тобой проконсультируемся у лучших врачей. Сколько захочешь, столько и родишь. За десять лет наверняка появились какие-то новые лекарства и новые методики лечения твоей болячки. Но только если ты этого захочешь. Заставлять я тебя не буду, и таблетками пичкать тоже. Маш, мне ты нужна, безотносительно того, будут у нас совместные дети или нет. Может, мы еще кого-нибудь потом усыновим.
— И ты не будешь меня потом попрекать? — расплакалась от переживаний Маша. — Что я тебе не родила?
— Маленькая, ну ты что. Я же не мальчик, я прекрасно понимаю, на что подписываюсь. Чем мне тебя попрекать, ты же сама мне все про себя честно рассказала. У меня вон сестра расмножилась за нас двоих. Не плачь, все будет хорошо. Давай я твои глазки поцелую, чтобы они больше не плакали. Ну, что ты, я тебе предложение сделал, а ты совсем расклеилась, машину слезами затопила. Машенька, перестань плакать, слышишь?
Он опять целовал ее, и она все равно вздрагивала.
— Я думала, ты забыл про меня, — горько пожаловалась она.
— Машенька, я бы не смог тебя забыть, даже если бы захотел…
Вот так, слово за слово, поцелуй за поцелуем, исцелял он ее от страхов и внутренних терзаний.
Они съездили и забрали Ваню из садика, причем Юра вместе с Машей поднялся в группу и представился удивленной воспитательнице: «Я отец». Малыш, как ни странно, вспомнил его, потянулся к нему и с удовольствием пошел на ручки.
Маша была так дезориентирована, что в первый раз за вечер обратила внимание на марку автомобиля Юрия лишь тогда, когда они втроем с Ваней вышли из садика.
— Это «Вольво»? — спросила она, притормаживая и разглядывая огромный джип, на котором они приехали.
— Ну наконец-то заметила. Эх, Маша, Маша, а я, может, понтануться перед тобой хотел, а ты даже и внимания не обратила, — хохотнул он. — У меня же теперь большая семья, а это самая безопасная марка. Пришлось поменять машину. У меня и детское кресло сзади есть, не волнуйся.
Юрий пристегнул ребенка и открыл перед ней дверь.
— Поехали?
Она все так же стояла и растерянно смотрела на него. По ее лицу было понятно, что она ошеломлена и напугана таким быстрым развитием событий.
— Юр, а ты был так уверен, что я поеду с тобой?
Он опять дотронулся пальцами до ее лица, засмеялся. Все-таки ее мама была права, она трусишка.
— Конечно, маленькая. Ты же призналась в деревне, что любишь меня. Я от тебя теперь никогда не отстану. Если бы не поехала добровольно — я бы тебя похитил. У меня, между прочим, и наручники есть. А ну, живо в машину!
Какое-то время они ехали молча. Потом Маша спохватилась:
— Мы не туда едем. Тебе мама не дала наш новый адрес? Я сняла двушку недалеко от школы. Это в другом месте.
— Был я сегодня в этой двушке. Дыра же, Маш. Как ты туда могла привести детей?
Она вспыхнула:
— На какую хватило денег, ту и сняла. И не такая уж она и убитая. Были и похуже.
— Верю. Жить мы там не будем, это даже не обсуждается.
— А где мы будем жить?
— В моей квартире.
— У тебя есть в Москве квартира? — удивилась Маша.
— Есть. Сейчас едем туда. Сегодня днем мы с твоей мамой и Зиной перевезли туда ваши вещи из съемной.
Он не стал ей говорить, что купил эту квартиру несколько дней назад.
— А школа…
— Квартира близко, добираться удобно. Сама сейчас увидишь. А дальше посмотрим.
В просторной трешке их встретили радостные Лука и Лордик, сдержанная Зина и непривычно оживленная мама Маши.
— Ну, наконец-то, — Маргарита Сергеевна цепким взглядом выхватила кольцо на пальце дочери. Просияла, крепко обняла смущенную дочь, а потом и зятя. — А мы вас заждались, уже и стол накрыли. Все готово.
А дальше они ужинали разными вкусностями, которые приготовили мама Маши и Зина, обменивались своими впечатлениями от новой квартиры и просто болтали ни о чем. В разговоре принимали участие все, кроме Маши. Она была настолько поражена размахом происходящих перемен в ее жизни, что полностью ушла в себя и вяло ковырялась в своей тарелке с салатом. Юре это не понравилось, и он вытащил ее на кухню под предлогом помочь заварить чай.
— Машуль, ну, ты чего? Что не так? Тебе квартира не понравилась? — он заботливо обнял ее и прижал к себе. Чувствуя, как она опять каменеет в его объятиях.
— Шутишь? Как она может не понравится?
— Тогда в чем дело?
— Когда ты Зину успел перетянуть на свою сторону? Ладно Лука, он всегда от тебя в восторге был, но Зина терпеть тебя не могла. А теперь молчит.
— Мы с ней встретились сегодня утром, когда ты ушла на работу. Она же на дистанционке, весь день дома. Ее телефон мне твоя мама дала. Я ей объяснил, почему отправил вас домой. Мы с ней откровенно поговорили, я рассказал, что к тебе чувствую и как вижу нашу дальнейшую жизнь. Она мне поверила.
— Просто все очень быстро… Я думала, мы с тобой какое-то время просто повстречаемся, ты поухаживаешь за мной…
Юрий тихонько засмеялся.
— Машенька, я обещаю за тобой ухаживать. Но можно я буду это делать, живя с тобой в одной комнате? Я уже не очень молодой, Маш, и не хочу терять ни одного дня. Я и так бездарно растранжирил большую часть своей жизни. И теперь не хочу и не могу отпустить тебя. Вдруг запаникуешь и сбежишь. Не бойся меня, я не буду на тебя давить, пока ты ко мне не привыкнешь. Не будешь бояться?
— То есть у меня даже вариантов нет?
— Избавиться от меня? — он чмокнул ее в нос, посмотрел серьезно. — Нет, Маш, нет у тебя вариантов. Смирись. Зря я, что ли, столько стихов выучил?
— Ты просто смерч какой-то, налетел и закружил всех нас. Понес куда-то, — пожаловалась она. — Я никак не могу прийти в себя.
— А может, и не надо, Маш? Приходить в себя?
— Я словно пледом
укутываюсь выдуманным летом
кристаллизирую чувства в слова
попадаю в капкан темноты.
верь мне, верь мне Москва.
ну или хотя бы
ты*
* Стихи Евгения Соя
Глава 23. Знаешь…
Ровно в девять вечера Маргарита Сергеевна засобиралась домой. Да еще и всех троих детей с собой позвала на ночевку.
— Завтра суббота, можно будет поспать подольше, а Ванька у нас ранний птенчик, в семь утра просыпается. Так что пойдемте, внуки дорогие, дайте родителям отдохнуть от вас. Им еще нужно до конца вещи
