– Плевать на клятву… Это единственное лекарство от потрясения.
– Что мне теперь делать? – заплакала Миррен, чувствуя, как виски обожгло ей горло. Какая противная горечь. Почему люди платят большие деньги за такую гадость?
– Давай-ка все по порядку. Сначала мы похороним твоего папку честь по чести, ты принарядишься, чтобы он мог тобой гордиться. Все остальное подождет. Ты хорошая девочка, вострая как ножик, но впереди у тебя еще много горестей.
– Теперь я попаду в приют, да?
Все в школе видели ребят из приюта – в серой одежде и с короткими волосами. Они ходили по городу строем, и у них не было родителей.
– Только через мой труп! Ты заслуживаешь лучшей доли, а я, как ты сама сказала, не настоящая твоя бабушка. Пора им узнать, что случилось. – Бабушка Симмс улыбнулась. – Я не мастак писать письма, но мы найдем кого-нибудь, кто это умеет, и мы вызовем их сюда. Пора им взять на себя заботу. Твоя мама наверняка одобрила бы меня.
– Нет, лучше я останусь тут с тобой.
Бабушка Симмс покачала головой.
– Нет, милая, не надо. Тут у тебя нет ничего, кроме грустных воспоминаний. Ты заслуживаешь другой жизни. В общем, пора тебе менять небо над головой!
Фермерша Аделайн Йевелл возилась с рождественской свиньей. Ей было некогда читать письмо, которое положил на кухонный стол Джордж, их местный почтальон. Теперь он ждал, когда ему поднесут рюмочку. После этого, поболтав с Кэрри, он двинется пешком через пустоши к следующей ферме.
Аделайн прижала бурую свинью по кличке Миртл к стене так крепко, что та даже присела, опустив жирный зад. Потом Аделайн сунула в глотку свиньи ком овсяной муки и поднесла к ее морде ведро с хорошей пахтой.
– Давай, давай, моя хорошая, жри! – Ей хотелось, чтобы свинина получилась жирная и сладкая, и она всегда кормила досыта своих хрюшек перед тем, как их заколют и подвесят к балке, чтобы стекла кровь. Ее свинки умирали счастливыми. А вообще, в фермерской жизни мало места для сантиментов.
К празднику еще нужно столько всего успеть, и Аделайн не нравилось, что Джордж отвлекает Кэрри Сатклиф от дел. Они что-то неровно дышат друг к другу, эта парочка. Только бы не сманил он Кэрри с фермы, а то придется искать ей замену. А в нынешние времена не хочет молодежь задерживаться надолго на холмах. Всех так и тянет в город.
Ох, как люди глупеют от любви! Ей до сих пор памятно то время, когда на танцах она строила глазки Джо Йевеллу. Давненько это было, сорок лет назад, на Рождество. А ведь все помнится ярко, словно недели не прошло! Да, ловко она его захомутала и окрутила на новогодних танцульках в деревенском зале, когда он выплясывал на деревянном полу, сняв пиджак. Успела, обратила на себя внимание Джо, прежде чем визг скрипки и топот ног превратились в его сознании в сатанинскую западню.
Когда Джо обрел «спасение» в методистской капелле у брата Гендела Мортона, он уже не показывался на мирских танцульках – а посещал только молебны и собрания. Она вовремя ухватила парня, еще немного, и их брак был бы невозможным, ведь она ходила в нормальную англиканскую церковь, а не в капеллу.
В деревне Уиндебанк церковь и капелла никогда не ладят, не ладили и не будут ладить, но, как недаром говорится, любовь побеждает все. Только воскресным утром они с Джо шли каждый своей дорогой.
Ох, если бы он сумел тогда образумить Эллен, их дочку, когда она влюбилась в шотландского землекопа Гилкриста. Их родительское сердце чувствовало, что это роковая ошибка, но упрямая девчонка не слушала никаких резонов. Вот и заплатила за свой неразумный поступок дорогую цену. Они даже не поехали на ее похороны – боялись, что подцепят заразу и принесут ее в Долины.
Такая трусость не прошла даром для материнского сердца – она стоила Ади многих бессонных ночей. Не так-то легко отказаться от родной дочери, гордиться тут нечем, но ведь Элли сама выбрала свой путь, никто ее не понуждал. Она сама опозорила отца с матерью и сбежала в Гретну-Грин, где венчали непутевых девиц без родительского согласия, а через шесть месяцев родила. Не так-то просто им было смириться с дочерней неблагодарностью.
Аделайн немного помогала своим внукам, но младшую внучку никогда не видела и не хотела видеть. Ее беспутный папаша Гилкрист был католиком, а еще слаб на выпивку, и это тревожило. Иногда перед сном она думала о девчонке и гадала, какие у нее волосы – светлые, как у Элли? Какие глаза? Голубые йевелловские, знаменитые на всю округу, с темным ободком вокруг радужки, отчего они сверкали будто сапфиры? Такими голубыми сапфирами и покорил ее Джо – только взглянул на нее, и она пропала навеки.
– Ох, что-то ты не вовремя размечталась, мать, давай, работай, – упрекнула она себя. Ведь еще надо ощипать гусей и отправить их на рынок и к мяснику. Она надеялась, что цены к Рождеству поднимутся, ведь год был тяжелый и для фермеров, и для рабочих, с этой генеральной забастовкой и увольнениями.
Еще надо собрать узелок с гостинцами для девчонки Гилкриста и отправить в Скарпертон. Она не помнила точно, сколько Миррен лет, шесть или семь, но Милдред, жена галантерейщика, всегда откладывала для ее узелка несколько вещей, которые не раскупались. Как быстро летит время, год за годом!
На это Рождество придется экономить на всем, довольствоваться на рынке обрезками или дешевыми кусками. Джо нужно будет умерить пыл своих проповедей – чуть меньше адского огня и чуть больше доброты ко всем. Во всяком случае, Аделайн надеялась на это. Но ведь он увлекается, когда встает за кафедру.
– Не забудь, что добрые женщины экономили, урезали себя во всем, чтобы поставить на стол воскресную еду и накормить своих домашних. Не надо портить их йоркширские пудинги своими гневными словами. Прояви хоть чуточку христианского милосердия.
– Ты упрямая женщина, Ади! Пойдем со мной, и ты подашь мне знак.
– Нет уж, – смеется она. – Мне нравится моя скамья, удобная и спокойная; для нас там звучат красивые слова, и никто не трясет костями. Викарий поговорит с нами десять минут, и все. Для меня достаточно.
Сейчас Джо ушел на пустоши, кормит овец, проговаривает вслух куски своей проповеди, напевает отрывки из «Мессии» и следит, чтобы ни одна овца из стада не отходила слишком далеко, ведь погода такая, что вот-вот начнется метель. Он хороший пастух своему стаду. Он пасет овец, а она занимается коровами, так что вместе они образуют дружную команду.
Ферма Крэгсайд примостилась на склоне высокого холма. Ее окна смотрели на юг и на запад, получая в избытке благодатное солнечное тепло. Когда-то на ней было полно детей, собак и наемных работников, но теперь ферма опустела. Их сын Том фермерствовал выше на горе, на ферме Скар-Хед, а его брат Уэстли был учителем в Лидсе.
