— И что это было? — я плюхаюсь рядом, грубо бросив на скамейку сумку-мешок.
Максим вздрагивает и оборачивается ко мне.
— Привет! — улыбается мерзавец этими самыми ямочками.
— Ага, — я складываю руки на груди и упрямо смотрю вперед.
— Ты о чем? — наглец придвигается слишком близко, отчего в нос ударяет такой любимый запах цитрусовых фруктов.
— Об этом, — пытаюсь подмигнуть одним глазом, изображая его, но вместе с одним подмигивающим глазом, одновременно подмигивает и второй, а моя нижняя челюсть при этом съезжает на бок.
Максим как-то странно хмурится и всматривается мне в лицо:
— У тебя лицевой нерв что ли защемило? Слушай, не переживай, думаю это лечится.
Вот же гад! Вспыхиваю.
— Это в твоей тупой голове защемило, идиот! — ударяю его в плечо кулаком, — я спрашивала, про твои миленькие подмигивания вон тем, — кивая в сторону удаляющихся девушек, которые периодически оборачиваются на нас.
— Ааа, — довольно расплывается этот котяра, — ревнуешь, малыш?
— Малыш у тебя в штанах, — необдуманно брякаю я и тут же краснею. Уж мне-то не знать, какой «малыш» в его штанах!
— Ой, договоришься, — угрожающе качает головой, — придется напомнить.
А я и не возражаю, я только за!
— Это всё? — Максим обхватывает мой подбородок ладонью и поворачивает к себе. Теперь мы смотрим друг другу в глаза.
— Ты с ними флиртовал, я видела.
— Я просто проявил дружелюбие, у девчонок было веселое настроение, я поддержал.
— И часто ты так поддерживаешь? — не удерживаюсь уточнить я.
— Ты все-таки ревнуешь, — щурится Максим, — но мне это нравится!
— Тебя? Ревную? Пфф! — цокаю я.
Мы смотрим друг на друга, не прерывая зрительного контакта, а потом неожиданно Максим облизывает мой нос! Черт! Я расслабляюсь и начинаю хохотать! Как у него так получается?
— Девушка, говорят вы делаете отменный кофе? — Мистер-Дьявольские ямочки игриво подмигивает и вальяжно забрасывает руку мне на плечо.
— Верно говорят! Отменный растворимый баночный кофе! — подыгрываю ему.
Лицо Максима искажается такой гримасой, будто его сейчас стошнит, а я смеюсь еще громче.
На самом деле я до сих пор не научилась пользоваться адовой машиной. Каждое утро я нежно протираю поверхность глянцевого монстра, нахваливаю и стряхиваю невидимые пылинки, а потом со спокойной душой делаю себе растворимый дешевый кофе!
***
Смотрю на огромную эмалированную миску клубники, привезенной Максимом, и соображаю, что с ней делать. Бессонная ночь мне гарантирована. Плохо, что мама далеко, уж она — то быстро с ней справилась: и варенье наварила бы, и компот накрутила, и пироги спекла.
Вообще, с появлением Максима наш холодильник не справляется! Он отродясь не видел столько продуктов, сколько их в нем стало находится. Максим каждый день балует нас чем-нибудь вкусным и полезным.
— Я завтра лечу в Москву, — под негромкий шум кофемашины неожиданно произносит Макс.
Пенная губка замирает в руке, и я пытаюсь переварить услышанное. Летит в Москву. Интересно, мы в тех отношениях, когда я имею право спросить «зачем»? Или это будет выглядеть навязчиво и неуместно?
— В командировку, вместо отца, — продолжает Максим, избавляя меня от мучений.
Выдыхаю, но в голове рождается новый вопрос, который заставляет меня нервничать — «когда вернется?».
— В четверг вернусь. Потерпишь?
Я же говорила, что он умеет читать мои мысли? Все еще не верите?
Максим обвивает мою таллию и утыкается носом в затылок, глубоко вдыхая мой запах. Я заметила, что зарываться носом в мои волосы, ему доставляет огромное удовольствие. Прикрываю глаза и утопаю в этой нежности. По телу пробегает орда мурашек, низ живота наполняется приятным теплом, и я невольно поджимаю пальчики на ногах.
