Ознакомительная версия.
Яго проводил нас в семейную гостиную. Дома были только Акфильды и Бротоны, и когда мы вошли, все четверо молча сидели и читали. Мне показалось, что общее настроение было достаточно вялым. Леди Акфильд подошла встретить нас. Выслушав прочувствованное приветствие Беллы, она тут же отвела ее к мужу, мгновенно поняв, что у него она будет иметь большой успех. Когда она вернулась к нам, Саймон уже успел неторопливо подойти к Чарльзу и спросить его, можем ли мы снять Брук-Фарм. Тот чуть не подпрыгнул от такой стремительной лобовой атаки, но быстро пришел в себя. Более того, вскоре он уже кивал с этакой дружелюбной полуулыбкой, так что я решил, что все будет в порядке. Я заметил, что Эдит, кивнув мне, не встала, а вернулась к чтению. Я наблюдал, как Саймон смотрит на нее во все глаза, но она не желала присоединяться к нам, и он оставил попытки и с новыми силами принялся ослеплять своим великолепием ее мужа.
Леди Акфильд принесла мне виски с водой, вечерний бокал, не дожидаясь просьбы, и это мне польстило. Она проследила за моим взглядом.
– Чарльз, похоже, считает, что Брук-Фарм подойдет, если вы настроены серьезно. Он отправит туда мистера Робертса утром. Нам все равно нужно было закончить этот дом самое позднее к следующему месяцу, так что даже лучше, что придется поторопиться. Можете въезжать послезавтра, и если вы не возражаете, там еще пару дней будут вестись работы. Надеюсь, это значит, что мы часто будем вас видеть.
– О, даже чаще, чем вам бы хотелось. – Я поколебался немного. – Разве Брук-Фарм отделывали не для Эдит с Чарльзом?
Леди Акфильд кивнула:
– Да, но они передумали. – Она посмотрела мне в глаза. – Для нас с Тигрой там слишком мило, – твердо сказала она.
Я кивнул.
– Вот и славно.
За ужином бедняге Чарльзу пришлось несладко. Белла имела большой успех у лорда Акфильда, она рассказывала ему своим хрипловатым голосом всякие неподходящие истории, к его очевидному удовольствию, и он был не склонен впускать кого бы то ни было в их беседу, а Саймон устраивал то же самое – хотя и более благопристойно – для леди Акфильд на другом конце стола. Эдит явно нечего было сказать мужу, хотя с остальными, похоже, ей тоже было не о чем говорить. Она наблюдала, как Саймон окатывает ее свекровь волнами своего остроумия и очарования. В лице леди Акфильд он, конечно, встретил достойного противника, сию достойную леди нельзя было поймать в такую хрупкую сеть, но должен сказать в его пользу – он ясно понимал, что имеет дело с мастерством, значительно превышающим его собственное, а за все время нашего знакомства я редко замечал за ним такое.
– Твой приятель-актер, кажется, очень уверен в себе, – сказала Эдит.
– Почему ты такая сердитая весь вечер? Что с тобой?
– Ничего. И я не сердитая. Хотя мне немного обидно, что ты бросил нас ради этих двоих. Ты уверен, что тебе понравится жить с ними? – Она говорила полушепотом, как будто чтобы разбудить в собеседнике любопытство, но так, чтобы ему было слышно. Мне это начало надоедать.
– Не понимаю, почему нет.
Она бросила еще один быстрый взгляд на Саймона.
– Гуджи к нему очень расположена, должна тебе сказать. За чаем она объявила, что сдала Брук Фарм мужчине, красивее которого в жизни не видела. Я была очень удивлена.
– Неужели.
Мы оба теперь смотрели на Рассела, который смеялся и флиртовал с хозяйкой. Отблески свечей играли в его волосах, он все время встряхивал головой, отбрасывая локоны назад, как нетерпеливый жеребец. Его глаза, темнее, чем при дневном свете, сверкали, как два тонко ограненных сапфира. Я снова взглянул на Эдит. Она тоже была прекрасна и, как обычно, намного превосходила всех присутствующих, но в тот вечер я заметил, насколько в ней поубавилось живости. Помню, как она подмигивала лорду Акфильду, когда объявили о ее помолвке, – но теперь на смену ее мерцающей, таинственной улыбке пришла иная, значительно более величественная и уверенная. И эта перемена совсем ей не шла.
