Ознакомительная версия.
Два дня она сидела дома и думала. Это ведь редко случается с человеком, чтобы вот так сесть и попытаться сформулировать ответы на вопросы вроде тех, что задала Леонида. Чаще всего периоды задумчивости у граждан случаются два раза в год – на собственный день рождения (после того как вы выросли из того возраста, когда этот день еще кажется праздником) и под Новый год, когда принято подводить итоги и задумываться о планах на будущее. Из чувства самосохранения мы часто гоним такие мысли прочь и начинаем беспокоиться о салатах и закусках или обещать себе с понедельника сесть на диету или начать копить на ремонт. Но Рина не стала прятаться за дела и обязательства. Она сидела в спальне, смотрела в стену и просто-напросто проговаривала про себя вопрос, а потом искала на него ответ.
Хочу ли я идти на работу? А куда я хочу? Хватит ли мне денег на жизнь? Что скажут родители Романа? Что я буду делать через год? Через два?
Вечером она дождалась возвращения Машки с танцев и спросила, кем дочь хочет стать, когда закончит школу. Машка оторвалась от тарелки с макаронами (спагетти из муки твердых сортов, от которых вроде как не полнеют) и удивленно воззрилась на мать. Потом пожала плечами, сказала, что пока не знает, но вот Лидка говорит, что сейчас круто быть пиаре. Рина вздохнула, мимоходом погладила Машку по светлой голове, потом поехала к родителям Романа и попросила свекра помочь с продажей бизнеса. Конечно, они отговаривали ее, но Рина, увидев впереди свободу и возможность жить и получать, черт возьми, удовольствие от этой жизни, настояла на своем. Ее буквально трясло от мысли, что нужно опять идти в офис и изо дня в день заниматься тем же самым. Покупатель нашелся, и, несмотря на спешку, удалось выручить довольно приличную сумму. Рина честно поделила деньги на три части: треть родителям Романа, треть на счет в английском банке на Машкино имя и треть – себе. А на следующий день после подписания договора о продаже фирмы Рина записалась на курсы флористов.
Какой образ представляется вам, когда вы произносите слово «цветочница»? Милое создание, словно сошедшее с полотна Вермера? Девушка в скромном платье с пышными волосами, окруженная рассеянным мягким светом, который ласкает кожу… Тонкие пальцы перебирают упругие и прохладные зеленые стебли, шершавые листья… и ранятся в кровь о неизбежные шипы? И тогда с жалобным восклицанием палец подносится ко рту, и розовый перламутр губ темнеет, окрашенный каплей крови…
Или мы увидим цветочницу другой? Городская и вполне разбитная девушка, спешит по улице с корзиной в руках. Да, ее волосы вьются и блестят, на щеках ямочки, если она улыбается, а губы еще свежи, но если взглянуть на ее руки, то вы увидите, что кожа их огрубела, а ногти коротко острижены, потому что не так это просто – свернуть несколько сотен букетов, обрывая ненужные листочки и плотно прижимая друг к другу непослушные стебли. Сейчас ее корзинка полна благоуханными букетиками фиалок. Волшебно светят фонари на бульварах, из театра выходят дамы в вечерних платьях и драгоценностях, мужчины во фраках. Господа охотно покупают своим спутницам цветы, с интересом поглядывая на хорошенькую цветочницу. Та улыбается, весело отвечает на шутки и пропускает мимо ушей недостойные предложения. Впрочем, она уже не первый раз видит вот этого симпатичного господина, у него добрые глаза и подкупающая улыбка… Он сопровождает в театр женщину с холодным и властным лицом и никогда не покупает ей цветов. Берет одну розу и вставляет ее в петлицу смокинга. В прошлый раз он попросил цветочницу приколоть цветок, и совсем близко она увидела его светлые усы и морщинки в уголках глаз. И он так ласково сказал:
– Спасибо, милая… как вас зовут?
И сегодня она бессознательно шарит глазами по толпе, отыскивая его взглядом…
Учеба давалась легко. В парниках и учебных классах, наполненных живыми и срезанными растениями, Рина чувствовала себя как дома. С удовольствием копалась в земле, надолго забыла о безупречном маникюре и вспоминала о своей работе в престижной должности руководителя процветающей компании как о страшном сне.
Именно в это время она сумела подружиться с собственной дочерью. Машка была потрясена маминым поступком, но когда Рина принялась объяснять, что хочет пожить для себя, делая то, что нравится, девочка обрадовалась и заявила, что она сама тоже все время старается так жить и хорошо, что мама все наконец поняла. Поразмыслив, Машка осторожно поинтересовалась: может, ну ее на фиг, эту школу? Если уж говорить об удовольствиях, то подобным жутким заведениям не должно быть места в нашей жизни. Но Рина так сильно прогибаться отказалась. Все-таки свобода свободой, но меру знать надо. Машка повздыхала, но смирилась. Не сразу, но они нашли общий язык и теперь порой ходили вместе по магазинам или просто так – погулять в парк, посидеть в кафе.
Рина рассказывала о своих сокурсниках, а Машка – об одноклассниках, и Рине вдруг стыдно стало, что она никого из них не знает и в школе не была класса с третьего. Движимая угрызениями совести, она отправилась на ближайшее родительское собрание в Машкин девятый «А» и ужасно неудобно чувствовала себя под любопытными взглядами родителей и классной руководительницы. Милейшая Татьяна Николаевна, преподавательница истории, которую и дети, и взрослые за глаза звали Татьяшей, пыталась подружить инертный класс, сплотить детей, которые никак не желали проникаться духом коллективизма и выступали единым фронтом, только если надо было сорвать урок по информатике или продинамить дежурство в школьной столовой. Преклонный возраст учительницы и непонимание «почему же они у нас такие выросли» делало воспитательный процесс безнадежным, но благие намерения вызывали уважение. Невзирая на высокое давление и прочие недуги, Татьяна Николаевна даже свозила класс в Грецию. Всем детям (впрочем, кое-кто из девятиклассников ростом уже обогнал родителей) понравилось, хотя многие родители поджимали губы, выслушивая рассказы своих чад о походах в ближайший магазин за пивом и энергетическими напитками, а также вытряхивая из чемоданов пачки сигарет.
Рина осталась в счастливом неведении относительно всех этих безобразий, потому что умненькая Маша сигареты покупать не стала, а стрельнула пару раз у одноклассников и рассказывала маме исключительно о том, как было интересно…
«Вот, смотри, я нафоткала, Татьяша много вещала про этот храм, вот, руины, конечно, но все так живописно и цветы вокруг такие красивые… Я смотрела на цветы и тебя вспоминала», – говорила девочка, прижимаясь к счастливо млеющей Рине. И в самом деле, зачем нервировать мать, которая наконец-то стала похожа на человека, рассказами о том, как Гошка залез на край обрыва над этими самыми руинами, камушки у него под ногами поехали-посыпались, и он чудом успел схватиться за куст? И как его помогали спасать американские туристы? Или как их группу привезли обедать в какой-то многострадальный ресторанчик и, пока девчонки улыбались черноглазым ленивым официантам, мальчишки налили уксус в супницы, приготовленные к подаче гостям? Или как Светке было плохо, потому что она на спор съела какого-то жучка и запила банкой тоника?
Ознакомительная версия.
