Александровне.
— Где она? — спросила она, вытирая слёзы.
— Судя по карте на окраине города, на заброшенных постройках.
Меня начало трясти. Зачем она туда пошла? Там ведь всякий сброд. Даже взрослые люди стараются обходить этот район стороной.
— Я с вами, — сказал ее отцу.
— Нет, ты с нами не поедешь и лезть туда не будешь.
Я сжал зубы. Ехать наперерез нет смысла, так как не знаю, где именно она находится. Вышел на улицу и стал ждать их возвращения. Много думал и корил себя за всё, что произошло. Холод не ощущал, только тревогу.
Спустя час-полтора приехала машина, из неё вышел отец Аиды, он вышел один, обошел авто, открыл дверь, взял ее на руки. Я дернулся. Мне очень хотелось самому ее забрать, но я уже не имел на это права.
Она не шевелилась, а глаза были закрыты. Моё сердце дрогнуло. Оглядев ее, не увидел физических повреждений, но где она была и что произошло, непонятно.
— Что с ней? — подскочил к ним я.
— Отошёл. Тебя это не касается. Довел девчонку, молодец. Чтоб я тебя рядом с ней больше не видел, понял? — яростно прорычал отец Аиды.
Они зашли в подъезд, а я так и остался на улице. Если бы с моей дочерью так поступили, я бы точно убил, а он лишь рыкнул на меня. Сел в машину и поехал к отцу. Не помню как ехал, но точно не раз нарушал скоростной режим. Надо с ним поговорить. Вдруг всё-таки есть какой-то выход из этой ситуации? Поздновато я додумался до этого, но хотя бы так. Если всё решится, я готов на коленях стоять, вымаливать у нее прощения, а если же нет, то окончательно отойду в сторону.
Мы с папой нашли компромисс. Я переезжаю обратно в дом при условии, что вся мебель будет заменена на новую. Думаю и маме будет легче жить в новой обстановке. Всё решилось слишком быстро. Буквально на следующий день папа с утра пораньше забрал нас домой с вещами. Когда мы приехали в дом, он был почти пуст, только рабочие заносили новую мебель и собирали их в комнатах. Отец поехал за документами в школу, мама контролировала рабочих. Я же сделала самое важное и сложное — заблокировала Лео во всех социальных сетях и добавила его номер телефона в черный список. Всё. Обрывать, так обрывать.
Я направилась сразу в свой любимый зимний сад. Здесь я всегда любила проводить время. Моя любимая подвесная качеля-кокон осталась на месте. Аромат исходящий от цветов обволакивал и погружал в свой отдельный мир. Раньше я сидела здесь для вдохновения, чтобы начертить новый проект здания, а теперь сижу здесь опустошенная и никому не нужная.
Размышляя о своей жизни и этой ситуации, я поняла, что это должно было случиться. У многих девчонок есть такие истории с разбитыми сердцами, когда думали, что любовь на всю жизнь, а на самом деле были мимолётным развлечением. Надо всё воспринимать как жизненный урок, чтобы в будущем не повторять ошибок.
Подумать так легко, но перенастроиться очень тяжело и больно. Чувства так быстро не уходят и не умирают, а рана ноет и пульсирует, словно на неё сыпят соль. Честно говоря, строить планы на будущее стало сложнее, вернее, запланированное ранее рухнуло, а теперь я не знала, что делать дальше.
Естественно, ни о каком поступлении в Питер и речи быть не может. Не смогу быть там, после всего случившегося. Этот город стал табу. Болевой точкой, ведь именно там я была безумно счастлива с ним. Оставалась только Москва. И об этом следует поговорить с отцом.
Меня определили в ту же гимназию, в тот же класс, где училась ранее. Время на передышку мне не дали, отправили учиться. Может, это к лучшему, лишних мыслей не будет. Сегодня шла туда, откуда не хотела уходить, но теперь не хотела возвращаться. В голове я уже продумала ответы на их вопросы.
Оказавшись среди своих одноклассников услышала гул и улюлюканье гиен. Здесь учатся дети богатых людей, здесь нет настоящей дружбы, выживает только сильнейший. Нет, тут не устраивают драк, не наносят физический вред, но психологически давить — это их стезя. Эти ребята могут унизить словами, растоптать самооценку и довести до такого состояния, что слабые сбегают из нашей школы через полгода, а то и раньше. Здесь нужно уметь отвечать на их колкости.
— Народ, вы только гляньте, кто вернулся. Аида тебе не понравилась новая школа? Обижали? — с лёгкой издёвкой спросил Максим.
— Я сама кого угодно обижу. А та школа была поинтереснее нашей гимназии, — ответила я, садясь на своё место.
— Да? Чем же интереснее? И почему же тогда вернулась к нам обратно?
Макс — негласный лидер нашего класса. Мальчишки всегда его слушались и старались угодить. Девчонки же липли к нему словно репейник, а он этим пользовался, после чего бросал их, переключаясь на другую. Но встречался он со всеми, кроме с темноволосыми. Видимо, у него есть какая-то психологическая травма, раз так не переносит девушек с таким цветом волос. Половина старшеклассниц перекрасили волосы, чтобы он обратил на них внимание. И это срабатывало. А ко мне цеплялся каждый раз. Тоже чтоль сменить цвет волос? Новая жизнь, новый имидж. И этот придурок наконец отстанет.
— Там парни такие красавчики, не зубоскалят своими остротами, а сразу в репу дают. А вернулась потому, что бабушке больше не нужны помощь и уход.
На лице Макса заиграли желваки. Интересно, что его взбесило больше? Сравнение с другими парнями или то, что я ответила ему?
— И почему же твоей бабушке больше не нужен уход? Ты рукожоп, что не могла нормально помочь? Поэтому отправили обратно?
По классу пошли смешки. Я глядя в глаза Макса, серьезным тоном сказала:
— Потому что она умерла.
Отвернулась. В классе наступила тишина. Прости меня бабушка за враньё. Они и так не знали, что ты у меня есть, но ты ведь и правда умерла, просто чуток раньше, а их это не касается. Я не ждала сочувствия и извинений, Макс не умеет признавать свои ошибки, но на время заткнуть его рот было самым лучшим решением.
От меня отстали с вопросами. Настроения так и не было. Я всё думала о том, что Лео наверняка спокойно обжимается по углам с той блондинкой и радуется моему отъезду. Я мало слушала учителей. Сложно было сосредоточиться на уроках. Всё чаще я погружалась в свои мысли. А
