Предоставив Брианне возможность поломать голову над его намерениями, Тайлер пошел ей навстречу и остановился так близко, что носки его сапог едва не касались кончиков пальцев ее босых ног. Она откинула голову назад и встретила его взгляд с вызывающей смелостью, отчего его сердце вдруг бешено забилось.
— И какие же это «другие причины»? — спросила она с легким дрожанием в голосе. Он поднял руку и нежно погладил ее по щеке, почувствовал, как она вздрогнула от этой ласки.
Отбросив его руку, Брианна смерила его сердитым взглядом и отошла на почтительное расстояние. К ней вернулась прежняя чопорность и холодная деловитость.
— Лэндон и Бойд… — начала было она.
— Потом, Брианна, — быстро перебил ее он, не в силах слушать рассказ о смерти Лэндона и Бойда. — Давай поговорим об этом утром, хорошо?
— Ладно, — сказала она с почти осязаемым облегчением. — Сейчас дам тебе подушку и одеяло, спать будешь на этой кушетке.
Она собралась уже выйти из гостиной, но Тайлер остановил ее.
— Помнится, в этом доме было четыре спальни, — сказал он. — Наверняка одна из них свободна, и я мог бы занять ее!
Брианна обернулась и молча окинула его долгим взглядом, будто хотела дать ему время понять, что не намерена менять свое решение. Она относилась к нему как к гостю, который проездом заглянул к ней, переночевал и уехал. Точнее, как к незваному гостю.
Тайлер кивком головы показал на коридор, который вел в ванную и комнату рядом:
— Как насчет спальни внизу? Она раздраженно сунула руки в карманы халата.
— Там теперь стоит моя швейная машинка.
— А комнаты наверху?
— В хозяйской спальне сплю я, а в твоей бывшей спальне — мой сын, — сказала Брианна.
«Мой» сын. Сын ее и Бойда, подумал Тайлер.
Он не ожидал, что это сообщение, произнесенное тихим голосом, отзовется в его душе такой острой болью, и сгладил неожиданную зависть изрядной долей сарказма:
— Такое впечатление, что в доме произошла революция!
— Чему ты удивляешься, Тайлер? — усмехнулась она. — Ты был в бегах целых девять лет!
Несмотря на гневно вскинутый подбородок, ее глаза блестели от слез.
Всему виной запутанное прошлое, из-за которого их отношения неизбежно станут натянутыми. Его чувства к этой женщине, казавшиеся давно забытыми, всколыхнулись, едва он увидел ее. Ему не стоит портить с ней отношения. Тем более что он намерен жить здесь, заниматься своими лошадьми.
Вдохновленный радужными перспективами, он выбросил старые обиды из головы и сказал примирительным тоном:
— Осталась еще одна комната. Она свободна или в ней спит твой второй ребенок?
— Нет, это комната для гостей.
— Прекрасно! — Он схватил сумку и шляпу, намереваясь идти в свободную комнату. Но она не шелохнулась.
— Там стоит маленькая кровать. Она тебе будет узка — у тебя плечи вон какие широкие!
— Я попробую. Все же это удобнее, чем кушетка.
Она покраснела, и Тайлер заметил, как ямочка над ключицами начала судорожно биться. Но ее взгляд оставался по-прежнему холодным и неприветливым.
— Ну, хорошо. Комната для гостей — в твоем распоряжении. — Она приторно улыбнулась — слишком приторно, подумал он, — затем направилась к лестнице. — Не говори потом, что я тебя не предупреждала.
Он пошел за ней на второй этаж, довольный, что выиграл эту маленькую битву.
Они прошли мимо первой спальни, и когда Он случайно заглянул в открытую дверь, то увидел чисто женскую обитель, ничто не напоминало, что эта спальня когда-то принадлежала Лэндону. Дверь комнаты, которая когда-то была его, оказалась закрытой. Он улыбнулся, прочитав надпись на двери — «Не входить! Опасно для жизни!». Наконец они подошли к комнате, которую в детстве занимал Бойд, — теперь она стала комнатой для гостей.
Брианна открыла дверь и включила бра, пропуская его вперед.
— Прошу, — сказала она.
Ему бы надо насторожиться, услышав самодовольные нотки в ее голосе. Увидев кровать, о которой говорила Брианна, он едва сдержался, чтобы не застонать от досады.
Она не преувеличивала, когда описывала ее размеры: матрас был на пять дюймов короче и уже, чем рост и ширина Тайлера.
Он обернулся к ней и расплылся в улыбке:
— Я же говорил — превосходно! Она так и просияла.
— Спокойной ночи! Желаю тебе крепкого сна!
— О, я не сомневаюсь, что буду крепко спать. Ты же знаешь присказку: дома и стены помогают. — Он поставил свою сумку на кровать и, расстегнув молнию, достал старый тренировочный костюм, в котором обычно спал. — Вот еще что: я поставил свой грузовик и трейлер у амбара. А свою кобылу — Юстицию — в загон у конюшни. Ничего?
Брианна направилась к открытой двери. Теперь она поняла, почему не слышала, как подъехал Тайлер. Хозяйственные постройки были отделены от усадебного дома большой подъездной площадкой и сотней ярдов подстриженного газона.
— За ночь твоя лошадь отдохнет и наберется сил. — Она уже почти вышла из комнаты, но мучивший ее вопрос не давал покоя. Брианна украдкой заглянула в открытую дверь.
Тайлер начал раздеваться, очевидно нисколько не смущаясь, что она может увидеть его. Было слышно, как заскрипел его кожаный ремень, когда он выдернул его из своих джинсов.
Она провела языком по внезапно пересохшим губам, но усмирить бешено забившееся сердце не смогла.
— Тайлер! — позвала она его.
Он собрался было расстегнуть пуговицу на джинсах, но, услышав ее голос, замер. Он посмотрел ей прямо в глаза, и их взгляды встретились.
— Да?
— Ты сюда надолго? — спросила она прерывающимся от нетерпения шепотом.
У него слегка дрогнули губы, может быть от улыбки.
— Навсегда.
Этого она боялась больше всего.
Когда жизнь преподносила Брианне неприятные сюрпризы, она замешивала тесто и что-нибудь пекла. Вот и сегодня встала чуть свет. Еще не было семи, а первый этаж благоухал от запаха горячего шоколада. Кухня стала похожа на пекарню, вся столешница была уставлена мисками с начинкой, какими-то коробочками и баночками.
Брианна готовила шоколадное печенье по немецкому рецепту — отдельно пеклись коржики и потом склеивались сливочно-шоколадным кремом. Сама она к ним не притронется — боится располнеть. Она вообще пекла с единственной целью — отвлечься от неприятных мыслей и успокоиться.
Однако сегодняшним утром отработанная годами терапия не принесла желаемого результата. Как она ни старалась думать о чем-нибудь другом, неизбежный разговор с Тайлером не шел из головы.
Главное заключалось в том, что она была морально не готова отдать половину поместья человеку, который может запросто продать свою долю наследства и продолжать жизнь перекати-поля.
