Кейт вспыхнула. Как всегда, она была мишенью насмешек.
Но Энджи впервые оказалась свидетельницей ее позора.
Когда же настанет конец этим унижениям и травле, пронеслось в голове у Кейт. Она еле сдерживалась, чтобы не разразиться бранью и не кинуться на обидчиц, но понимала, что ее сопротивление только подольет масла в огонь. Кейт нашла глазами Энджи, плотно сжавшую губы. Энджи была ее единственной подругой, хотя разительно отличалась от нее не только внешностью, но и характером. Кейт была рослой и худой, ее светлые волосы свободно падали на спину, а миниатюрная Энджи выделялась своей смуглой кожей и рыжевато-каштановыми коротко стриженными волосами. Кейт всегда вела себя спокойно и сдержанно, а Энджи – дерзко и шумно. При этом обе они хорошо учились, много читали, увлекались плаванием и собирали фотографии киноартистов.
– Никак ты стыдишься, что у тебя такие… пышные формы? – измывалась теперь уже другая девчонка.
Кейт не успела ответить, как кто-то выхватил у нее полотенце. Она вскрикнула и попыталась прикрыться руками. Энджи бросила ей свое полотенце.
– А ну отстаньте, – потребовала она и добавила, обращаясь к Кейт: – Плюнь на них. Им просто завидно, особенно Люси: сама-то плоская, как сковорода.
Кейт видела жалость в глазах Энджи и готова была провалиться сквозь землю. Она сгорбилась и вздернула подбородок: гордость не позволяла ей распускаться ни перед лучшей подругой, ни перед этими мерзавками.
Однако на нее сыпались все новые колкости.
– Давай отойдем в сторонку. Надо одеваться. Что с них взять, с чокнутых, – прошептала Энджи.
Они отошли в дальний угол, хорошо просматривавшийся из отверстия в стене. Кейт, не поднимая головы, принялась натягивать одежду, но не могла совладать с собой: руки тряслись так, что она порвала и без того штопаный чулок.
Сама того не замечая, она всхлипнула. Энджи выпрямилась и пристально посмотрела на нее:
– Ну хочешь, я им врежу?
Кейт слабо улыбнулась:
– Мне бы надо самой это сделать, да духу не хватает.
– Найдется и на них управа, вот увидишь.
Стены раздевалки сотряс новый взрыв хохота. Кейт и Энджи оглянулись. Обидчицы не успокоились. Кейт словно окаменела, что есть сил сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Ей никак не удавалось подвернуть пятку чулка так, чтобы скрыть дырки. Содрогаясь, она натянула протертый джемпер, бесформенную вытянутую юбку и мятое пальтецо. Ненавистные обноски. Когда ей случалось украдкой пронести к себе в комнату модный журнал, она жадно разглядывала шикарные платья, мысленно примеряя их на себя.
По одежке Кейт можно было судить о том, как жила ее семья. Родители прозябали в бедности, да к тому же были крайне суровы, в особенности отец. Он женился на матери по необходимости: Кейт слышала, как во время семейного скандала они попрекали друг друга прошлыми грехами. Отец не упускал случая ввернуть, что не позволит дочке превратиться в такую же гулящую, как ее мать.
Озлобленность Эммитта подогревалась страстью к выпивке. Во хмелю он горланил и буйствовал. Жена ни в чем ему не перечила. Наверное, так оно и лучше, рассуждала Кейт, а то еще начнет давать волю рукам.
– Пойдем отсюда, – сказала Энджи, когда обе они оделись.
Кейт сглотнула слезы и последовала за ней. Несмотря на яркое солнце, день был прохладный. Кейт остановилась и набрала полные легкие бодрящего воздуха.
– Ты, похоже, опоздала на автобус, – заметила Энджи. – Давай я тебя подвезу.
– Нет, мне неудобно.
– Да брось ты, какая ерунда! Пошли.
Кейт больше не возражала. Она совершенно обессилела. Вдобавок ей, по совести говоря, всегда было приятно прокатиться с Энджи на стареньком «камаро». Сама она о машине и мечтать не смела.
Кейт понимала, что завидовать грешно, но ничего не могла с собой поделать. Мать Энджи, Роберта, была медсестрой в окружной больнице и прилично зарабатывала. Она души не чаяла в своей дочери, которая, как и Кейт, росла единственным ребенком. Роберта выбивалась из сил, лишь бы Энджи не страдала из-за того, что отец бросил их, сбежав с другой женщиной.
Кейт как-то попробовала высказать Энджи свое сочувствие, но та наотрез отказалась говорить об отце, и больше они к этому не возвращались.
Видит Бог, она и сама о многом не хотела ни с кем говорить, и в первую очередь о собственных родителях.
– Слушай, может, заедем к нам? – предложила Энджи по пути к стоянке. – Мама принесла мне выкройку и купила материал на мини-юбку. Я хочу, чтобы ты посмотрела.
Кейт не обиделась, когда Энджи заговорила про обновки. Она знала, что подруга не хотела ее уязвить. Энджи уважала ее самолюбие и никогда не подчеркивала разницу в их положении, общаясь с ней на равных.
Со вздохом Кейт произнесла:
– Я бы с радостью, но мне надо домой, помогать маме.
Вдруг тишину прорезал оглушительный свист. Девочки вздрогнули. Кейт оглянулась и увидела, что их нагоняют Томас Дженнингс и Уэйд Джексон.
– Еще не хватало, – вполголоса сказала Кейт, – это Томас, а с ним… как его?..
– Уэйд, – подсказала Энджи, – хорек вертлявый, видеть его не могу.
– Я тоже. Тем более что он зубы не чистит, – подхватила Кейт.
– Это точно. Он на английском сидит за мной. Как я ни обернусь, он вечно скалится. В переднем зубе дырка, а в ней еда застревает.
– Фу, гадость какая.
Энджи хихикнула:
– Да уж, с Томасом не сравнить!
Мальчишки явно направлялись к ним.
– Куда торопимся? – спросил Томас с усмешкой.
Кейт молчала. При виде Томаса у нее отнимался язык, а коленки становились как ватные.
– Домой, – коротко отозвалась Энджи.
– Может, лучше прогуляемся? Мы вас кока-колой угостим. – Томас ткнул Уэйда локтем в бок. – Верно я говорю?
– Э-э-э… ну… ясное дело, угостим.
Ответила снова Энджи:
– Нет, спасибо. Нам некогда.
– Слушай, Кейт, – сказал вдруг Томас, – а ты что молчишь? Язык проглотила?
– Я, к сожалению, тоже спешу, – прошептала она пересохшими губами.
Не обращая внимания на Энджи, Томас подмигнул:
– Может, в другой раз, а?
– Хорошо, – выдавила Кейт.
Когда мальчишки отошли, Кейт повернулась к Энджи, словно не веря себе:
– Вот это да!
– А что такого? – как ни в чем не бывало спросила Энджи.
– Будто ты не понимаешь!
Энджи вытаращила глаза:
– Ты на радостях не забыла, что торопишься домой? Садись в машину.
Небольшой фермерский городок Фор-Корнерс лежал в девятнадцати милях от Остина, в гористом районе Хилл-Кантри. Он был ничем не примечателен, но местные жители все же гордились своими угодьями да еще новой бензоколонкой с бакалейной лавкой, построенной на обочине проселочной дороги.
