Ничего не понимаю. Но ведь Орловский говорил так убедительно.
А что, если бабулька-дворник его с кем-то перепутала? А что, если тогда в парке он говорил вовсе и не обо мне? Это просто я в тот момент поверила, потому что хотела верить, и не усомнилась?
Но тогда как же моё увольнение и обвинение Регины? Ведь все совпало.
– Ну и чего опять грустишь? Нашла причину! Жизнь-то налаживается. Уже и тропинки сбежались вместе, а дальше, глядишь, так заплетутся косой, что и сам леший не расплетет!
Я чуть не подавилась кофе, услышав сбоку от себя знакомый старушечий голосок и смех.
Тут же повернула голову и увидела на другом краю скамейки бабульку-дворника. Только сегодня на женщине был не рабочий комбинезон, как в нашу прошлую встречу, а кокетливая шляпка и пальто. На коленях она держала сумочку-ридикюль, из которой достала уже знакомый мне футляр и длинный мундштук.
Я проглотила пончик и выдохнула:
– Вы?! – изумившись тому, как неслышно она подошла.
– Я.
– А как вы тут оказались?
– Да так, гуляю с другом. А ты?
– Я тоже… гуляю.
– Ну и как у тебя дела, Ангелина? – поинтересовалась бабулька. Приложив мундштук к напомаженным губам, она ловко высекла искру из невидимой для меня зажигалки и затянулась. – Всё тоскуешь по бывшему женишку?
– Н-нет.
– Значит, убиваешься по прошлой работе?
– Совсем нет. Даже не думаю.
– А вот это правильно. Нечего тебе о прошлом думать, когда новых дел невпроворот! – Старушка вдруг захихикала. – А скоро еще больше будет. Не по зубам ты уже болотной упырице!
Старушка производила странное впечатление, время было вечернее, и спрашивать, что за упырица и из какого болота, я не стала. Мало ли, какой мир у человека в голове.
А тут еще и кот черный нарисовался. Пришел по аллейке походкой «сам себе хозяин» и стал прохаживаться перед скамейкой с поднятым хвостом.
До чего красивый! Крупный, желтоглазый, шелковая угольная шерстка под светом фонаря так и искрится инеем. Мой недавний воришка. Но сегодня я держала пончик, и он на него даже не покосился.
Сел перед старушкой и получил от нее из ридикюля сосиску.
– Держи, молочная!
– Мняу!
– Скажите, раз уж мы снова встретились, и вы меня запомнили, – я тоже вернула взгляд на довольную старушку. Она как-раз затягивалась мундштуком и выпускала перед собой ровные колечки дыма. – А вы ничего не придумали в прошлый раз?
– Когда это?
– Когда рассказали мне про симпатичного парня с ямочками, который за мной следил. Может, всё было не так, как вам показалось, и он просто здесь… гулял?
– Может, и не так, – старушка сощурила хитрый карий глаз, прикладываясь к мундштуку.
– Ну вот, видите, а…
– А может, и так, – загадочно ответила. – Это с какого боку посмотреть.
Нет, бесполезно.
Я расстроилась и вздохнула. Съела кусочек пончика, выпила кофе, следя за котом и раздумывая.
– Не поможет. У меня со всех боков не сходится.
– Что, не на все вопросы ответы нашла?
– Нет, – честно призналась. – Даже близко не подошла!
– Вот и не торопись. Время придет, само все по полочкам разложится.
– Не получится у меня не торопиться, – огорчилась я своим мыслям, подумав об «Империале» и разговоре с Богданом Андреевичем. – Выведут меня скоро на чистую воду, пока я ответы узнаю. Вы не представляете, во что я ввязалась и что успела натворить, пока мы с вами не виделись. Если бы мне месяц назад кто-то сказал, что я на такое способна – не поверила бы!
Одна смета непредвиденных расходов на чеке Орловского и испорченный «БМВ» чего стоят.
– Ну, почему же не представляю? – весело хмыкнула старушка. – Наверняка глупость какую-то учудила, как все девицы. Как будто я сама молодой не была и не чудила! Хочешь, помогу? – неожиданно предложила.
А запах табака у нее на самом деле странный какой-то, словно из разнотравья соткан. Приятный даже, уютный, что ли. Кот и тот принюхался. Подпрыгнув, поймал лапой колечко дыма, и оно тут же рассеялось.
