Ольга Резниченко - Черта

НО нет…. пролетели мы стрелой… мимо милых построек, мимо…

И еще не один час… мучений и каторги мне сулило это прозрение.

Вот, вот что нынче значит для меня эта "одинаковость" — миражное эхо родины. Родных домов.

Где бы не был — ты ДОМА.

Обман, сладкий обман: еще несколько минут — и окажешься в тепле, заботе и беспечности родной обители.

Вот и теперь… я жадно выискиваю за окном эти "видения" родимого. Успокаиваюсь… и тону в приторной лжи.

Дома, я скоро буду дома. Еще три остановки проехать — и пора выходить…

И мне — не интересно, где "депо" этого автобуса. Куда он меня может завезти. Не интересно, что несет эта поездка.

Я хочу — домой.

Но жилые высотки упорно сменяются на частные домики… а те — на лесопосадку.

Мой автобус не хочет останавливаться — и мы мчим, мчим… в никуда.

Мне не выйти. Не вернуться.

Я сама… себя… продала.

Прошло уже пять часов, как мы в дороге.

Киев.

Красивый, могущественный город. Как я тебя люблю!

Была здесь всего лишь пять раз — а чувство — будто вечность. Будто прожила здесь не один десяток своей… былой, забытой жизни. Будто здесь не одни проблемы встречала в лицо, не одну "войну" прошла. Мирскую, будничную…

Каждый раз рвусь сюда…, словно на вторую родину.

Что-то притягательное, доверительное в тебе есть, мой Киев.

В чем загадка?

Угрюмый Харьков, шальной Днепропетровск, утонченная Ялта… Прекрасно все, красиво, сильно… но

как-то не так. Не то.

Вот и сейчас… вычурный, старинный, своенравный, незаурядный красавец… смотришь на меня своими большими глазищами. Смотришь и что-то хочешь сказать.

Хочешь — но боишься.

Что-то случилось? Или почему ты себя так ведешь?

… отрешенные родимые места. Обманно-родные улочки.

Холодные, отчужденные взгляды окон домов.

Словно прощаясь, слово чувствуют свою вину…. Вину, что не могут удержать, остановить, укрыть, спрятать, ЗАБРАТЬ.

Пристыжено опустил голову? Дуешься, мой Киев?… Сам на себя дуешься? Холодным ветром врываешься в приоткрытое окно? Жалишь, воешь, рычишь? Чувствуя себя… виноватым?

Что же. Не кричи, не рвись. Не мучайся. Может, еще когда свидимся.

Не прощаюсь.

И не… обижаюсь.

Ты здесь… не в силах что-то изменить.

Еще немного попыток вырваться из клещей мегаполиса — и вынырнули из бушующего моря… в тихую реку скоростного фривея.

По прямой… в неизвестную даль.

Прошло еще около двух часов, прежде чем наш автобус остановился.

На самой окраине небольшого города, у маленького кафе.

— Дорогие девочки, — неспешно встала из кресла (подле водителя) женщина и немного прошлась по салону, дабы ее могли все хорошо слышать. — Меня, если кто забыл или не слышал, зовут Маргарита Альбертовна. Я заведую этой поездкой, а значит — ответственная за каждого из вас. Сейчас мы остановимся здесь на час. Это немного, но вполне хватит вам, если будете выполнять все правильно. Выходим аккуратно, не толкаемся, ведем себя сдержано. В колонну по два человека — шагаете в туалет, там справляетесь со всеми нуждами, моете руки — и идете в зал. В это время уже будут ожидать на столах ваши порции. Быстрый обед — и снова, все так же сложено, не толкаясь и не учиняя беспорядков, садимся в автобус. Никто никуда не заходит, не убегает. Ждать и искать — никого не будем.

Все мы здесь уже взрослые. Понимаем и принимаем ту ответственность, которая легла нелегким грузом на наши хрупкие плечики. Верно?

Наказания как такового не будет за непослушание. Но это — пока. По приезду… каждый получит заслуженный пряник. Так что будьте… благоразумны.

Покидать автобус первыми будут те, кто сидит на задних местах. Ждем своей очереди до последнего — и лишь тогда начинаем продвигаться к выходу. В таком же порядке и заполняем автобус — начиная от задних к передним местам.

Напоминаю, на выходе — в колонну по два.

Чем-то это мне напомнило уроки физкультуры… или поход классом в кино.

(браво, что хоть по росту не выстроили!)

Детский сад, ей-богу!

Спешно вылезла из автобуса и стала за девушками.

Моя соседка, та маленькая, худенькая, такая хрупкая на вид, черноволосая девчушка, торопливо встала рядом со мной.

И снова молчим.

Она пристыжено отводит глаза, хотя… чувство такое, будто тут же хватается за меня… своими невидимыми щупальцами. Боится потерять из виду.

… словно ребенок — мать.

Сроднились?

Наверно.

Ничего здесь хитрого нет. Среди уймы незнакомых лиц, среди всего чужого… и такого пугающего неизвестностью, начинаешь мимо воли хвататься за любые вещи, что хоть как-то успокоят, принесут уверенность в себе, в шатающемся мире дадут возможность найти устойчивое положение.

Нас сблизило (как бы это глупо не звучало) то, что сидели мы рядом друг с другом все эти семь часов. От самого начала Неизвестного Пути… и до сего момента. Момента, когда мир снова начинает делать свои страшащие колебания, обещая либо раздавить, либо, как минимум, сделать больно.

Невольно, неумышленно мы сблизились… таким пустяком. Но этого достаточно, чтобы оказаться ближе друг к другу, чем ко всем здесь остальным…. пустить второго за свою баррикаду, смело подставить спину, воюя, ежась на других — чужих.

Еще несколько минут — и наконец-то все покинули салон. Дверь поспешно закрылась, оповещая нас о завершении построения.

Гуськом прошлись к туалету.

Всего две кабинки — невольная очередь (или предусмотренная? ведь не зря целый час на трапезничество?).

Удивительно.

Дети? Испуганные дети стояли передо мной, и за мной. Тишина…. Головы были забиты боязнью, волнением, рассуждением — ЧТО БУДЕТ ПОТОМ?

Смущенные, застенчивые, испуганные, боялись издать лишний звук.

Мамы… нет больше мамы рядом. Никого из близких нет.

Одни.

Когда-то я так мечтала стать взрослой. Самостоятельной.

(уверенна — они тоже)

Что же теперь в рот воды набрали? Что руки дрожат, коленки подкашиваются? Сердечко взволновано икает?

Почему так страшно перейти черту? ЧЕРТУ ТУДА… где в мире… на плечах — ответственность.

Мне через пару месяцев стукнет шестнадцать. Вполне сознательный возраст. Вполне самостоятельный человек.

Некоторые в эти года…. уже давно работают "на дядю". Своя зарплата. Своя жизнь.

Тогда почему я… строю из себя еще маленького ребенка?