— Ты как, не устала? — спросил он, когда танец закончился и мы опять ехали бок о бок.
— Нет, ничего. Всё отлично, — я врала, а сердце заходилось толчками и дышать было трудно.
— Не обманывай, — упрекнул Лекс. — Ты побледнела и дышишь тяжело. Совсем я тебя замотал?
— Да нет, ничего страшного. Мне понравилось. А что за имя Лекс? Очень странное, какое-то… Это от Алексей, да? — ну вот, опять я перевожу тему.
— Не угадала, — ухмыльнулся парень. — Хотя все так думаю. Я Александр.
— Защитник, — автоматически перевела я.
— А ты умна, — похвалил Лекс.
— Не стремлюсь соотвествовать времени, — пожала плечами я.
— Почему. Мне кажется умные сейчас в моде.
— Умные и богатые. Ты забыл уточнить.
— Ну почему? — совершенно искренне удивился Лекс. — Есть же бюджетные места…
— За которые вначале нужно заплатить огромную сумму денег, чтобы потом учиться не зная особых хлопот, — закончила я его фразу. — Легче поступить на платное. Там денег меньше.
— А ты цинична для своих лет, — покачал головой парень.
— Я многое перенесла. Тут поневоле станешь если ни циником, то философом. До философствования на эту тему я пока не дошла.
— У тебя острый ум, ты красива, начитана — что могла перенести девушка в твоём возрасте такого…
— О, вот так встреча, — его оборвал хорошо знакомый мне голос, от которого у меня стыла в жилах кровь. — Лисыч, а ты знаешь, ведь Вовка срок отмотал… По твоей вине его на нары упекли. Ты отвечать будешь…
Наглый, прокуренный голос впиливался в сознание подобно болгарке. Снова нахлынули воспоминания и по коже пробежали мурашки. Стараясь быть поближе Лексу, я сама не заметила, как прижалась к нему, а губы сами собой зашептали:
— Нет, только не сейчас. Пожалуйста, только не сейчас. Не надо. Всё так хорошо. Не больно. Только не сейчас.
Ещё несколько минут, я уже знала это состояние, и у меня будет приступ. Панический страх, бег, истерика. А потом я ощутила, как рука Лекса обняла меня, прижав ещё сильнее, а сильный, уверенный, но не его голос:
— Девушка — это охраняемая зона. Вы не могли бы отойти?
— Да с какой стати? Каток общий! — возмутилась Мальцева.
— А с такой, в противном случае мы будем вынуждены применить силу, — с нажимом на последе слово произнёс голос.
— Произвол!
Однако я услышала скрежет коньков по льду, и тут же Лекс поднял мою голову.
— Всё хорошо. Я не знаю, кто эта девушка и чего она от тебя хочет, но думаю, будет лучше, если мы уйдём с катка, — он вытер выступившие слёзы пальцем. — Почему ты плачешь? Ты так её боишься?
Но сил разговаривать не было, я прижалась к нему, по сути, незнакомому человеку, но будто бы знала, что мы знакомы целую вечность. Он странно пах: дорогим одеколоном и ещё чем-то напоминающим мне о лете, о зелёных маленьких яблочках, которые я называла тыблоками, о моих детских беззаботных годах, проведённых в деревне у бабушки. Я дышала бы им вечно.
Выход из катка прошёл гладко. Мы шли за руку с Лексом и молчали. Но и в этом молчании была какая-то доля слов. Так молчат маленькие брат и сестра, когда ещё не умеют говорить, но уже понимают друг друга. Я спрашивала себя — может ли такое быть? Может ли тот, о ком я мечтала все свои шестнадцать лет прийти вот так, на катке в образе бизнесмена? Не исчезнет ли он словно сон после рассвета? И не превратится ли сказочная принцесса, коей я сейчас себя чувствовала, в обыкновенную затюканную жизнью и школой Золушку? Я ужасно желала и в тоже время гнала прочь минуту расставания. Мне надо было подумать, взвесить свои шансы, просканировать свои чувства… Но он здесь, он живой и очень притягательный. О, Господи, как мне не хотелось с ним расставаться!
В этот волшебный вечер я впервые почувствовала себя не только нужной, но и нуждающейся…. Около выхода нас ждало четыре машины. Четыре больших "мужских" джипа. Он открыл передо мной заднюю дверцу. И я даже не сумела понять, когда его руки подхватили меня и посадили в кабину. Затем он сел сам. Он идеально вписывался в эту машину — черноволосый в тёмной одежде и синих кроссовках.
— Макс, трогай! — так я узнала, что первого охранника, а в последствие моего лучшего друга зовут Максимкой.
Мы не произнесли не слова за время пути. Он сидел, рассматривая в окне и так серые сумерки, казавшиеся из-за затемнённых окон тёмной ночью. Лишь рука сдавливала мою ладошку на сиденье. Я рассматривала его фигуру в тёмном салоне и не понимала, как такой поистине огромный мужчина может испугаться. А он держал в своей руке мою ладонь и судорожно сжимал её всякий раз, когда лихачивший Максим поворачивал. Так держатся за руку матери маленькие потерявшиеся дети. Он облокотился локтем на стекло, пряча свои глаза от меня.
— Макс, Юбилейная, один, — усталый голос, совсем не тот, которым он разговаривал на катке. Где-то глубоко там скрывалась горечь.
— Откуда ты узнал?
Он не ответил, просто ещё раз судорожно сжал мою руку. Так мы и ехали до моего дома, не разговаривая, просто смотря в разные стороны. Я сама не понимала, что творится со мной. Где я, та самая рассудительная, начитанная девушка? Сейчас я превратилась в неумелого ребёнка, которого неожиданно привлекла новая игрушка.
Господи, если бы я знала, чем всё закончится! Я бы пересилила себя. НЕ видеть, не слышать, забыть и прогнать из памяти его образ, дабы не страдать, не плакать, не ждать. Если бы я знала, что нам предстоит пережить! Если бы знала, что в моей жизни современной Золушки будут такие ужасы, которых я бы не пожелала даже своему врагу. Если бы заранее могла предвидеть те потери и тот страх, что преследовал меня по пятам. О, Господи, как ты жесток к своим чадам! Неужели ты не заткнул уши, дабы не слышать наших молитв? Неужели ты ослеп? Я не знаю, по сей день не знаю.
Я даже не заметила как он отпустил мою руку, до того задумалась. Лишь только услышала его голос.
— Алиса, всё в порядке? — он подавал мне руку, стоя у открытой двери.
Я не без удовольствия вложила в его протянутую ладонь свои хрупкие пальчики и словно королева сошла на землю. Но поскользнувшись на дорожке рухнула бы, если бы он не подхватил меня. Секунду мы стояли замершие, смотря друг другу в глаза, а потом он прижал меня к себе одной рукой за талию, а другой поглаживал растрёпанные волосы. Шапка лежала в ближайшем сугробе, сброшенная его рукой. Я старалась запомнить его аромат, а он уткнулся в мои волосы. Так мы и простояли, пока к нам не подошли Алик и Дианка.
— Алис, время десятый час. Меня твоя мать убьёт, если я тебя к полчаса не доставлю, — разрушила нашу идиллию подруга, сама прижавшаяся к Алику.
— Ладно. Идём, — я повернула голову, стремясь размокнуть объятия.
