Надо сперва выспаться, после форс-мажора не могу логически свести концы с концами. Понять причину ненависти ко мне. Либо проделки конкурентов и она заранее шпионила за мной, тогда выходит, что всё было насквозь пропитано фальшью и обманом. Или был иной мотив, и именно его и надо будет разгадать. Сплошные загадки, покрытые мраком.
Едва нога коснулась порога родительского дома. Ко мне подбежала сиделка отца дежурившая днем. Лицо белее мела. Сердце ухнуло вниз.
— Антон Александрович, плохо, очень плохо. Как хорошо, что вы оказались дома. Скорее к нему, он просит, — сглотнул вставший ком в горле. Не сейчас, я не готов. Знаете, жизнь не спрашивает вас о профпригодности. Она лишь преподносит удары, один за другим. Шел в спальную комнату, как в тумане.
В нос ударил отчетливый запах лекарств и тлена. Я держался весь день и тут прорвало. До чего не хотелось, вот так с ним расставаться, словно мы попутчики, которые прошли долгий путь, вместе и наступил час, когда один остается, а другой идет дальше своей дорогой. Наклонил голову, одинокая слеза появилась мгновенно. Смахнул её, краем пальца.
— Привет, — присел в кресло — у кого-то день прошел лучше, чем у меня. — пробую пошутить, а сам сглатываю огромный ворох слез, куда-то вниз. Хотя прекрасно понимаю, что через некоторое время они поднимутся вверх и прорвут преграду.
Он посмотрел на меня с укором, становится больно от одной лишь мысли, что мы уже больше не встретимся ни за завтраком ни за ужином, я не услышу его голоса, ни криков дочери — деда. Казалось, что из сердца вырвали кусок.
Я не сдерживаюсь, как ни старался и становлюсь маленьким мальчиком, сыном своего отца. Хватаю воздух сжатым от боли горлом, скрученным спазмом.
Последние минуты.
— Мать и компанию оставляю на тебя, сохрани в память обо мне. Не плачь, я не жалею ни о чём. Я был самым счастливым человеком, познавшем любовь самой красивой женщины и подарившей мне очаг и сына. Я стал дедушкой. Прожил свою жизнь достойно и мне не стыдно ни за один поступок, он бросил прощальный взгляд на маму. Она стояла с другой стороны, с опухшими от слез глазами
Схватил его за ладонь, сжал её крепко изо всех сил, будто, если не сделаю этого, из него уйдет последняя песчинка. В буквальном смысле.
Он успокаивал нас, как мог. Сжал челюсти до хруста, и не смог сдержать потока слез. Опустил взгляд. Столько бед за раз, я не выдержу, сорвусь по новой.
Мама вскрикнула, и я замираю. Едва теплая ладонь безжизненно повисла. Он просто ушел …бросил меня.
Встречаюсь с отрешенным взглядом в пустоту. Опустился на колени и положил голову ему на грудь.
— Папа, папочка пожалуйста не уходи, А как же мы без тебя будем дальше жить. А кто меня будет учить уму-разуму, — кричу хриплым голосом- Скорую. Вызовите скорую…
Все звуки разом оборвались, оставляя наедине с оглушающей болью. Обрывая все разом. Обратной дороги назад, нет и не будет. Ты должен идти вперед не смотря ни на что, ни на кого не опираясь.
Еле-еле поднимаюсь на ноги. Самое сложное впереди. Отпустить, того, кого любил.
— Мама, он ушел со спокойным сердцем. Не плачь, — подошел к ней сзади и приобнял. А самому больно дышать, грудная клетка разрывается изнутри. Естественно, она разрыдалась. Я сам держался из последних сил. Показалось, что ветерок своим дуновением прошелся по комнате. Оглянулся за спину. Окна закрыты. Чего только не померещится?
— Мама, я должен заняться организацией прощания с отцом. Помни я рядом с тобой, — она приподняла заплаканное лицо и с ничего невидящим взором на автомате махнула головой. Оставил её наедине с ним, рядом оказалась сиделка. Пересилив себя, открыл дверь. Даже не обернувшись, захлопнул ее за собой. Я хотел его запомнить сильным жизнерадостным с ярким огнем в глазах, словно он еще живой. Со мной. Закрыл глаза и плечом уперся в стену, чтобы не сползти по ней, вниз. Эдриан посерел от моего ужасно жуткого состояния.
