Борисыч встречал нас во дворе, в компании пса. Андрюха так радостно стремился к своему четвероногому другу, что из машины буквально выпал в сугроб у обочины, Стас только четырхнулся. А мой неугомонный сын быстренько поднялся с четверенек и резво побежал обниматься с псом. Наряженый в новогодний свитер Борисыч даже расхохотался.
— Только ты так больше из машины на ходу-то не выпрыгивай, — когда мы подошли Андрюху как раз отчитывали за излишнюю резвость.
— Да я не мог уже больше ждать! — Восклицал Андрей, пытаясь увернуться от собачьей любви.
— Надо почаще приезжать, Алина, — отчитали уже меня, пока я придушено попискивала откуда-то из недр Борисычева свитера, утонув в его объятиях.
— Я постараюсь чаще привозить, — пообещал Станислав.
Клянусь, дальше мы таскали судочки и все остальное целый час, наверное.
Оглядев довольно таки немаленькую кухню Станислав, приперший остаточное количество каких-то совсем уж мелких контейнеров, предложил:
— Может, все-таки, перенесем стол в гостиную? Мне кажется мы все здесь не влезем толком, только будем друг другу мешать.
— Да уж, — Борисыч согласна почесал затылок, — я уже и позабыть успел что такое большое застолье. Тома! Тома!
— Что такое? — Тамара вплывала в кухню, неся на блюде свой фирменный холодец, видимо, застывавший на балконе. Она ловко увернулась от сборного отряда из Андрюхи и пса и всучила блюдо своему мужу.
— Нам нужен стол! — Возгласил Борисыч, и поставил холодец на подоконник. — Ты не помнишь куда мы его на хранение спрятали?
— В подвал. Только переоденьтесь, — Тома критически осмотрела нарядных мужиков, — а то у нас будет стол и два маленьких чумазеньких чертенка. А мы пока чаю попьем. Девочки…
Андрюха увязался за Борисычем в подвал. Невозможно было даже помыслить о том, чтоб запереть его тут, под женскими юбками, в безопасности и… Скуке.
А там его ждали новые открытия, клады и много-много пыли.
Мы же сели пить чай теплой женской компанией.
— У меня новость, — Тома поставила на стол к чаю блюдо с маленькими, на один укус тарталетками, начиненными сливочным сыром, икрой, креветками и красной рыбой.
— Надеюсь, хорошая, — я прицелилась и подхватила ту, что поближе, с мазком черной икры на макушке и желтым солнечным лимончиком.
— А то. Прооперировали вашего охламона вчера. Правда пока в сознание не приводят, говорят, с завтра начнут потихоньку снимать с седации. Нельзя резко, он же считай больше недели на успокоительных.
— Ох, — свекровь схватилась за сердце, — радость то какая, только капель накапайте.
— Опять вы свои таблетки не пили? — Я постаралась говорить очень строго. Не так давно Борисыч устроил Анне Петровне визит к одному светилу кардиологии, куда я безуспешно пыталась записать ее пару лет уж как. Теперь моя свекровь пила какие-то новые таблетки три раза в день, а капли ей сказали постараться не принимать совсем. Иногда она, правда, забывала, приходилось следить.
У меня же оставалось четкое впечатление, что я воспитатель в большом детском саду.
— Пила, пила, но иногда и капли можно, когда как сейчас!
Говорили мне, что у капелек этих может быть эффект привыкания, говорили…
— Держи, — Тома на правах хозяйки дома выдала капельки, правда, в стакан сама накапала, половинную дозу. — И отвыкай, Ань, нехорошее это дело.
— Да уж теперь точно придется!
— А Татьяне сказали? — Шепотом поинтересовалась я у Томы, когда мы потащили в гостиную тарелки и приборы, сгрузить на приставной столик.
— Нет, я решила что это ваши дела и нечего в них лезть без твоего ведома.
— Надо, наверное, позвонить. Все таки она беременна, волнуется небось.
— Добрая душа ты, Алина, — Тома приобняла меня за плечи.
— Я просто счастлива, Том, и делить с ней мне больше нечего, вот! — И я показала ей колечки, что носила сегодня на цепочке на шее, чтоб не изгваздать во время подготовки. — Стас сделал мне предложение!
