Джейн поймала себя на мысли, что ждет, когда колеса его машины снова заскрипят по гравию. Она стояла и ждала, пока красивый незнакомец окончательно скроется из виду, а потом собиралась с духом, чтобы войти в здание больницы, сознательно откладывая то, что ей сейчас предстояло пережить.
Пресловутое мужество снова покидало ее, решительность испарялась на глазах. Джейн пожалела о том, что так торопилась сюда попасть. Она вполне могла задержаться в городе, хотя бы на несколько дней. Ее здесь ждали только в начале следующей недели, а эти несколько дней позволили бы ей привыкнуть к новой ситуации.
Но теперь отступать было слишком поздно. Микроавтобус уезжал прочь. Скорость была не слишком большой. Водитель высунулся из кабины и приветливо помахал ей рукой. Может быть, он почувствовал хотя бы отчасти, как ей страшно и одиноко.
В любом случае он не только помахал рукой. Он крикнул ей несколько слов, причем довольно дружелюбным тоном:
— Желаю удачи… и очень надеюсь, что малыш скоро поправится!
Забавно, какой эффект могут оказать несколько слов. Услышав его пожелание, Джейн вдруг почувствовала, что, возможно, она все-таки не так уж одинока и покинута. Да, хотя она и была уверена, что никогда больше не увидит этого человека. «Корабли, которые разошлись ночью», — подумала девушка, улыбаясь своему романтическому настроению.
Она все-таки не удержалась и сделала одну небольшую вещь, а уж только потом толкнула тяжелую вращающуюся дверь и вошла в коридор больницы, где ей, Джейн Арден, предстояло стать директором. Она отколола от одежды увядшие орхидеи. После этого начала озираться по сторонам — ведь от них надо было избавиться, потому что они явно были ей не к лицу и не казались такими уж подходящими к ее новой должности, почтенной и внушительной. Джейн не могла бросить букетик на эту чудную бархатистую лужайку и не могла спрятать его в зарослях кустарника, за которыми хорошо, прямо-таки по-хозяйски, ухаживали. Кроме того, — но честно признаться, об этом Джейн подумала в последнюю очередь, — ей вовсе не хотелось так легкомысленно выбрасывать прощальный подарок Тони. Поэтому она опять открыла кошелек — к счастью, он был весьма больших размеров — и запихнула туда цветы, где они и остались вместе со всем содержимым, которое ничем не отличалось от того, что можно найти в кошельках очень многих девушек в любом городе любой страны.
В эти выходные Джейн пыталась освоиться со своим новым жилищем, которое полагалось ей в больнице. Ее апартаменты состояли из трех комнат и ванной. Гостиная, обставленная в приятных бледносерых и розовых тонах. Маленькая, но уютная кухня. И восхитительная спальня, окна которой выходили на крохотный балкон, а оттуда открывался вид на широкую изумрудно-зеленую лужайку.
«Это просто роскошно, — писала она домой матери и отцу. — Я раньше думала, что, возможно, предпочла бы жить не при больнице, а в деревне. Но тогда дорога заняла бы слишком много времени, — знаете, в моем распоряжении есть и машина, — и уж наверняка я не нашла бы такого уютного жилья. Думаю, что мне, как директору, — никак не могу привыкнуть к тому, что меня так называют! — лучше всего жить прямо на территории больницы, хотя это обстоятельство немного помешает моему уединению. Однако, если разбирать все в целом, думаю, что мне здесь будет очень хорошо, если уж меня охватит тоска по дому».
Не только по дому, могла бы написать Джейн. Но и по красивому доктору Энтони Грэю, и по той увлекательной жизни, которую благодаря ему она вела в Нью-Йорке в прошлом году. Увлекательным было уже одно общество Тони! Такой он человек.
Джейн до сих пор не рассказала родителям о Тони. Когда Роберта вышла замуж, их мать выразила надежду, что хотя бы не потеряет в скором времени свою вторую дочь. Поэтому ее семья не знала о Тони. Джейн надеялась, что они смогут познакомиться раньше, чем состоится вторая свадьба. Свадьба Джейн и Тони.
Поэтому в письме она ни слова не написала об этом враче и о том, что любит его всем сердцем. Джейн подробно рассказала о больнице, о том, как в ней красиво и какое хорошее оборудование. И не преминула упомянуть, что экономка, миссис Брандт, все показала Джейн и та осталась довольна.
«Палаты в больнице настолько большие, что у каждого маленького пациента, можно сказать, есть своя комната, если задернуть занавески, которые разделяют кровати. При этом комнаты настолько компактны, что одна медсестра и одна или две сиделки вполне способны присмотреть за каждым ребенком.
И эта больница совсем не похожа на больницу: она не пустая, не белая и не холодная. Стены покрашены в прелестные пастельные тона, там красочные драпировки и картины. Комната для игр — воплощение детской мечты. Она построена в форме циркового шатра с высокой остроконечной крышей, с которой свешиваются огромные птичьи клетки. Там поют канарейки и горланят длиннохвостые попугаи. Стены комнаты — стеклянные окна, которые выходят во внутренние дворики, чтобы хватало теплого солнечного света и свежего воздуха. Есть полки с игрушками и книгами, проигрыватель и телевизор.
Мне очень хочется устроить детям особенную вечеринку, — продолжала письмо Джейн. — До Рождества не так уж и далеко. Есть хороший предлог».
«И хороший способ, — могла бы добавить она, — чтобы заставить себя забыть, что в это время года я буду сильнее обычного тосковать по дому».
Если, конечно, Тони не управится со всеми делами и не прилетит к ней сюда.
Тони предупреждал ее, что, скорее всего, писать будет не часто. Не только потому, что он очень занят, поскольку доктор Ливингстон до сих пор приходил на работу лишь пару дней в неделю, так что у его молодого партнера дел было более чем достаточно, но и потому, что, как признался Тони, он никогда не любил писать письма.
Так что Джейн вовсе не надеялась так скоро получить от него послание. Она уже по нему так сильно соскучилась, что решила позвонить по междугороднему, чтобы Тони узнал, как она поживает, но больше для того, чтобы ей удалось услышать голос любимого.
Джейн позвонила в офис, но ей не удалось с ним связаться. Она услышала, как секретарь Тони, мисс Картрайт, говорит оператору, что доктор Грэй сейчас делает операцию и, вероятно, какое-то время будет занят. Джейн следовало бы этого ожидать, но она не смогла удержаться от разочарования. Особенно когда в тот же вечер не смогла дозвониться и в квартиру Тони. Джейн попросила оператора не прекращать попыток дозвониться и трезвонила чуть ли не до одиннадцати часов. И только тогда решила, что будет лучше подождать до утра.