Да, пришло время. Неизбежное.
Хотелось бежать куда — то вдаль и ничего не чувствовать. Как тебя раздирает от невыносимой боли, ломающей ребра. Бежать не глядя, иначе я разгромлю весь дом. Глаза заволокло туманом. Стало трудно дышать. Очнулся только тогда, когда Бергманн ухватился обеими руками за плечи и пару раз, ощутимо встряхнул.
— Ты должен держаться, быть спокойным, как скала.
Вырвался истеричный смех, звуками напоминающее нечто свистящее- шипящее. Он терпеливо ждал, когда закончится моё безумие. Смех так же резко оборвался.
— Легко сказать. Надеть маску и улыбаться, как ни в чем не бывало.
— Никто не говорил об этом. Но ты должен излучать силу и защиту, чтобы твои близкие чувствовали в тебе незыблемую опору. Вся ответственность за семью легла на твои плечи. Пришла пора повзрослеть. Антон, детские игры закончились.
В воздухе повисла пауза. Я долго молчал, переваривая сказанное. Нервно усмехнулся.
— Ты прав дружище. Моё детство слишком затянулось, — распрямил плечи. Эдриан внимательно посмотрел, сканируя на серьезность помыслов. Натянул непроницаемую маску на лицо. Никто не сможет догадаться, что творится за ней.
— Сначала надо разобраться с одним делом. Навестим одну милую девушку. Одновременно займемся и организацией похорон. Ты со мной? — вопросительно посмотрел на него.
— Конечно. У меня есть её точный адрес.
Глава 15 Эффект бумеранга
Целый день колотило, как в лихорадке. Время тянулось медленно. Вздрагивала от каждого шороха и скрипа половиц за стеной. Мозг изнемогал от напряжения, они словно натянутая струна гудели от бесконечной игры. Не помешало бы отдохнуть от душивших переживаний.
Делаю звонок матери, её обещали выписать через день. Радостная новость ошарашила. Хвала небесам, пришел конец моим мучениям.
Тяжелый день закончился. Никто не приехал за мной. От сердца отлегло. Включаю телевизор, монотонный звук льющийся с экрана, успокаивает. Засыпаю на диване. Ночью снятся кошмары. Один за другим. Просыпаюсь от озноба. Колотило так, что зуб на зуб не попадал.
Ночь. Темно.
Подушка мокрая от пота. Переодеваюсь в сухую пижаму. Одежду, хоть выжимай. Меняю постельное белье. Гложет чувство, словно червь. въедается под кожу и зудит. Совесть изъедала внутренности кислотой.
Накинула на плечи плед и проковыляла на кухню. Выпью горячего чая с булочкой и успокоюсь. На сердце делается тяжело. Становится страшно. Накрывает неимоверно горьким одиночеством. В воздухе витает переменами, которые изменят мою жизнь на до и после.
В этот момент звуки шумного мегаполиса заставляют почувствовать тебя, насколько ты можешь быть в центре событий, и одновременно находиться за чертой происходящего будто инородный предмет. Лишняя деталь. Никому не нужная. Делаю последний глоток остывшего чая и таким образом застаю рассвет над городом с багряными облаками.
Плохая примета. Прилегла на кровать и задремала. Бессонная ночь все-таки оказала своё воздействие на меня. Продолжаю метаться на ней. Вздрагиваю от шума за стеной. Соседи разбушевались не на шутку. Зарываюсь головой под одеяло.
И засыпаю по новой, во сне раздается шум в голове. Просыпаюсь и понимаю, что меня разбудил громкий стук в дверь. Накрывшись одеялом на плечи, семеню босыми ногами. Надеюсь это не полиция собирает показания по соседям. Я ничего не слышала. Рука непроизвольно тянется к дверному замку и проворачивает ключ. Три раза в левую сторону. Скрежет от старой ржавчины режет слух, неимоверно. Тяну её на себя и застываю от шока.
На подъездной площадке стоял он, источник моих кошмаров.
Острый пронизывающий взгляд, кажется таким, нарезают человека на миллиарды кусочков. Попахивало чем-то безумно диким. Вздрогнула, по телу побежал озноб от обволакивающего холода. Дыхание перехватило. В воздухе искрило напряжением.
— Зачем ты это сделала? — было произнесено так, что можно было сразу умереть на месте. Ледяной подтекст фразы, прозвучал, как вердикт — естественно не в мою пользу.