– Только не просите у меня взамен молодость и душу, уважаемая. Мне еще сестру на ноги поднять нужно. Выучить и убедиться, что у нее в жизни все хорошо складывается. Я за нее ответственна. Так что на обмен духовных материй я не согласна. А деньги вы не возьмете – я почему-то это чувствую.
Теперь странная бабулька и вовсе расхохоталась. Даже шляпку придержала.
Я тоже улыбнулась. Ну не может человек все время грустить, пока живет, нет у него таких сил.
– Ты слышал, Баюн? – обратилась к коту. – А говорил, нынешняя молодежь все сказки забыла.
Я решила и это замечание пропустить мимо внимания. Мало, что ли, в парках старушек, которые говорят с котами?
– Расскажи в чем дело, Ангелина, а я послушаю, – предложила собеседница, поглаживая черную шерстку усевшегося между нами кота. – Просто так послушаю. Иногда чужому человеку легче рассказать, чем своему… А молодость оставь себе. Хватит с меня гормональных страстей. Я только сейчас, когда на пенсию вышла, и начала жить по-человечески!
В одной руке оставался теплый кофе, в другой пончик, ну я и рассказала. И про собеседование, и про Гельятину с белым креслом, и про Орловского с его отцом, и про Сан Саныча, который всю эту кашу заварил, протеже в «Империал» ловко пропихнул, а сам до сих пор на встречу с сильными мира «Галактики» не явился.
И неизвестно, явится ли вообще, потому что…
– Где я его возьму? Понимаете, он уникальный и совершенно нелогичный для нашего времени персонаж. Но представляете, они поверили, что он существует! И продолжают верить, иначе бы уже вышвырнули меня без документов из «Империал-Куба». И я уже думаю, может, мне артиста нанять? У меня подруга в драмтеатре работает, наверняка поможет, вот только кто с такой ролью справится?
Старушка потушила сигарету, спрятала мундштук в специальный футляр, и задумалась.
– Есть у меня на примете один очень серьезный «человек», – важно сказала, – думаю, подойдет.
– Ой, да что вы! – я вежливо улыбнулась. – Не берите в голову. Я же просто так рассказала! Пойду я уже домой. До свидания.
Я встала со скамейки, опустила пустой стаканчик в урну и запахнула на груди пальто потуже. Провела рукой по волосам, убирая от лица прядки.
– А метла-то моя, смотрю, на пользу пошла, – старушка тоже поднялась со скамейки, поправляя шляпку. – Ишь какая грива у тебя шелковая!
– Это хороший бальзам и укладка.
– Ну да, конечно… – загадочно улыбнулась бабуля и направилась с котом в противоположную от меня сторону аллейки.
Под фонарями пролетал легкий снежок, у киоска толпились парочки. Я вышла из парка, села в машину, и только теперь позвонила Марьяну. Удивительно, но после разговора со старушкой волнение отпустило грудь, и я почти спокойно рассказала другу о нашей с Максимом встрече.
Но у Марика все равно отвалилась челюсть. И он тоже не смог поверить Орловскому в точности, как я.
– Слушай, а с чего он вдруг такой заинтересованный стал? – подозрительно спросил. – Может, он хочет использовать тебя в работе с корейцами? А что, опыт у тебя есть, презентация готова, ты в курсе их ожиданий и требований… Да может, это вообще их условие – взять Ветрову!
– То-то же.
– Геля, но предложение все равно охрененное, – рубанул Марик правду. – Такие раз в жизни бывают.
– Знаю.
– И что ты ответила метросексуалу? Бросила перчатку в лицо или плюнула в глаз?
– Ничего. Просто уехала.
– Тогда дело задница.
– Угу.
– Давай завтра подумаем, как быть? Я тут с отцовской машиной вожусь и плохо соображаю.
– Давай. Ты со мной, Суббота?
– Да куда я денусь. Только нос не вешай.
Нос я не повесила. Не успела. Засыпáла с мыслью не о предложении, а о том, что завтра нужно срочно поставить елки по всему офису – Новогодние праздники на носу!
Как только проснулась, пришлось вновь переодеваться в Гельятину и спешить на работу.
