Сестра застыла с открытым ртом, вызывая у меня смешок. Папина дочка не ожидала, что от ее проблем отмахнуться так легко. Ей еще предстоит узнать, каков отец на самом деле. До смерти моей мамы у нее был лишь любящий воскресный папа, который появлялся, когда у него было время, а голова не была забита бизнесом, деньгами и карьерой. А вот я не удивилась ни единому слову, которое он вывалил на нас. Он всегда был такой. Слишком зациклен на своих делах, в то время как домочадцы болтались на периферии, даже не на втором и не на третьем по важности месте.
— Но папа… Нина… — Алиса растерялась, захлопала глазами и даже перестала плакать.
— Обе в свои комнаты! Ясно?! Чтобы не смели показываться мне на глаза до окончания совещания! — рыкнул отец, указывая пальцем вдоль коридора. — А после мы поговорим о вашем воспитании. И никаких карманных денег.
Алиса закрыла рот, не смея ничего сказать против, а вот мне было откровенно плевать. Никакого удивления его реакция не вызвала. Вот только в груди всё равно пекло, всё же отключить свои эмоции по щелчку пальцев я была не способна.
Прижала с силой верхнюю губу к нижней и практически слетела по лестнице со второго этажа. Пронеслась мимо команды отца, испытывая дежавю. Оказавшись на улице, черканула Глебу сообщение.
«Забери меня, пожалуйста».
Сердце грохотало, как бешеное, в глазах двоилось, а лицо припекало. Не знаю, что именно я ожидала услышать от Алисы, но сейчас после всего случившегося не чувствовала удовлетворения.
Да, я могла бы написать отцу СМС, подробно расписав о плане сводной, но что-то мне подсказывало, что ему плевать на всё, что не касалось его предвыборной кампании. И он доказал это снова. Рубанув по моему сердце внушительным таким топором. И не только по моему, судя по разочарованию, написанному на лице Алисы. Вот только это не служило мне утешением.
«Скоро буду. Минут пять, не больше».
Не ожидала, что ждать Демидова долго мне не придется. К тому моменту, как я дошла до ворот, его машина уже красовалась перед калиткой.
Села внутрь и, наконец, расслабилась. Прикрыла глаза, откидываясь на спинку сиденья. Мне срочно нужна была передышка. Знала, Глеб меня поймет.
Когда я немного успокоилась, открыла глаза и огляделась по сторонам, совершенно не узнала район, в котором мы оказались. Обычный, ничем не примечательный. Скорее, спальный, чем построенный под бизнес-центры. Машина была припаркована внутри двора, а вокруг нас возвышались старые пятиэтажки. Хрущевские, на вид.
Вздернула бровь и посмотрела на Глеба, который расслабленно сидел на водительском месте и глядел на меня с полуулыбкой на лице.
— Ты была взвинчена, решил, общага не то место, где бы ты хотела оказаться прямо сейчас, — пожал плечами, вытащил ключ из зажигания, подбросил его и демонстративно положил в карман. Позер.
Фыркнула и вышла из салона первой.
И прямо, как в телевизионных мелодрамах, на лавочке около ближайшего подъезда оказались бабульки, которые, конечно же, пялились во все свои любопытные глаза на нас.
Застыла, впервые подпадая под такой перекрестный огонь взглядов.
Облизнула сухие губы и даже сглотнула, чувствуя, как от тревоги вспотели ладошки. И нет, чтобы как-то сгладить ситуацию, чтобы старушки не надумали там себе ничего лишнего, Глеб подошел и схватил меня за талию. Дергаться было бы странно, так что в такой позе мы и двинулись к подъезду. Тому самому, около которого кумушки и сидели, чуть ли не щелкая семечки.
Их губы двигались, но я быстро перевела взгляд вперед. Переборола соблазн, но посчитала, что нервы мне дороже.
А как только мы оказались внутри, и за нами закрылась дверь, сжала ладонь в кулак и ударила Глеба в бок. Он слегка дернулся и даже улыбнулся, когда увидел выражение моего лица.
— Чего ты?
Ага, будто он не понимал, чего я так зла.