PS: Дорогие читатели, к сожалению моя болезнь растянулась сильно дольше, чем я могла ожидать. Нынче я в процессе восстановления, поэтому остальные главы будут выходить через день. Но не переключайтесь) Пока я не могла писать — придумала о чем будет следующая книга и после эпилога вас ждет анонс!
Глава семьдесят пятая
— Поздравляю, дорогая! — Тома обняла меня крепко-крепко. — Ты правда заслуживаешь самого лучшего. А Стасик показал себя взрослым и ответственным.
— Это да. Только вот то его исчезновение на неделю все еще… Царапает так, Том. А вдруг и дальше будет?
— Если ты прямо сомневаешься, — Тома доставала бокалы из старой, еще советской стенки, стоявшей в торце комнаты и не смотревшейся огрызком ушедшей эпохи, — то свадьбу назначьте на лето. Тем более я помню, ты первый раз замуж выходила без платья и фаты.
— Это да, — я фыркнула, вспомнив свой бежевенький костюмчик и дешевые босоножки. — А хотелось, знаешь. Такое, пышное, как торт. Все плюются, дескать фу, колхоз, а я хочу быть похожа на пирожное!
— Ну, не все плюются. Я тут намедни в одной из соцсетей наткнулась на арабские свадьбы. Куда там пирожному, там целая кондитерская разных расцветок, а невеста так целый торт. Трехярусный.
Я тут же представила себя внутри торта жопой. Бррр. Платье, правда, захотелось с утроенной силой.
— Так то небось арабские принцы.
— Пф! — пришла очередь Томы фыркать, — ну у тебя мало не арабский принц.
Хотелось возразить, но тут в коридоре что-то глухо стукнуло, затопотало и мужики втащили в гостиную кучу каких-то палок.
— Дорогая, даже не вздумай ворчать, — Борисыч шел на опережение, — Мы все протерли еще в подвале. Да, чистыми тряпками, нет, разводов не будет.
— Ах ты ж, — Тома всплеснула руками, — хитрый жук в погонах!
— Все, все, — Борисыч ухватил ее, закружил и поцеловал.
— Ты холодный, — она взвигнула совсем как девчонка, отбиваясь от его жадных рук, а я подумала, что вот, я тоже так хочу, чтобы спустя столько лет в канун нового года муж меня обнимал совсем не за талию.
И тут же мое желание сбылось: я пятилась к выходу, не отрывая глаз от обнимающихся хозяев дома и влетела прямо в объятия Станислава.
Не знаю как там через двадцать лет сложится, но прямо здесь и сейчас мне очень, очень нравится.
— А я Томе сказала. — Мы остались вдвоем ненадолго и я стояла, уткнувшись носом в воротник Стаса и вдыхала его запах, смесь мыла, парфюма и пота. — Ну, про кольца.
— Хочешь, сделаем объявление?
— Не думаю, что это хорошая идея, вот так. Я конечно Андрею объяснила, но он все равно еще очень маленький и мне кажется, что вот “мама встречается с кем-то” в его голове никак не связано с тем, что этот кто-то будет жить вместе с нами.
— Логично. Что тогда будем делать?
— Ну… — Я задумалась, — думаю, после нового года нам стоит чаще видеться в присутствии Андрея.
— Да я и раньше был не против, — Станислав был какой-то ошарашенный.
— Ну вот как-то, не получалось. Но теперь вроде все решилось…
****
Вечером мы устроили собственный салют.
Долго шли до конца района, на пустырь. Мимо сияющих окон, мимо веселящихся людей, новогодних витрин. А на пустыре Стас поставил коробочку с зарядами, поджег и побыстрее отбежал.
Почти десять минут и пятьдесят залпов, расцветающие в небе звезды, птицы и разноцветные шары. Как ожившая сказка.
А когда мы шли назад, так, чтоб к курантам уже быть за столом, пошел снег. Андрюха ехал у Станислава на шее и разевал рот пошире, чтоб как можно больше снежинок залетело внутрь. Очень хотел попробовать каков на вкус “небесный снег”, еще не побывавший на земле. Уверял, что упавший и с веток это не то.
Громких объявлений мы не делали, но как-то за столом беседы текли спокойно и медленно, как будто у нас есть все время этого мира. И все обо всем узнали.
О том, что Виталика прооперировали и Анна Петровна не останется без сына, а Андрюха без отца.
