все точки над «i» в этой истории. Я ехала в больницу к Камилю.
— Ты не вернулась, как обещала, — произнес он капризно, как маленький ребенок, едва мне стоило войти в палату.
На это я удивленно вскинула бровь и усмехнулась:
— Ну, я ведь все же пришла. Просто были кое-какие… дела.
— С этим твоим Артемом? — тут же поинтересовался он хмуро.
— Нет. Надеюсь, Артему такие хлопоты в ближайшие лет сто не грозят. Я помогала Елизавете Андреевне с организацией похорон.
Теперь уже казался удивленным Исаев.
— Вот как? И это после всего, что сделал ее сын?
— Ее сын — не она. К тому же… нужно прощать людям их ошибки.
Он попытался приподняться в постели, но я ловким нажатием на грудь уложила его обратно.
— Ай! — поморщился Исаев. — Женщина, ты добить меня хочешь?
— Дай-ка подумать… — закатила глаза я. — Пожалуй, нет. Ты нам еще нужен.
— Нам? — взметнул он вопросительно брови и, не дождавшись ответа, поймал мою руку и притянул к себе. Так близко, что я уже практически на нем лежала. — Скажи… а я вхожу в число тех людей, которым положено прощение их ошибок?
Я внимательно посмотрела ему в глаза.
— Это будет зависеть от того, что ты скажешь дальше.
— Марина, я лю…
— Камиль, я беременна, — перебила я его.
Он растерянно моргнул, а я угрожающе наставила на него указательный палец:
— Если ты только посмеешь спросить, от кого — я организую и твои похороны тоже.
Он поднял вверх руки, а потом прижал меня к себе еще теснее.
— Это что… правда? Я стану отцом?
— Станешь, — рассмеялась я. — Но только если пообещаешь мне, что больше никогда не будешь во мне сомневаться.
— Обещаю! — выпалил Исаев, не задумываясь.
— Что ж, посмотрим на твое поведение… а пока…
Я склонилась и прижалась к его губам, погружаясь в поцелуй, которого мне так не хватало все эти месяцы.
И только теперь ощутила, что по-настоящему спокойна и счастлива.
Эпилог
Я взволнованно прикусила губу, исподтишка глядя на Пьера в ожидании ответа. Он задумчиво хмурился, листая альбом, и по его лицу я не могла понять — считает ли он увиденное провалом или совсем наоборот?
Наконец Пьер отложил альбом и тяжело вздохнул. Я сглотнула, ожидая услышать, что все, что я придумала — абсолютно никуда не годится.
— Первое — купи себе графический планшет, — заговорил после паузы, показавшейся мне вечностью, друг. — А второе… ох, Марина… как же я разочарован!
Он страдальчески закатил глаза и мое сердце упало. Все же не стоило, видимо, совать свой нос в дело, в котором ничего ровным счетом не смыслила.
— Так плохо? — спросила едва слышно, потому что губы предательски задрожали.
Пьер посмотрел на меня с удивлением.
— Плохо? Марина, да это гениально! Гениально настолько, что я уже понимаю — после родов ты ко мне не вернешься. У тебя теперь свой путь.
Он снова тяжело вздохнул и я придвинулась к нему ближе и взяла его за руку.
— Мой путь всегда будет тесно связан с тобой, потому что ты — неотъемлемая часть моей жизни, — выпалила совершенно искренне.
Друг усмехнулся:
— Даже не думал, что самые приятные слова в моей жизни мне скажет самая несносная девчонка, которую я только видел!
— Сочту за комплимент, — усмехнулась я и перевела взгляд на альбом.
— Так что все-таки скажешь? Можно заказывать пошив?
— И не только пошив! Надо развернуть рекламную кампанию, организовать показ… — воодушевленно затараторил Пьер.
— Подожди-подожди! — рассмеялась я. — Какой еще показ?
— Показ коллекции на подиуме, конечно! И ты сама должна быть среди моделей, которые будут это демонстрировать!
Я растерянно уставилась на Пьера, потом скользнула взглядом по альбому. Когда пару месяцев тому назад я мучительно пыталась понять, чем мне теперь заняться и что я хотела бы делать в принципе, ни о каких показах я совершенно не думала. Просто пыталась применить на практике то немногое, что успела вынести из общения с Пьером и своей бывшей работы. А еще — сделать это актуальным для своего нынешнего положения.
— Притормози, Пьер! — взмолилась я и осторожно уточнила у друга:
— Ты же заметил, что это — эскизы одежды для беременных?
Он посмотрел на меня в ответ, как на ненормальную:
— Конечно я заметил, Марина. Я же не слепой!
Теперь уже я смотрела на него с тем же выражением.
— Ну и скажи на милость, кто захочет смотреть на нас, беременных, перекатывающихся, как колобки, по подиуму?
— Захотят! — спокойно уверил меня друг. — Беременная женщина несет в себе особенную красоту. А твоя одежда прекрасно ее подчеркнет.
— Ох, не знаю… — пробормотала в ответ. — Я думала просто заняться распространением своей одежды через интернет-магазины…
— И это мы сделаем тоже! — горячо отреагировал Пьер и оценивающе уставился на мой живот. — Что ж, времени у нас, видимо, не так много, а вот дел — по горло! Так что… за работу, девочка!
* * *
Показ коллекции, экстренно сшитой в кратчайшие сроки, осуществился, когда я уже с трудом могла передвигаться вообще, а не то, что по подиуму. Но Пьер упрямо продолжал настаивать на том, чтобы я сама представила несколько нарядов из коллекции и под его напором я сдалась.
К моему счастью и вопреки всем опасениям рожать прямо на подиуме все же не пришлось. И я благополучно дотянула до афтепати, на которой собрались все самые близкие для меня люди. Но были здесь и те, кого увидеть было настоящей неожиданностью.
— Привет, — улыбнулся мне Артем, протягивая букет цветов. — Великолепный показ.
Я взглянула на него с удивленной улыбкой:
— Теперь ты не просто ценитель женской красоты, но еще и красоты беременных?
Он рассмеялся:
— Нет. То есть, я ничего не имею против беременных! — поправился он тут же. — Но я пришел просто чтобы тебя поздравить.
Его глаза лукаво блеснули, но в глубине затаилась легкая грустинка, когда Винский добавил:
— А еще, чтобы сказать — я всегда буду жалеть о том, что так безнадежно опоздал… во всем. И все же… я очень за тебя рад.
— Спасибо, — улыбнулась я ему с искренней признательностью.
— Ты опять пристаешь к моей жене? — раздался позади шутливо-грозный голос Камиля и его сильные руки бережно обвились вокруг моей весьма раздавшейся талии, если ее вообще теперь можно было так назвать.
