Кажется, руки у него вообще не опускаются ниже уровня стола. Все неприятное и плохое он обычно «отыгрывает» руками вокруг головы: плохого человека он показывает как мим – рука возле губ как бы небрежным жестом стирает улыбку. Когда говорит о глупых, рука рядом с губами как бы старается прикрыть ту несусветную чушь, которую приходится повторять. Правильнее сказать, что, когда говорит Денис, то говорят трое – рот и обе руки.
Разумеется, вся эта катавасия с жестами, высказываниями и плакатами плюс пристальное внимание к дамам быстро сделала Дениса одним из самых загадочных мужчин компании, на время даже затмив сияние генерального директора. Кто его там знает, небожителя, чем он занимается и по каким переговорам ездит. А этот «чуть тронутый эзотерикой» бузит рядом целый день!
Впрочем, этому спору не будет конца: что женщин привлекает больше – власть или талант, деньги или оригинальность. Думаю, в каждой из нас присутствует такая невинная в своей искренности корысть – получить рядом то, чем сама ты не являешься и чем ты хотела бы быть. Впрочем, мужское желание получить в пользование как можно более выпуклую фигуру – так же невинно и так же корыстно. Тут, видимо, еще и принцип компенсации часто проявляется: лысенькие толстенькие дядечки с потными ладошками млеют от девушек-моделей на самоубийственных каблуках. А молодые парни в современном мире все чаще ищут зрелых женщин, которые будут им и спонсором, и мамочкой. Ну и хрестоматийный пример – пожившие мужчины заглядываются на «свежее мясо» (как они это мило называют). Как сказала моя приятельница, это природа стремится к выравниванию.
Собственно, из всех своих поклонников фаворитом я считала именно Дениса.
Был он некрасив, но необычайно эффектен. Невысок, но очень строен. Темноволос – но считался светлой головой. Неглуп, но очень любил покрасоваться. Весьма успешный дизайнер – и страшный лентяй. Позёр по жизни, но хороший товарищ в работе, который не будет кричать: «Моя, моя идея, я тут самый гениальный!». И он все время напевал, говорил, бурчал или рассказывал. Через некоторое время рядом с ним начинало казаться, что ты попала в клетку с кенаром. Но очень ярким и заманчивым – так и хотелось почувствовать себя канарейкой. Разумеется, не мне одной, он вызывал острейшее внимание всех женщин. Денис мог прийти на работу в белой рубашке с воротником-жабо – и стать темой обсуждения на целый день. Он мог целовать ручки всем проходящим мимо дамам и весело хамить начальству. Благо дизайнер в рекламных агентствах позиционируется как творец, то есть существо не от мира сего, и к этим вывертам принято относиться спокойно. Я знала талантливых дизайнеров, которые ездили на серьезные переговоры в униформе классических байкеров. А один креативный директор при знакомстве протянул мне веер своих визиток всех расцветок и предложил выбрать любую под настроение. Креаторы, гении, что с нашего брата возьмешь!
С Денисом мы целыми днями вели отвлеченно-возвышенные разговоры о духовном пути, недеянии и преимуществах того направления эзотерики над этим. Он, кажется, претендовал на звание моего духовного учителя (путеводителя – так он называл себя) и завалил меня литературой – Коэльо, С. Н. Лазарев, «Две жизни», Кастанеда, Ричард Бах, Ошо, Бхагават Гита, Голубиная книга. Понятно, что при таком густом коктейле в мозгах работать некогда, каждый день проходит в обсуждении новостей.
Собственно, мы были на краю романа, и весь коллектив об этом адски сплетничал, ведь действительно непонятно, о чем молодые красивые парень с девушкой могут говорить целыми сутками на работе и даже после нее. Конечно же, не о проблемах клиентского сервиса – и это очень злило Леонида-Не-Ильича, что по-человечески тоже вполне понятно.
Замотаться в мумию и пойти по коридорам, катать меня по проходам на офисном стуле, да еще и с громкими криками «и-го-го» – это все Денису было запросто. То ли он в свои 29 так и не вырос, то ли сознательно создавал себе имидж клоуна. Во всем же, что касается духовных практик, он был предельно серьезен. Лицо его вытягивалось, глаза вперивались мне куда-то в район потенциального третьего глаза, и говорил он без всяких артистических перебоев голоса, серьезно и тягуче. Правда, по-прежнему эмоционально и очень громко, поэтому обрывки разговоров долетали до ни в чем не повинных коллег: «Да ты хоть видела стража в хрониках Акаши?!» [3] – и потом нас активно расспрашивают, что это за игра такая, в которую вы рубитесь на работе. Новая что ли? А кто вам разрешил на корпоративные компьютеры Сеть поставить? И не поймали ли сисадмины вас на превышении трафика?
Денис с удовольствием отвечал на эти вопросы такое, что уши вяли.
Но как бы это не выглядело со стороны, наши с ним «духовные перекуры» уже несколько месяцев зацепились за один пункт, и сдвинуться с него не могли.
Денис страшно завидовал моей внезапно прорезавшейся способности видеть прошлые жизни. Хотел научиться, и практически каждый день мы обсуждали одно и то же – как ему туда отправиться. Он перепробовал кучу техник, которые регулярно отлавливал на форумах и в новых группах – и ни проблеска.
В какой-то момент этот красаве́ц все-таки уболтал меня оказать ему посильную помощь:
– Все, что я могу – это просто посмотреть тебе в глаза. Я смотрю тебе в глаза, ты мне, прямо в зрачок. Если будет происходить что-то необычное – не пугайся. Постарайся не промаргиваться, не спугни.
Я смотрела ему в глаза, он – мне. А все остальные быстренько вышли из курилки, надеясь, что у нас сейчас состоится какой-нибудь решительный разговор, о котором можно будет сплетничать еще пару недель. Довольные лица по очереди выглядывали из-за дверей. Подслушивали, судя по сопению. Слишком интимно это выглядело. Ладно, главное – чтобы не сбивали ни его, ни меня. Нам надо-то всего несколько минут!
Я прошла сквозь его зрачки и нырнула – вниз, вниз, вниз. Туда, где сидит душа. Взгляд расфокусировался, и внутри зрачков я увидела маленького светлого человека, который быстро шел ко мне по насыпи. Я сглотнула – силуэт увеличился, и я увидела все так, как оно было там, как будто мне крутили старое кино.
Мне очень хотелось умереть. Умирать было не страшно, наоборот, за это стоило побороться. Только это могло остановить боль, от которой уже много месяцев не избавляло ничто. Да и не могло быть от нее спасения.
Сын в могиле, муж бросил меня и ушел в монастырь отмаливать свой грех. Он точно знал, что мне без него не выжить – и ушел, считая, что из-за его ошибок Бог забрал у нас ребенка. Зачем мне жить, если ничего не осталось? Только еще один раз, одним глазком взглянуть на детей, тех детей из прошлой благополучной жизни. И я уже несколько дней таскалась возле своего Платереско, дворца, того самого, откуда убежала.
