— Да, они здесь, — ответила она, прижимая к себе детей.
Он одобряюще усмехнулся, обнажив слегка выдающиеся вперед белоснежные зубы. Ее поразила его улыбка: она выражала не жалость, а человечность.
— Что ж, тогда у вас осталось лучшее из всего, — ответил мужчина и развернулся, чтобы уйти.
— Холодильник, — сказала Крис, и он опять обернулся. — Что с холодильником?
— Он уже не сможет работать.
— Мне наплевать на сам холодильник, — отмахнулась она; в ее голосе снова появилась сила. — Я положила в него ноутбук. И документы по исследованию. В ноутбуке моя книга. Это последнее из ценных вещей, что я…
Крис замолчала, боясь, что ее голос задрожит и она разрыдается. Она крепко прижала к себе детей. В глубине души она чувствовала себя маленькой девочкой, беззащитной, всеми покинутой сиротой. «Неужели никто ничего не может сделать? Почему, ну почему с каждым разом мне везет все меньше и меньше? Почему, когда я думаю, что все налаживается, что-то идет не так? Я даже не знаю, за что мне все это. За что все это мне и моим детям?»
— Это то, чем вы занимались? — спросил Майк.
Она посмотрела на него. Какого цвета его глаза? Карие? Нет, скорее зеленые. И морщинки в уголках.
— А чем, по-вашему, я занималась?
Он взял из кабины фонарик.
— Я понятия не имел. Пойду посмотрю, что с холодильником.
Внезапно Крис поднялась, придерживая Кайла и Чикса.
— Будьте осторожны.
Шланги давно убрали, а из раций доносились обрывки разговоров.
Он вернулся. С ноутбуком. Единственным, что у нее осталось от прошлой жизни. Улыбнувшись, Майк протянул ей ноутбук, целый и невредимый.
— На нем масло. И что-то красное. Похоже на кетчуп.
— Поверить не могу, — выдохнула Крис.
— Надеюсь, он в порядке. Он вам мог стоить намного больше — жизни. Разве вы не знаете, что в горящий дом лучше всего не…
— Спальные мешки? Игрушки? Одежда? — перебила Крис.
Мужчина покачал головой:
— Послушайте, у нас не было времени спасать вещи. Мы пытались, но… Да бросьте, садитесь в машину. Черт бы побрал эти старые дома, — раздраженно сказал он.
Крис пошла впереди к полицейской машине. На руках она несла Кайла и Чикса, а Кэрри плелась рядом, держась за ее одеяло. Пожарный с ноутбуком шел сзади.
— Я знал женщин, которые возвращались за кошельками, но представить себе не мог, что вы делаете у холодильника! Это просто невероятно. Вам действительно повезло.
— Я так совсем не думаю.
— А зря. Дом сгорел почти мгновенно.
Забрав свой драгоценный ноутбук, Крис молча села в машину, и они следом за пожарными поехали в депо. Кайла положили на заднее сиденье, а Крис задержалась с Чиксом из-за его характера. Она пыталась удержать собаку и ноутбук одновременно.
В депо ее проводили в комнату, где было целых два дивана, несколько стульев, письменный стол, телефон, телевизор и даже стол для игры в пинг-понг. Вероятно, здесь они отдыхали в перерывах между пожарами.
Знакомый Крис, рослый пожарный, одетый в брюки на подтяжках и футболку, плотно облегающую его огромные плечи и грудь, стоял в гостиной, как будто ему поручили их встретить.
Кэрри посмотрела на него:
— Наша мама печатает книгу каждый вечер, потому что хочет стать писательницей, а не работать в супермаркете.
— Вот как? — сказал мужчина.
— И это многого стоит, — с гордостью произнесла Кэрри.
После того как закончили приводить себя в порядок другие пожарные, наступила очередь Майка Кавано идти в душ наверху. Он хотел поскорее смыть едкий запах дыма, пропитавший кожу и волосы. Намыливая голову, он думал о матери, живущей неподалеку. Она наверняка проснулась от сирен и лежала без сна, беспокоясь, все ли в порядке с ее старшим сыном. Отец говорил ему об этом, а она все отрицала. Он мог бы позвонить ей, как советовал отец; Майк подозревал, что тот тоже беспокоится. Но, черт побери, ему уже тридцать шесть! Он не собирался звонить матери после каждого вызова, чтобы она могла спокойно заснуть. Кроме того, ни к чему хорошему это не привело бы. Он не всегда мог звонить сразу после вызова, поэтому предпочитал не звонить вообще. Рано или поздно она должна привыкнуть к этому. Он уже более двенадцати лет работает пожарным.
Однако Майк виделся с родителями днем. И даже купил им многоканальный сканирующий приемник, чтобы они могли слушать вызовы по радио. Майк не был таким упрямым, каким хотел казаться.
Он ушел от женщины с детьми около трех часов ночи. Ее звали Кристин Палмер. Он узнал это, столкнувшись с ней в комнате отдыха. Майк дал ей пару подушек и одеял для малышей и одежду для нее — спортивный костюм самого маленького размера. Также он дал Крис свой номер и посоветовал ей немного поспать. Скоро, часов в шесть, пожарные проснутся, и будет пересменка. Кто-нибудь мог бы забрать ее утром, чтобы лишний раз не будить детей.
Наверху в спальне слышалось ворчание. Было не принято приводить сюда пострадавших от пожара, потерявших жилье. На самом деле такое редко случалось. Джим сказал, что это послужит плохим примером для остальных. Хол добавил, что дети будут шуметь и помешают им спать. Стью предположил, что на Майка повлиял фиолетовый цвет, поэтому он и решился на это нововведение.
— Идите спать, истерички, не действуйте мне на нервы, — ответил Майк — сегодня дежурил он.
Майк не мог перестать думать о ней. И даже не из-за фиолетовых трусиков, хотя это тоже вспоминалось ему время от времени. Ему показалось, что он заметил глубокое одиночество в ее глазах. Голубых глазах, вспомнил он. Всякий раз, когда она вздергивала подбородок, мягкие черты ее лица становились дерзкими. Было странно, что люди не спешили помогать жертвам катастроф, особенно таких ужасных, как пожар. Даже пусть соседи не дружили или плохо знали друг друга, но было странно, что никто не предложил все необходимое в таких случаях, не пригласил семью к себе в дом, не позвонил в церковь или в организацию помощи жертвам. В Армию спасения. Но Кристин Палмер всем своим видом демонстрировала, что ей это не нужно.
Майк мог бы и сам позвонить в Армию спасения. Или в Красный Крест. Вместо этого он пошел в душ. Его первой мыслью было отдалиться от этой семьи — их одиночество делало его более чувствительным. Сейчас он решил спуститься и посмотреть, спит она или нет. Он не расстроился бы, будь свет выключен. Или она лежала бы с закрытыми глазами. И все-таки любопытство не давало ему заснуть.
Кристин Палмер вызывала интерес — ведь она была довольно привлекательна, — но больше всего его поразила та маленькая белокурая красавица. Когда-то у него была дочь. И жена. Они погибли десять лет назад. Джоанн было только двадцать один, а Шелли — три, когда автомобильная авария унесла их жизни, оставив в сердце Майка глубокие раны. Он почувствовал заряд, похожий на поток электричества, когда этот белокурый ангел дернул его за куртку. Удивительный ребенок. Майк ощутил небывалую легкость, а затем знакомую, нежеланную боль.