Ну как тут можно потерпеть? Я же совершенно зависима от него. Только в четверг, а сегодня понедельник. Это значит мы потеряем нашу среду, день, когда я освобождаюсь пораньше, и мы неистово любим друг друга. Всего два дня в неделю, когда я могу беспрепятственно трогать его руками, ласкать каждую клеточку его потрясающего тела, наслаждаться любимым запахом и отдаваться чувствам, а не украдкой зажиматься по углам и целоваться, как подростки в подъезде.
— Конечно, — я стараюсь придать своему голосу твердости, но понимаю, что звучит слишком жалко.
47.
Саша
— Я соскучилась, — переступая через себя, тихонько говорю в трубку.
Имею ли право? До сих пор не знаю, но не сказать не могу. Потому что я правда дико соскучилась. Прошло всего полтора дня, а мне кажется, будто мы не виделись месяц.
Зажмуриваюсь как в детстве, ожидая его реакции, словно это может спасти. Слышу в трубке долгий выдох. Курит. При нас с Никиткой никогда не курил, да и запах никотина от него перестала ощущать. Нервничает?
— Как дела по работе, всё уладил? — перевожу тему, чтобы избавить от лицемерного и обязательного «Я тоже». Я не принуждаю, проявление чувств должны исходить искренне, а не в угоду шаблонам и правилам.
— Решаю, — снова шумно выдыхает.
— А я ведь до сих пор не знаю, кем и где ты работаешь, Филатов, — пытаюсь пошутить и вернуть нашему разговору легкость и непринужденность.
— Я, если честно, тоже не знаю…Кем и где работаю, — невесело отвечает он.
И что-то такое щемяще-тоскливое, печальное и обреченное проскальзывает в его голосе.
— Ладно, перекур закончен, мне пора, — стремительно уходит от темы.
— Угу, давай, пока.
Собираюсь класть трубку, потому что, знаю, что Филатов никогда не прощается, но слышу:
— Саш?
— Ммм…?
— Я тоже… — и кладет трубку.
Улыбаюсь, как дурочка! Два коротких слова, но каких объемных по смыслу! «Я тоже»…
Сейчас я, как никогда, понимаю, что нам нужно поговорить! Это его такое несмелое, но такое важное признание что-то всколыхнуло во мне. Я чувствую, что пора определяться, дать название нашим отношениям, а не плавать в придуманном мире «мнимой семьи».
Хватит жить утопическим «Мне сейчас хорошо, а завтра будь, что будет», мне нужна уверенность в завтрашнем дне, поэтому завтра, в четверг, мы обязательно обо всем поговорим.
***
Стою перед зеркалом и пытаюсь стереть с лица дебильную улыбочку счастливой дурочки, но та совершенно не собирается покидать моего лица.
— Прихорашиваешься перед встречей с тем красавчиком, который встречает тебя каждый день? — Вика становится рядом, облокачиваясь плечом к стене. — Что-то вчера не видно его было.
Вика — неплохой специалист и в принципе, как человек, она тоже достаточно адекватна. Но Вике в этом году тридцать пять и она не замужем, без детей и даже без намеков на личную жизнь. Поэтому чужая личная жизнь её интересует куда больше, чем отсутствующая своя.
— Он в командировке, — думаю этой информации ей будет достаточно.
— Это же младший брат Филатова Данилы, так? — не унимается Вика.
— Так, — достаточно грубо отвечаю я, давая понять, что не намерена больше продолжать этот бессмысленный разговор, но нас прерывает мой трезвонящий телефон.
По началу я вздрагиваю, мимолетно надеясь, что звонит Максим, но потом прислушиваюсь к себе и понимаю, что сердце не екает от всплывшего имени на экране, не бегут мурашки, не учащается дыхание, не дрожат коленки и не потеют ладошки.
— Здравствуй, Данила! — выхожу в коридор, чтобы коллеги, в особенности любопытная Вика, не грели уши.
— Привет, Саа-ша! — тянет Данила, — как твои дела?
— Все хорошо, спасибо! А твои? — на самом деле я очень рада его слышать.
— Мои? — парень ненадолго задумывается, — я как раз по этому поводу и звоню.
— О, Господи, Даня, что случилось? Ты меня пугаешь? — в моей голове проносится калейдоскоп картинок, что могло произойти, и все они, отнюдь, не радужные.
— Саа-ша, прости, я не хотел тебя напугать, — Данила меня интонацию и его голос звучит виновато, — случилось только хорошее!
Шумно выдыхаю.
— Рассказывай!
