— Нет, не имеет, — вздохнула Мэтти. — Это совершенно неважно. Но… Ой, мам, ты права, я сделала кое-что ужасное! — Она состроила гримасу.
И когда Джек Боучамп узнает, что именно она сделала, навряд ли после этого привезет в гостиницу ее матери свою собаку.
— Хочешь об этом поговорить? — Диана начала слегка давить на дочь, как никто зная о внезапных и необдуманных поступках Мэтти, о которых та потом очень сожалела.
Разговор на эту тему никак не входил в планы Мэтти. Но у нее действительно не было выбора…
— Я полагаю, что должна. — Она тяжело вздохнула.
— Кофе или горячий шоколад? — спросила ее мать.
Она всегда подавала кофе, когда предстоял несерьезный, малозначительный разговор, и горячий шоколад — для действительно чего-то очень важного.
Мэтти выглядела несчастной.
— Если честно, сейчас более всего подойдет стакан виски!
Брови матери поднялись почти до волос. Ни одно из прежних признаний Мэтти не требовало виски. А ведь сколько этих признаний выслушала Диана! Ее импульсивная дочь сначала действовала, а потом уже думала. Судя по всему, сейчас был один из этих случаев.
— Я думаю, надо обсудить все дома, — с сожалением решила мать.
Мэтти неохотно поплелась следом, зная, что следующие несколько минут будут далеко не веселыми. Она, скорее всего, погорячилась с Джонатаном Боучампом…
Не то чтобы она изменила свое мнение о поведении Джонатана Боучампа — ничуть! — но, может быть, она не сделала бы того, что уже сделала, если бы не ее печальный опыт, к которому был причастен Ричард.
Вместо предполагаемого виски Диана приготовила чай. Они сидели на кухне, а около их ног крутились собаки.
— Ну, Матильда Мэй? — заговорила ее мать, так и не дождавшись ни слова от дочери, которая сидела и задумчиво смотрела в чашку с чаем.
Мэтти вздрогнула при упоминании ее полного имени.
— Сколько раз говорить, чтобы ты меня так не называла! — воскликнула она. — С твоей стороны вообще было опрометчиво так меня назвать. И не важно, что твою мать звали Матильда, а отца — Мэй. Может, действительно не было никакой причины…
— Мэтти, ты можешь возмущаться по этому поводу сколько тебе угодно, — решительно перебила ее Диана, — но, в конце концов, все же окажешься перед необходимостью рассказать мне о том, что ты натворила на сей раз.
Мэтти с трудом сглотнула и тяжело вздохнула.
— Ты помнишь того бабника?
— Бабника? А, ты имеешь в виду того негодяя, о котором ты мне рассказывала? Это тот, у которого четыре подружки?
— Ага, — неловко подтвердила Мэтти. — Джек Боучамп, он же Бичам, — это и есть Джонатан Боучамп! — выпалила она. — Он — бабник, — неохотно продолжала она. — То, что я имею в виду…
— Я думаю, что догадалась, о чем ты, Мэтти, сухо произнесла Диана. — Он тот, из-за которого ты была так рассержена? Мужчина, чей секретарь заказал у тебя цветы бесчисленному количеству его подружек?
Мэтти сделала быстрый глоток чая и обожглась.
Как она могла быть настолько глупа? Столь непрофессиональна? А она-то считала себя достаточно умной. Теперь, встретив Джека Боучампа, Мэтти и понятия не имела, как он отреагирует на то, что она сделала. Оставалось только догадываться…
А ведь так много было сделано для ее собственного бизнеса! Столько сил приложено для получения некоторых прибыльных контрактов по поставке цветов. Эти контракты были заключены с ее фирмой для обслуживания офисов различных корпораций… И «Джей Би индастриз» был одним из крупнейших заказчиков. А Джек Боучамп был главой «Джей Би индастриз»!
Но и это еще не все. Если он решит после того, что она сделала, отказаться от услуг ее фирмы, она потеряет контракт и, возможно, магазин!
— Да, — категорично ответила Мэтти.
— Но ты имела дело не с ним, а с его заказом, не так ли? — Ее мать выглядела озадаченной.
— О да, я с этим справилась, все в порядке, — бодро ответила Мэтти. — Видишь ли, я отправила четыре букета от его имени тем четырем женщинам на Рождество…
— Я предполагаю, это говорит о том, что он имел отношения со всеми этими четырьмя женщинами в течение последних четырех месяцев по крайней мере, — рассуждала ее мать.
— Именно, — неохотно начала Мэтти. — Его секретарша дала мне заказ, и… он уже подписал четыре сопроводительные карточки. И я… Мама, я поменяла карточки местами! — наконец выкрикнула она.
Ей было двадцать три; давно пора уже прекратить делать такие вещи.
— И он даже не был оригинален! — Мэтти затараторила, видя, как у Дианы вытянулось лицо. — Он написал: «Сэнди, очень люблю, Дж.», «Тина, очень люблю, Дж.», «Салли, очень люблю, Дж.», «Келли, очень люблю, Дж.», так что я… ну, я подумала, возможно, они должны узнать о существовании друг друга. Так что я положила карточку Тины в букет Келли, карточку Сэнди в букет Тины, карточку Салли в букет Сэнди, а карточку Келли в букет Салли. Я знаю, что это было глупо, но я… Мам, ты что, плачешь? — Она беспокойно посмотрела поверх стола на свою мать. Та опустила голову и закрыла лицо ладонями, ее плечи затряслись. — Я схожу к нему, объясню все, что я сделала, расскажу ему… — Мэтти замолчала и уставилась на мать, которая подняла наконец голову и опустила руки.
Глаза Мэтти недоверчиво округлились, когда она увидела, что ее Диана смеется, а не плачет.
— Ах, Мэтти, Мэтти! — Мать покачала головой, вытирая выступившие от смеха слезы. — Ты, безусловно, должна пойти и все ему объяснить. Но как ты это сделаешь, понятия не имею. — Она слегка успокоилась. — Я думала, что случай с Ричардом был самым неприятным. Он ожидал, что его невеста придет к нам, требуя объяснений прямо в день свадьбы! Она устало покачала головой. — Но это!..
— Будь справедлива, мам! — запротестовала Мэтти. — В том, как поступил Ричард, не было моей вины. И уж я никак не могла знать о том, что он уже помолвлен.
— Нет, — согласилась мать. — Но, сознайся, эта твоя последняя авантюра, конечно же, ни в какие ворота не лезет. — Она снова покачала головой, пытаясь сдержать смех.
— Мам, это не смешно, — ответила Мэтти раздраженно.
— Конечно, нет, — согласилась Диана, слезы от смеха текли у нее по щекам.
— Тогда, может, перестанешь смеяться? — Мэтти вздохнула, улыбнулась и расхохоталась сама. — Он меня убьет, — закончив смеяться, констатировала она. — Вздернет меня на виселицу. Повесит меня на ближайшем дереве… Или просто утопит.
— Дорогая, если он сделает первое, то о другом и третьем ему уже не нужно будет беспокоиться, рассуждала ее мать, вытирая слезы салфеткой и протягивая другую дочери.
— Он из тех людей, которые исхитрятся сделать все это ради развлечения! — пробормотала Мэтти, громко сморкаясь.
