Мужчины торжественно пожали друг другу руки.
— Как только закончится церемония бракосочетания, она умчится в свой Новый Орлеан, так что у тебя совсем мало времени — всего неделя, считая сегодняшний вечер.
— А мне много времени и не нужно, — пробормотал блондин, направляясь к Санни Чандлер.
— Постой! Как я узнаю, что тебе удалось прорвать ее оборону?
— По улыбке на ее лице.
Его собственная улыбка таила в себе коварство опытного лиса и целеустремленность бойскаута, алчность пирата и чистосердечие ангела. От этой самоуверенной улыбки могло бросить или в жар, или в дрожь, в зависимости от того, как ее толковать.
Почувствовав, что кто-то легонько тронул ее за плечо, Санни стремительно обернулась. Взгляд ее наткнулся на красный галстук-бабочку в тоненькую голубую полоску, красовавшийся на белоснежной крахмальной манишке. Подняв глаза, Санни увидела неотразимо обаятельную мужскую улыбку.
Сердце на миг замерло, во рту пересохло, показалось, земля уходит из-под ног. Однако у нее хватило самообладания, чтобы ничем не выдать своей растерянности. Изобразив на лице холодное недоумение, она разглядывала его светлые волосы, пронзительно-голубые нордические глаза, загорелое лицо, подтянутую фигуру. Она почти сразу узнала одного из тех неприлично громко хохотавших мужчин.
Он был одет с большим вкусом. Впрочем, ей был знаком этот тип мужчин. Его улыбка недвусмысленно свидетельствовала:
Санни для него лакомый кусочек, ему не терпится заполучить ее в свою постель. Ну что ж, сейчас мы добавим ложку дегтя в его сладкие мечты.
— Мне нравится, как вы едите клубнику.
Такого начала беседы Санни никак не ожидала. Что ж, в оригинальности этому человеку не откажешь. Оценив его ум, она постаралась не поддаваться его обаянию, однако все ее тело, не слушаясь рассудка, потянулось к незнакомцу.
Его слова означали, что он наблюдал за ней и ему понравилось то, что он увидел.
Любая женщина на ее месте почувствовала бы себя польщенной, однако Санни ответила взглядом, исполненным ледяного высокомерия, которое могло бы у кого угодно отбить всякую охоту продолжать разговор. У кого угодно, только не у этого настроенного крайне решительно светловолосого красавца с сапфировыми глазами.
Взгляд незнакомца медленно скользнул по ее лицу и остановился на губах.
— А что еще вы умеете делать столь же хорошо?
— Защищаться от назойливых мужчин.
Он добродушно рассмеялся:
— И остроумно парировать выпады к тому же.
— Спасибо за комплимент.
— Потанцуем?
— Нет, благодарю.
Она хотела отвернуться от него, но блондин мягко прикоснулся к ее локтю:
— Прошу вас…
— Нет, спасибо, — с нажимом произнесла Санни, подчеркивая решительный отказ.
— Почему?
Ей хотелось отбрить этого бойкого голубоглазого блондина с улыбкой крокодила, сказав, что вовсе не обязана объяснять причину своего отказа, и только мысль о том, что может испортить вечеринку, устроенную ради Фрэнни и Стива — а этого ей совсем не хотелось, — остановила ее. Ограничившись извинением:
— Я уже натанцевалась, даже ноги заболели, так что прошу меня простить… — она направилась к круглому столу в центре зала, где бил фонтанчик шампанского, и, взяв с подноса фужер в форме тюльпана, подставила под одну из пенных струек.
— А меня в воскресной школе учили, что лгать грешно, — раздалось у нее за спиной.
От неожиданности Санни чуть не расплескала шампанское. Испуганно обернувшись, она снова уперлась глазами в широкую грудь незнакомца. Вряд ли этот человек вообще когда-нибудь посещал воскресную школу, а все его мысли о греховности, должно быть, сводились к одной: какой бы еще сладкий грех совершить?
— А меня учили, что неприлично навязывать свое общество тому, кто этого не хочет.
— Зачем вы солгали мне?
— Я не лгала.
— Ай-ай-ай, мисс Чандлер! — с притворным огорчением покачал он головой. — Я наблюдал за вами битый час. За все это время вы ни разу не согласились потанцевать, хотя то и дело получали приглашения от мужчин.
Санни покраснела, но скорее от раздражения, чем от смущения.
— В таком случае вы должны были понять, что я не хочу танцевать.
— Почему вы не сказали об этом прямо?
— Только что сказала.
Он снова добродушно засмеялся:
— Мне нравится ваше чувство юмора.
— Я вовсе не собиралась вас смешить, и мне абсолютно все равно, нравится ли вам мое чувство юмора или нет, нравится ли вам, как я ем клубнику, или нет.
— Я вас хорошо понял, но, видите ли, это создает для нас обоих дополнительные проблемы.
— То есть?
Она уже теряла терпение и начинала уставать от этой глупой игры. Если бы не пристальный взгляд миссис Моррис, стоявшей неподалеку в группе оживленно болтавших женщин, она бы давно ушла из зала, впоследствии извинившись перед Стивом и Фрэнни.
— Какие у нас с вами могут быть общие проблемы? — В ее голосе слышалось раздражение.
— Видите вон того человека рядом с корзиной роз?
— Кого? Джорджа Хендерсона?
— Так вы помните его?
— Ну конечно!
Улыбнувшись, Санни помахала рукой Джорджу. Тот, покраснев до корней волос, помахал ей в ответ.
— Так вот, — продолжал незнакомец, — мы с Джорджем заключили пари.
— Да?
— Он поставил новую удочку против ящика виски, что мне не удастся затащить вас в постель до конца недели. Принимая во внимание ваше безразличие ко мне, этот ящик виски будет очень сложно выиграть.
Прежде чем фужер с шампанским выскользнул из ее онемевших пальцев, незнакомец осторожным движением взял его и поставил на стол. Потом, мягко притянув Санни к себе, предложил:
— Потанцуем?
Когда Санни опомнилась от потрясения и вновь обрела дар речи, оркестр играл уже второй куплет популярной песни, под которую медленно кружились в танце пары.
— Вы шутите? — пробормотала Санни. На его лице появилась улыбка, способная растопить даже лед.
— А вы как думаете?
По правде говоря, Санни не знала, что и думать. Она впервые видела мужчину, у которого хватило смелости признаться в том, что он заключил подобное пари. Нет, он просто издевается над ней! Впрочем, улыбка у него все-таки подозрительная…
— Что думаю я? — переспросила Санни. — Думаю, что вы привыкли добиваться своего.
— Да, когда я действительно чего-то очень хочу.
— И вам очень захотелось потанцевать со мной?
— Угу.
— Почему?
— Я еще никогда не встречал женщины с золотистыми глазами…
— Золотистыми? — Она удивленно взглянула на него. — Они светло-карие.
— Я бы скорее назвал их золотистыми, — упрямо повторил незнакомец. — Они удивительно соответствуют вашему имени[1]. Неужели ваша мама заранее знала об этом, когда давала вам такое милое имя?
