Одежда окончательно упала на пол, а Андрей поднялся в полный рост. Она не видела его, лишь слышала тяжелое частое дыхание. Сначала далеко, потом все ближе к её шее и затылку. Он снова раздумывал, медлил в нерешительности перед последним броском навстречу страсти, после которой ничего не будет как прежде. Ничего не будет таким же после вкуса его губ и жара его тела. И он вернулся, подыгрывая её новым правилам. Не смотреть в глаза правде. Закрыть их и делать вид, что это не они сейчас стоят здесь съедаемые плотскими желаниями.
Он мягко обнял её за талию одной рукой, а второй провел по плечу и шее, затем спустился к груди. Вот так, со спины, не глядя ей в глаза и не целуя в губы, лишь снова поцеловал шею. Вика накрыла его руки своими, молча призывая не останавливаться, чтобы они сейчас не собирались совершить. Было и страшно и невыносимо жарко сейчас от его тела, прижатого к ней. Но вот он скользнул рукой по её животу, и пальцы его достигли гладко выбритого лобка. Это, кажется, приятно его удивило, потому что он громко застонал и закусил её плечо зубами, потом покрыл поцелуями. Пальцы же задвигались дальше, опускаясь все ниже и глубже, изучая её на ощупь и наслаждаясь открытиями.
Вика коротко вздохнула и больно закусила губу, пытаясь сдержать стоны, его пальцы были словно из раскаленного железа, либо это она становилась взрывоопасной. Нежная кожа в промежности была настолько чувствительной, что казалось, от одних только этих ласк она улетит на самую вершину удовольствия. Но ещё больше возбуждало то, как они прижался к ней всем телом. Будто хотел поглотить её, вплавить в себя, в свои твёрдые рельефные мышцы, в свою гладкую кожу, горящую огнем под её пальцами.
Вика в голос застонала, когда Андрей начал активней ласкать её внутренние губы внизу, то и дело проталкиваясь между ними скользкими от выделившейся смазки пальцами. Он перебирал ими, зажимал и потирал клитор, отчего Вика изгибалась и раскрывалась всё сильней, ноги её сами собой раздвигались все шире, приглашая и зовя на ласки. Ещё. Ещё! Сильней и большего хотелось.
Руки Вики сами собой потянулись к его шортам сзади, она вслепую нащупала пуговицу и молнию, и стала дергать за них, пытаясь наконец избавить Андрея от одежды и ощутить его тело целиком под своими пальцами. В руках и в себе.
Он на мгновение отвлекся от ласк, отчего Вика застонала от невыносимой потери, но она знала, что ему нужны руки чтобы, наконец, высвободиться из слишком тесных шорт и вернуться к ней во всеоружии. Шорты упали на пол и он небрежно оттолкнул их ногой. Жадно припал к телу Вики, снова заключая его в свои объятья, хватая грудь, целуя и закусывая шею, выхватывая редкие, но жаркие поцелуи в губы. Но самое главное, продолжая свои ласки рукой. Вика чувствовала, как по внутренней поверхности бедра течет её собственная смазка. Но Андрей лишь легко скользил, сжимал и перебирал пальцами так, что глаза Вики закатывались и закрывались сами собой. Никогда до этого ей не было так приятно, не было столько удовольствия от одних только мужских рук, которые вылепляли из неё сейчас что-то совершенно новое и искрящееся.
Ещё! Ей нужно было ещё больше. Она потянулась рукой позади себя и скользнула пальцами по животу Андрея, затем двинулась вниз и накрыла ладонью его горячий член, отчего он громко застонал в её плечо. Сжимая его пальцами в кольцо, она задвигала рукой, пытаясь вернуть ему сторицей отданную ласку. Судя по дрогнувшим рукам, Андрей был сам близок к грани и её прикосновения едва не взорвали его.
Ни секунды больше не мучая её ласками, Андрей отстранился на мгновение и взял руками за бедра, затем надавил рукой на спину, предлагая прогнуться. Вика, не раздумывая, оперлась руками на стену перед собой и нагнулась. Выгнула спину, открывая и предлагая всю себя мужчине, который готов был сейчас съесть её целиком. Мужчине, которого сама так давно хотела попробовать на вкус.
Андрей с тихим стоном прижался к ней бедрами, потерся несколько раз вдоль ложбинки между влажными губками твердым как камень членом и плавно вошёл. Вика чувствовала, как он раздвигает её горячую влажную плоть внутри, какой он большой и твердый, какой бесконечный сейчас в этом медленном движении. Они застонали в унисон от невероятного перевозбуждения, буквально обжигая друг друга разгоряченными телами. Он сжал пальцами её мягкие бедра, погружаясь максимально глубоко и давая привыкнуть им обоим к ощущениям.
