Я вижу, что он стоит скрестив лодыжки и облокотившись о подвесную столешницу раковины, но не смею взглянуть на него. Посмотреть ему в глаза — значит, дать пищу своему разыгравшемуся воображению.
Игнорируя его, я залепляю порез пластырем. Разобравшись с этим, с минуту сижу приклеившись взглядом к полу и пытаясь решить, что делать и что говорить. Закрываю глаза и считаю до десяти.
— Я все еще здесь, — говорит Логан, когда я снова их открываю.
— Почему? – вздыхаю я.
— Почему, что?
— Почему ты здесь? — спрашиваю я, наконец подняв на него глаза. — И что ты вообще такое?
— Ну, я здесь, потому что по какой-то непонятной причине ты можешь меня видеть, в то время как другие — не могут.
Я откидываюсь на спинку унитаза, все еще прижимая к груди аптечку.
— И почему я могу видеть тебя?
— Откуда мне знать? — Он раздраженно проводит рукой по лицу, затем пристально смотрит на меня. — Ты часто видишь мертвых?
— Нет, — кривлюсь я. — Ты — первый.
— Здорово! Офигеть как здорово! — всплескивает он руками. — Единственный человек, который меня видит, понятия не имеет, что происходит. — Его взгляд снова возвращается ко мне. — Я очень надеялся, что найду у тебя хоть какие-нибудь ответы.
— Что ж, у меня их нет. Так что может тебе просто… ну, это… уйти?
— Куда?
— Я не знаю! — встаю я. — К свету, например. Черт, я что, похожа на эксперта по призракам?
— Ты похожа на человека, который видит и слышит меня.
Глубоко вздохнув, я сжимаю переносицу большим и указательным пальцами.
— Этого не происходит на самом деле. Это просто плохой сон.
— Ага, я себе тоже это говорил. Стоя в гостиной и пытаясь докричаться до родителей, пока они рыдали над моей фотографией. Я думал, что спятил. Потом я пошел за ними в похоронный дом. И встретил тебя.
Я поднимаю руки, и он отодвигается, давая мне засунуть аптечку под раковину. Потом я направляюсь в свою комнату, и Логан идет за мной по пятам.
— Вот поэтому я и не хожу на похороны, — фыркаю я и плюхаюсь в кресло.
— Поэтомуты не ходишь на похороны? — выгибает бровь Логан.
Я пожимаю плечами.
— Окей, не совсем так. Но я не вижу ничего хорошего в похоронах. Вокруг все такие: «ты должна пойти», «попрощаться». Но это все чушь собачья. Это всего лишь еще один способ помучить себя. Добавить в копилку воспоминаний еще парочку плохих.
Логан садится на край моей постели. Бримстоун встает, потягивается, выгибая спину, затем смотрит прямо на него, шипит и уносится из комнаты.
— Похоже, не только ты можешь меня видеть.
— Эта биполярная кошка не является доказательством того, что ты не плод воображения моего накофеиненного мозга.
— Мне это уже начинает надоедать. Как мне доказать тебе, что я действительно здесь?
Голова нудно ноет.
— Не знаю. Меня еще никогда не преследовали призраки, не дашь минутку прийти в себя?
Логан откидывается назад, опираясь на поставленные за спину руки.
— Ладно. Одна минута. Время пошло.
Я бросаю в него подушку, и она пролетает сквозь его тело.
— М-да. Полагаю, мне следовало этого ожидать, — ворчу я.
Логан возводит глаза к потолку.
Я прищуриваюсь на него.
— Слушай, а куда тебе спешить? У тебя впереди, ну не знаю, целая вечность.
И тут до меня доходит.
— Боже мой! Ты же не будешь преследовать меня целую вечность, а? Ну, то есть, что за жизнь меня ждет, если меня будет преследовать такой наглый-засранец-призрак?
— Продолжай в том же духе, и я так и сделаю.
Я кладу голову на спинку кресла и закрываю глаза.
— Ненавижу свою жизнь.
— Знаешь, некрасиво говорить такое парню, который уже ее лишен.
Вскинув голову, я таращусь на него. Я не думала об этом в таком ключе. Если смотреть на происходящее с его точки зрения, то он, должно быть, очень несчастен и считает, что оказался в своеобразном аду.
— Прости.
Он передергивает плечами, но по тому, как сжимаются его челюсти, я вижу, что ему больно. На нем шорты цвета хаки и кроссовки. Под расстегнутой бело-голубой рубашкой в клетку серая футболка.
— Тебе не холодно? — спрашиваю я, не подумав. На улице прохладно как ранней осенью — не больше 15°, да еще и дождь идет.
Логан смотрит на свою одежду.
— Неа. Я не ощущаю температуры.
Я наклоняю голову на бок.
— Почему ты так одет?
На его лице отражается удивление, а потом появляется хитрая улыбочка.
— А что? Хотела бы, чтобы тебя преследовало обнаженное привидение?
Я решаю позаимствовать фразочку из лексикона Карлоса:
— О, милый, твоя фигура не создана для нагота.
Он широко ухмыляется.
— О, в этом ты ошибаешься.
Я оглядываю его и понимаю, что он прав. Он больше не костлявый мальчуган, строивший на заднем дворе песчаные замки. Футболка красноречиво подчеркивает мышцы груди, а рубашка — плеч и рук. Его подбородок за последние несколько лет стал квадратным и волевым, придав лицу мужественности. Я отвожу взгляд, заметив, что он наблюдает за тем, как я оцениваю его, и прилагаю все усилия, чтобы не казаться впечатленной.
— Я вижу твое необъятное эго осталось в целости и сохранности.
Логан ложится на бок поперек моей постели.
— Без обид, — прожигаю я его взглядом, — но давай ты не будешь делать этого на моей постели?
— Что, быть таким сексуальным?
— Нет, таким мертвым.
Его лицо вытягивается, и он встает. Я тут же чувствую себя виноватой, но все происходящее настолько сбивает с толку, что я даже не знаю, что дальше говорить.
— Ой, да ладно, валяй, задавай свои вопросы. Я прямо вижу, как твои мозги скрипят.
— Ты ешь?
— Нет. И не хочу. Что хорошо, потому что я ни к чему не могу прикоснуться.
— А как ты тогда стоишь на полу, если не можешь ни к чему прикасаться? Что удерживает твои ноги?
Логан переводит взгляд на свои ноги и задумчиво поджимает губы.
— Хороший вопрос. Я не знаю.
Он прищуривается и до пояса проваливается в пол.
— Хм… — хмыкает он и взмывает вверх, так что теперь висит в воздухе в несколько футах от пола.
— Нет, нет, — машу я руками у себя перед лицом, — прекрати это. Мне трудно переварить в мозгах эту жуть.
Пожав плечами, Логан снова опускается стопами на пол.
— Как ты перемещаешься? Просто ходишь пешком?
— Могу ездить на транспорте, на машинах. Первые несколько часов я катался с Кайли в ее Камаро.
Скорее всего, пытаясь все это время до нее докричаться в надежде, что уж кто-кто, а она его услышит. А повезло мне, уху.
— Но, — продолжает он, — после того, как ты ушла из похоронного дома, я не пошел за тобой, а подождал, пока все отдадут мне дань уважения.