– Он хорош собой, наверное, – проговорила она пренебрежительно. – Но актеры носятся со своей внешностью, как девчонки. Я не могу принимать всерьез мужчину, который беспокоится о глазных каплях и туши для ресниц.
Я повернулся к ней:
– А кто тебя просит принимать его всерьез?
Она занялась своей тарелкой.
Графиня Бротон лежала в ванне в прескверном настроении, иногда изгибаясь всем телом, разгоняя горячую воду и подкручивая краны пальцами ног. Скоро Мери принесет ей завтрак и удивится, застав ее в ванной. Она нарушала порядок, который постепенно установился в ее закрытой жизни. Даже Чарльз был несколько удивлен, когда она выбралась из постели и включила воду.
– Ты собираешься купаться сейчас? – спросил он, глядя на нее как озадаченный щенок. Он едва осмеливался сомневаться в правомерности ее поступков и все-таки, как всегда, опасался перемен.
– Да. Нельзя?
– Почему бы и нет. Почему бы и нет. – Чарльз был не из породы бойцов. – Просто обычно ты принимаешь ванну после завтрака, вот и все.
– Знаю. А сегодня я купаюсь до завтрака. Все хорошо?
– Да. Да. Конечно, – он заговорил громче, потому что она ушла в ванную и принялась чистить зубы. – Я собираюсь с Робертсом в Брук Фарм. Хочешь с нами?
– Не очень.
– Мы посмотрим, что там еще нужно сделать. Думаю, немного, если они там всего на несколько недель. По-моему, странная идея. Разве в отеле им не будет лучше?
– Ну, очевидно, они так не думают.
– Да. Да, наверное, они так не думают. Ну, хорошо. Тебе понравились остальные двое?
– Я с ними почти не разговаривала. Твои родители не дали мне толком взглянуть на них.
Чарльз рассмеялся:
– Должен сказать, эта Белла устроила папаше веселый вечер. Так и представляю, как он наведывается в Брук-Фарм узнать, не кончился ли у нее сахар. Рассел кажется мне немного пронырой.
– Гуджи он как будто очень понравился.
Но Чарльз уже сказал все, что хотел. Оставив жену предаваться новшествам в ее графике, он направился в гардеробную.
Как бы ни звучали его слова, он нисколько не был против сдать дом. Наоборот. Это давало ему уважительную причину как можно быстрее завершить отделку, и раз Эдит больше не нравится идея поселиться там, ему очень хотелось поскорее сдать дом в аренду и покончить с этим. Эти красивые пустые комнаты, которые они так подробно обсуждали сразу после свадьбы, служили ему немым упреком, ставящим в тупик напоминанием, что ему не удалось – что? Понять? Но что такое он должен понять? Они оба с таким удовольствием «обустраивали дом». Он послушно хмурил лоб над маленькими квадратиками обоев и образцами тканей (хотя ему не было совершенно никакой разницы, что именно из этого она выберет), и они робко отмечали, что одна из дополнительных спален может потом «пригодиться», планируя для нее значительно лучшую ванную комнату, чем эта спальня могла надеяться получить. И вдруг, ни с того ни с сего, все это куда-то пропало… Чарльз понимал, что жена недовольна. Он заботился о ее благополучии и внимательно относился к любым признакам ее недовольства, но не мог понять, в чем дело. Что изменилось? И он был в полном замешательстве относительно того, что делать дальше. Он предложил проводить больше времени в Лондоне, но нет, это ее не устраивало. Он позвал ее принимать большее участие в управлении домашним магазином и центром для посетителей при музее, но она считала, что это будет вмешательством в дела его матери. Наконец, он надеялся, что, обустроив Брук-Фарм, можно будет создать там, в Суссексе, светскую жизнь, никак не связанную с его родителями, и таким образом как-то помочь Эдит, но в один прекрасный день та вдруг решила, что все-таки не хочет уезжать из Бротон-Холла, и тут он действительно зашел в тупик.
Ознакомительная версия.