Вика задержала дыхание и внутренне сжалась от невыносимой истомы, она сейчас просто сгорит, если он не продолжит. Потому толкнулась ему навстречу в призывном движении. Андрей протяжно застонал, и от звука этого стона мурашки побежали у неё по спине, этот голос делал с ней что-то невероятное. А еще делал член, который начал двигаться всё быстрей и быстрей, толкаясь в неё, разогревая и обжигая изнутри. Заворачивая все ощущения в тугой клубок внутри живота туда, где был сейчас только он всем своим естеством.
Движения становились всё резче и жёстче, дыхание всё чаще, вырываясь стонами на выдохе с каждым толчком. Всё сжималось внутри в предвкушении и ожидании взрыва, в мольбе о пламени между ними, что зажжёт изнутри и разольётся наружу. Вика не могла открыть глаз, боясь, что её разум просто взорвется от ощущений тела, давая волю только стону. Внутри сжималась мышечная пружина, сдавливая Андрея вместе с ней, отчего тот стонал все отрывистей.
Реальность вокруг померкла под натиском набата пульса в ушах и воздуха в легких, под стонами и ослепляющим желанием только одного — достичь желаемого конца безумной гонки. Той цели, что на короткий ослепляющий миг отодвигала всё вокруг, проблемы, людей, чувства, разум. Всё закрывало надвигающейся вспышкой, которая неотвратимо и почти болезненно приближалась.
Андрей уже дышал через раз, едва держась на грани, Вика коротко стонала на выдохе, воздух застревал в легких от напряжения в теле. В одно мгновение он подхватил её под грудью и, приподняв, оторвал от стены, подтянул к себе ближе. Впился поцелуем и зубами в шею, размашисто двигаясь одними бедрами и, быстрым движением опустив руку вниз, сжал пальцами её набухший клитор. В тоже мгновение Вику едва не разорвало от вспышки ощущений, электрическим током разлившихся этой точки. Волнами цунами, почти болезненная, но невыносимо приятная судорога свела её тело и забила в пульсации мышц. Вика длинно вскрикнула, извиваясь в руках Андрея и прогибаясь в пояснице, чувствуя, как мощными движениями он разгоняет эту волну внутри неё и не дает ей сразу угаснуть. Чувствовала как напрягается и сжимается он сам, как судорожно впиваются его пальцы в её лобок и грудь, впитывала эту жаркую энергию, которая вот-вот вырвется наружу и просто сметет её с той точки, где бы она не находилась сейчас в эпицентре этого вихря.
Когда тело Вики свело последней судорогой, Андрей не выдержал и резко вышел из неё, протиснул разгорячённый член между её бёдер и она, чувствуя его, сжала ноги в ответ. Она даст ему, всё, что может сейчас, всё, на что способно тело. Андрей протяжно и болезненно застонал и согнулся, вжимаясь в Вику, член запульсировал между плотно сжатых ног, изливаясь потоком семени. Вика чувствовала, как он вздрагивает и толкается, теряя силы, что вызвало в ней новые остаточные волны оргазма. Разум догонял тело, ловя ощущения, звуки, запахи, загнанное дыхание на коже, стекающие капли, невыносимый стон, от которого всё разрывалось внутри, затрагивающий какие-то глубокие натянутые струны в душе.
Они оба упали на колени, выжатые досуха безумным оргазмом. Сердце билось где-то возле горла. Андрей обнимал её за талию обеими руками и вжимался лицом между лопатками, шумно и влажно дыша ей в спину. Вика чувствовала каждую свою мышцу, будто после изнурительной силовой тренировки. Сердце никак не хотело успокаиваться. Она чувствовала и дрожь в мышцах Андрея за её спиной. Его разгоряченное мокрое от пота тело.
— Вика, — произнес он шёпотом, едва выдавив из себя воздух.
Но этот звук вдруг вернул её в реальность, свет вдруг стал ярче, комната отчетливей. Налипшие на лицо волосы попадали в рот при вдохе, а руки на талии внезапно оказались чужими. Она подняла свои руки и повернула ладонями вверх, на них тонким слоем размазалась красивая серо-голубая краска со стены. Цвета моря под пасмурным небом. Вика вдруг разглядела и стену, и распахнутые окна, и закатные лучи солнца за ними, и звуки живущего города снаружи, где только что, скорей всего, были слышны их крики и стоны.
