— Так, сейчас я угадаю, — протянул он. — Профессор Экерт?
— Вы хотите сказать, что он так мучает не только меня? Что он всегда был таким?
Снова смех. На этот раз ему стало вроде бы легче смеяться, но он все еще продолжал удивляться своей реакции.
— Я могу сказать, что он… возлагает на своих учеников… слишком большие надежды.
— Я же не специалист по камням, почве и так далее. Я люблю рисовать, — вздохнула Мэган. — Было бы совсем неплохо, если бы я понимала хотя бы половину того, о чем он говорит. К тому времени, когда до меня доходит трудное слово из пяти слогов, которое он так легко преподносит нам, я уже отстаю от его речи на три подобных слова. Мне трудно разобраться в этом. — Она показала на диаграмму. — Хочу сказать, что приблизительно я догадываюсь, что они должны изображать слои почвы, горизонт и тому подобное. Но все эти «В» переходят в «С», честное слово, это выше моего понимания…
Она замолчала и с отвращением пожала плечами.
Он по-доброму ей улыбнулся. Потом перевернул лист бумаги, на котором были написаны какие-то цифры, и на его обороте что-то нарисовал быстрыми и уверенными штрихами. Он пододвинул к ней листок, и Мэган увидела, что он изобразил столбик, разбитый на слои разной толщины.
— Если вы умеете рисовать, то вам лучше представить себе ярус или горизонт в цветовой гамме. — Он показал на нижний слой. — Можно представить себе этот слой в виде чистого синего цвета, там будет твердый камень, и цвет тоже будет чистым, без всяких примесей. Следующий будет… ну, как бы это сказать, сине-зеленым, но в нем все равно останется больше синего цвета, и все же он будет отличаться от первого слоя из-за примеси зеленого. Следующий — тоже сине-зеленый, но там будет больше зеленого, чем синего. И потом настоящий зеленый цвет, в котором почти невозможно отметить присутствие синего цвета.
Мэган уставилась на рисунок.
— Вы хотите сказать, что это все напоминает как бы ступеньки? И изменение оттенков… постепенный переход от одного цвета к другому?
Он утвердительно кивнул головой.
— Теперь что касается почвы: там могут появляться различные элементы — поташ, кремнезем и множество других примесей, в зависимости от климата и других условий. Вот вам и переход.
— Значит, «В переходит в С» просто означает, что почва В постепенно переходит в своем составе в почву С, а цифры показывают, насколько много там намешано разных минералов и других примесей.
Он улыбнулся еще шире.
— Или, если вам так легче понять, синий переходит в зеленый.
— Но теперь я все поняла, — не сводя с него глаз, сказала Мэган.
— Наверно, потому что я не употреблял длинных слов, состоящих из пяти слогов, — хитро ухмыльнулся он.
Мэган уставилась на бумаги, лежащие перед ним.
— И вы все это делаете по своей воле?
— Мне за это платят. Я геолог, — хмыкнул он в ответ.
Она не отводила от него взгляда.
— Да, наверно, кому-то приходится заниматься подобной работой. — Она еще раз посмотрела на рисунок, который в несколько минут прояснил ей все непонятное, над чем она билась долгие ночные часы.
— Мне кажется, что я никогда всерьез не задумывалась над этим. И кто же вам платит?
Он улыбнулся ее наивному вопросу.
— Разработчики, строители. И иногда правительство, — пожал он плечами. — Они говорят мне, что желают построить и где, а я им объясняю, целесообразно ли строить здание на этом месте и как долго оно простоит.
Ее позвали из кухни — заказ был готов, и Мэган побежала, чтобы забрать блюдо. Она понимала, что слишком много времени провела у его столика. Когда девушка вернулась с тарелками, он посмотрел на нее, как бы что-то решая для себя.
— Вам действительно трудно сладить с курсом Экерта, Мэг?
Она догадалась, как он узнал ее имя, — оно было написано на значке, прикрепленном к ее униформе. Но ей показалось удивительным, как легко оно соскользнуло у него с языка. Она помедлила, а потом ответила:
— Из-за него мой средний выпускной балл будет просто ужасным!
— Я… — Он замолчал, опустил глаза, переставил тарелку, отложил нож и снова взглянул на нее. — Я бы мог немного помочь вам, если вы не против.
Вот так все и началось. Они проводили вместе долгие часы, он терпеливо объяснял ей трудные места, задавал вопросы. Мэган просто поражалась его такту. Он никогда не подсмеивался над ее знаниями, никогда не бранил, когда она что-то забывала. Он снова повторял с ней все с самого начала и подсказывал, как лучше всего запомнить множество скучных для нее вещей. После двух недель занятий материал курса, который раньше казался ей сплошной абракадаброй, стал понемногу проясняться.
Дни, проведенные вместе, постепенно перешли в недели, и даже когда стало ясно, что его помощь больше не требуется, Мэг не хотелось прерывать их встречи. Ей казалось, что он чувствует то же самое. По мере того как сокращалось время, отводимое на занятия, их разговоры обо всем другом стали гораздо продолжительней. Он рассказывал ей о замечательных днях учебы в университете в Сан-Диего, о жизни в студенческом городке, о своей работе и о том, куда она забрасывала его.
Вскоре Мэган поняла, что, несмотря на часы, проведенные вместе, она мало что знает о нем. Ему было примерно двадцать семь или двадцать восемь лет. Ей он казался взрослым мужчиной. Девлин Кросс был симпатичным, и, как она поняла на собственном опыте, у этого парня хватало терпения учить других людей тому, в чем он сам прекрасно разбирался.
Когда она заставляла Дева смеяться, то чувствовала себя волшебницей, сотворившей чудо! Каждый раз, когда он начинал смеяться, на его лице проступало изумление собственным поступком. Мэг невольно задумывалась над тем, какую же сложную жизнь он вел, если простой смех казался ему чудом! У нее все время было такое чувство, что Дев находится в ловушке и что-то, с чем он не в состоянии справиться, не отпускает его.
Ей хотелось попросить его разрешить помочь ему, ведь он помог ей. Но она прекрасно понимала, что получит в ответ вежливый отказ, как бывало всегда, когда она пыталась перейти на личные темы. Ей было обидно до слез, тем более что она почти все рассказала ему о себе — о мечтах, надеждах, разочарованиях, даже о боли, которая не оставляла ее уже четыре года со времени потери матери.
Когда он обнял Мэган в первый раз — молча, но очень крепко, — она почувствовала, как он задрожал: ему хотелось и успокоить ее, и убежать — в одно и то же время.
Чтобы помочь с учебой, Дев иногда приходил в ее маленькую квартирку. В первый свой визит он с любопытством стал разглядывать ее рисунки: пейзажи, наброски людей, животных.