Как назло, лифта в этом доме не оказалось, так что подниматься пришлось пешком. И, конечно же, на пятый этаж. Сто раз пожалела, что не заставила его завести двигатель и отвезти меня в общагу. Со спортом в отличие от парня я не дружила.
— Будем вместе по утрам бегать, — заявил мне, когда мы оказались около нужной двери.
Прищурилась и поджала губы, не принимая его слова всерьез. А зря.
Но про это я сразу же забыла, как только он открыл дверь, и мы оказались в однокомнатной квартире, убранство которой так поразило меня, что я целый час ходила по комнате с открытым ртом.
— Это мамина добрачная, ей родители подарили, когда она в художке училась, — пояснил Глеб в ответ на мой молчаливый вопрос. — Раньше она ее сдавала, дед запретил продавать, как в воду глядел. А как она в кому впала, я сам сюда перебрался, да и вещи ее с картинами свез. Думаю, она и сама про них забыла. Они у нас в подвале пылились. Иногда думаю, как бы сложилась ее жизнь, не выйди она замуж за отца.
Его слова отзывались дрожью в моей душе, ведь я задавалась таким же. Была ли бы моя собственная мама жива, если бы не вышла замуж за моего отца? Но каждый раз этот вопрос казался мне кощунственным.
«Тогда бы ты не родился. Смотри на этой с позитивной стороны», — написала то, что наверняка сказала бы мне мама.
— А ты права, — согласился со мной Глеб и вдруг приблизился ко мне.
Покраснела, чувствуя, как пульс ускорился, заставляя мои щеки гореть от стеснения. Я буквально ощутила запах его тела, настолько близко он оказался, почти прижимаясь ко мне всем телом. На грани приличий. Нет. Ломая все преграды и пересекая эти самые грани.
— Красивая, — вдруг произнес, глядя на меня сверху вниз.
Хотела было сделать шаг назад, увеличивая между нами расстояние, но его рука придержала меня, касаясь спины, а затем он резко дернул меня на себя. Наши взгляды скрестились, усиливая пожар между нами.
— Картина, — вдруг двинулись его губы.
Я взмахнула пару раз ресницами, непонимающе моргнула снова, а затем проследила за его взглядом. И покраснела пуще прежнего. Так красивой он назвал ее, а не меня. И подошел к ней, получается, а я просто загораживала ее.
— Это мамина первая картина после моего рождения, — он улыбнулся, глядя на нее, и я обернулась, наконец, подмечая детали.
«Это ты?»
Улыбнулась, глядя на карапуза в обрамлении лепестков…
— Пионов, — пояснил Демидов, когда я указала на цвет пыльной розы. — Ее любимые цветы.
С каждым днем я узнавала его всё ближе, и чувства мои от этого росли и крепли, пуская в моем сердце корни.
— А твои какие любимые?
Вопрос был неожиданным, поставил меня в тупик. Цветы…
Пожала плечами, ведь ответа у меня и правда не было.
— Значит, выясним опытным путем, — завел руку за спину и вдруг, словно фокусник, достал оттуда розу. Красную. При виде которой я сморщилась. — Ясно, такая банальщина в топку.
Мужская рука дернулась в сторону, но я успела остановить его. Вцепилась в его локоть, шагнув вперед и оказавшись близко к Глебу. Забрала розу и вдохнула приятный аромат.
— Нравится? — спросил, когда я подняла на него взгляд.
Кивнула, но второй рукой напечатала ему сообщение.
«Приятно, Демидов, но опытный путь продолжается».
Не смогла сдержать улыбку, чувствуя бабочки в животе. Новое для меня ощущение. Но неприятный спазм в грудной клетке всё равно не отпускал.
— Как насчет пиццы?
— Тогда парк аттракционов? — сложила руки в кулачки и чуть прищурился, наблюдая за моей реакцией.
«Нам уже не по пятнадцать».
— А ты капризуля, девочка Нина.
«Но именно такую ты полюбил, разве нет?»
Подмигнула, не веря, что это именно я вела себя настолько игриво и раскованно, чего не делала почти год. Словно именно он возвращал меня настоящую. Возвращал меня к жизни.
— Тогда кино. И не смей говорить мне, что это банальщина. Я еще ни с одной девчонкой на романтическую мелодраму не ходил.
