Вот так. Они вернулись к тому, с чего начали. И тут Фелисити вышла из себя:
— Мама, у тебя просто мания! Неужели ты всерьез считаешь, что я до конца жизни должна держаться за твою юбку?
Последовало долгое неловкое молчание, во время которого Фелисити жалела о своей вспыльчивости, а Айрин крутила в пальцах ножку бокала. Друг на друга они не смотрели.
Внезапно Айрин подняла глаза. Произошла характерная для нее мгновенная смена настроения. Мать улыбалась.
— Может быть, ты и права, — сказала она. — Может быть, я эгоистичная старуха. Я привыкла к тому, что вы с Аннабел рядом. Честно говоря, я начала думать, что так будет всегда. Мне будет вас не хватать, но я справлюсь. Я хочу только одного: чтобы ты была счастлива. — Она протянула Фелисити бокал. — Налей мне еще хереса, милая.
— А что будет с твоей печенью?
— К чертовой матери мою печень! Фелисити послушно налила вино в бокал и протянула его Айрин.
Мать сделала большой глоток и продолжила:
— Но я переживаю не только из-за того, что вы уедете от меня. Это… ладно, неважно. Как говорится, слово серебро, а молчание золото.
— Мама, какое золото? — спросила Фелисити, пытаясь догадаться, что будет дальше. — Рано или поздно ты все равно это скажешь, так что выкладывай прямо сейчас.
— Ну… — Айрин помедлила, но все же решилась: — Я хотела сказать, что второй женой быть нелегко.
Фелисити улыбнулась.
— Очень глубокая мысль. Но откуда ты это взяла? Ты сама ведь никогда не была второй женой.
— Нет, но многие мои подруги прошли через второй брак и все как одна говорили, что это дело трудное. Умерла ли первая жена или просто ушла, значения не имеет — ее призрак всегда остается в доме.
Заявление матери заставило Фелисити рассмеяться.
— Это просто смешно! Я тоже была замужем, ну и что? По-твоему, разведенные или мертвые мужья сделаны из другого теста? Или что их призраки тоже бродят по дому?
— Конечно нет, — решительно ответила мать. — Если мужчины уходят, то уходят навсегда. Они никогда не остаются.
Тони носил очки. Именно из-за этого они и познакомились. Он прибыл в Лондон на конференцию, ехал в метро и едва снял их, чтобы протереть, как Фелисити выбила очки из его рук. Зачитавшись и внезапно поняв, что поезд стоит на ее остановке, Фелисити вскочила, врезалась в Тони, очки упали, и она наступила на них.
— Ох, извините! — Она уже была готова протиснуться в дверь, но увидела, что стекла вылетели из оправы, а сломанные дужки теперь подойдут только тому, у кого уши растут в двух дюймах от глаз. Размер нанесенного ущерба не позволил ей уйти. Она наклонилась и начала подбирать разрозненные части. Дверь с шипением закрылась, и поезд отошел от станции.
— Ох, не беспокойтесь. Все в порядке. — Тони улыбнулся, прищурился и нагнулся за очками.
Отсутствие очков помогло Фелисити понять, что он просто неотразим. У него были огромные золотисто-карие глаза, опушенные длинными-предлинными темными ресницами, и слегка взъерошенные светлые волосы, позолоченные солнцем. Он был так привлекателен, что Фелисити мгновенно забыла о пропущенной остановке. Это несправедливо, думала она, глядя на его дружелюбное, улыбчивое лицо. Мужчина не должен иметь такие ресницы и такую улыбку. Она так давно ни с кем не флиртовала, что забыла, как это делается. Однако спустя секунду Фелисити поняла, что флиртовать с Тони означало бы тратить время даром. Было ясно, что он ничего не видит.
— Позвольте помочь вам. — Фелисити выпрямилась и вложила в его руку остатки очков.
— О Господи… — Он потрогал пальцем разрозненные детали.
— Боюсь, что их уже не починить, — виновато сказала Фелисити. — У вас есть запасная пара?
— О да, конечно. Без очков я слеп как летучая мышь.
— Тогда вам лучше надеть их, — сказала Фелисити, — чтобы увидеть виновницу происшествия и как следует отругать ее.
Он покачал головой и чарующе улыбнулся. Светлая прядь, упавшая на лоб, придавала ему мальчишеский вид и делала еще более неотразимым. Фелисити не могла отвести от него глаз.
— Не волнуйтесь, — заверил он ее. — Я не буду ругаться. В этом нет нужды. Я застрахован.
Поезд грохотал в темном тоннеле. Фелисити села рядом с незнакомцем.
— Вы сняли камень с моей души, — сказала она. — Не уверена, что в данный момент я могла бы возместить вам потерю. Они выглядят ужасно дорогими, а мои финансы, как обычно, поют романсы.
— Мне очень жаль, — ответил Тони. Судя по голосу, так оно и было. Он завернул разбитые очки в чистый носовой платок и положил сверток в карман. — Вы не скажете, когда мы остановимся на Пиккадилли? Там мне нужно будет пересесть на линию Бейкерлоо.
— А где же ваши запасные очки? — спросила Фелисити. Она чувствовала себя ответственной за него. Нельзя позволить близорукому человеку заблудиться в метро. А то, что он очень симпатичный, тут совершенно ни при чем.
Тони повернулся к ней, умопомрачительно улыбнулся и философски пожал плечами.
— В том-то все и дело. Они остались дома. А я живу в Гемпшире.
Поэтому остаток вечера Фелисити и Тони провели в баре неподалеку от площади Пиккадилли. Перед тем Фелисити зашла в аптеку на площади и купила два мотка липкой ленты. Потом она полчаса обматывала стекла и оправу скотчем, пока не добилась более или менее приемлемого результата. Пока Фелисити занималась делом, Тони рассказывал ей о своей жизни. Точнее, о ее части. Но достаточно важной. О том, что он в разводе, ни с кем не связан и совершенно свободен.
— Ну вот… — Наконец Фелисити отдала ему очки.
Тони взял очки, надел их, уставился на нее и сказал:
— Боже мой, да вы просто красавица. — Потом посмотрел на себя в зеркало и громко расхохотался. — Черт побери! Я выгляжу так, словно только что вышел из деревенского травмпункта. Причем далеко не лучшего.
— Я сделала все, что могла. — Фелисити с сомнением смотрела на дело своих рук. Очки выглядели очень неказисто.
Но Тони был счастлив.
— Все замечательно. Теперь я снова вижу, а это самое главное.
С этого и началась их дружба. Лишь через неделю Фелисити вспомнила, зачем она ехала на Тоттнем-корт-роуд. Она хотела купить книгу, но сделать это ей было не суждено.
Когда Фелисити рассказала матери о своем знакомстве, в котором еще не видела ничего романтического, Айрин заметила:
— Неужели ты хочешь связаться со слепым? Это было бы чертовски неудобно.
Фелисити кружилась по кухне, держа в объятиях воображаемого Тони. Он был высоким, мускулистым и восхитительно твердым. Именно таким, каким положено быть мужчине.
