Безусловно, Флафф с ее широкой улыбкой и светлыми, почти белыми кудряшками — «albinoblonde» — так называли цвет ее волос во многих салонах красоты — казалась самой дружелюбной из всех проходящих мимо ротонды девушек.
Джуэл Ли была, бесспорно, самой элегантной. На Гавайях она представляла уже третье поколение Ли. На островах Ли появились позже остальных миссионеров и сразу принялись сколачивать состояние неправедным путем. Первый Ли преуспел в организации пароходных рейсов; занимался добычей сахара и разбогател на сомнительных сделках, заключенных с жадным временным правительством, которое в 1893 году свергло последнюю законную королеву на Гавайях. Его сын приумножил состояние на спекуляциях с недвижимостью. А его внуки, братья Джуэл, обещали жить по семейным традициям.
Но внучка вышла такой аристократкой, какие получаются от родственных браков. Казалось, даже легкий ветерок может ее сдуть. Даже намеков на пиратскую кровь не просматривалось в ее почти истощенной, но стройной фигурке. О предках не напоминали и белые длинные пальцы, длинная шея и некая томность, что делало ее похожей на лебедя. Джуэл была невозможно женственной. Казалось, к ее платиновым волосам, аккуратно собранным лентой, прикоснулся скульптор. Высокая, стройная, гибкая как молодая ива, и немного печальная — ни один человек, будь то президент банка или офисный парнишка, не мог выглядеть так живописно. Ее имя появлялось в списке комитета юношеской лиги и на страницах газет в колонках дебютантов. Уальдо Дженсен, очевидно, считал, что девушка именно такого класса должна входить в его совет директоров.
Но первой из троих заговорила Марго Амброс. Та, что в силу своего всем известного агрессивного характера взяла на себя ответственность за предстоящую встречу.
— Не сообщите ли мистеру Неирну, что пришла мисс Амброс? — хрипло прошептала она, одаривая Косиму самой покровительственной улыбкой. — Как я поняла, мы войдем в совет директоров.
— Полагаю, мистер Неирн вспомнит, почему он выбрал вас, мисс Амброс? — Некий оттенок в голосе Косимы подсказывал, что красотка привела ее в ярость. Девушка слегка шлепнула по кнопке вызова, уже жалея, что позволила снисходительному обращению Марго уязвить себя. Должно быть, отсутствие Дейла так сказывается на ее настроении. Вот уже шесть дней пустует почтовый ящик, а постоянные мысли о женихе вовсе не спасают.
Прозвучал щелчок соединения внутренней связи, и Тим Неирн властным командным голосом заявил:
— Проводите их ко мне, сестра.
Легкой походкой Косима подошла к двери кабинета, открыла ее и отступила назад, пропуская блондинистое трио. Флафф продефилировала с усмешкой на губах и, нагло подмигнув, застучала каблучками дальше. Когда Флафф одета не в белый халат, а в обыкновенное платье, каблуки становятся ее незаменимым атрибутом. Джуэл вяло проплыла следом, полагая, что энергия ей может пригодиться для чего-нибудь другого. Дипломированная актриса, то есть Марго Амброс, намеренно пропустила парочку вперед, чтобы из своего появления в кабинете создать картину, равносильную ее появлению на сцене.
— Дорогая… — соизволила она заговорить с Косимой. — Расскажите-ка мне о докторе Перри Хилтоне. Убеждена, что это еще один Аполлон с даром врачевания. Или Синатра со скальпелем, или что-то в этом духе. Да он просто очаровашка. Но если я должна что-то предпринять для его певческой карьеры…
— Мистер Неирн вам все объяснит, мисс Амброс.
Марго залилась хрипловатым смехом, будто решительный ответ Косимы прозвучал как очередная шутка Боба Хоупа, ставшая хитом сезона. Вот так, заливаясь смехом, с гордо поднятой головой, обрамленной медно-золотыми блестящими волосами, спадающими на изящные плечи, и грациозно, как танцовщица, она вошла в кабинет и предстала взору Тима Неирна. Неирн — человек важный, нужный. Неирн — тот, кто дает работу.
Не проявляя любопытства к тому, произвел ли впечатление выход второстепенной старлетки, Косима закрыла дверь и вернулась к своему столу.
Ей не привыкать к рутине рабочих дней. После такой безумной активности, как это временное задание, для «верной слуги» Неирна наконец наступило затишье. Блондинки в кабинете, и теперь можно немного расслабиться. Как только она села за стол, ее взгляд упал на связку лондонских газет, доставленных специальным посыльным. Неирн слишком занят своим проектом, чтобы помнить о прессе. Но два дня назад он, казалось, не на шутку обеспокоился тем, как среагировали на Дейзи Палмер английские критики. Решив сделать для него кое-какие пометки, Косима открыла одну из газет и взяла красный карандаш.
Первый отзыв звучал многообещающе:
«Вчера вечером во время открытия концертного тура утонченная, восхитительная певица и танцовщица из Америки Дейзи Палмер совершенно очаровала зрителей. Похоже, ее ожидает невероятный успех. Давно уже Лондон не видел подобного. Весь город говорит о Девушке-орхидее…»
Красный карандаш начал двигаться все медленнее, а потом и вовсе остановился. «Весь город говорит…» Наверное, и Дейл Бэннинг сейчас частичка того далекого города. О чем бы ни сплетничали там люди, он тоже был в курсе светских событий. Интересно, Дейл обсуждал открытие выступлений Девушки-орхидеи? Может, даже присутствовал на ее концерте? А вдруг сотрудники лондонского рекламного отдела Тима Неирна случайно поймали взгляд Дейла из многомиллионной толпы? Вдруг выступление Дейзи приковало внимание витающего в мыслях, озабоченного Дейла, даже несмотря на то, что на Британские острова он попал по делам своей фирмы из Гонолулу?
Она пыталась представить, чем Дейл занимался все время с тех пор, как от него пришло последнее письмо. Конечно же работает не покладая рук, обеспечивая компанию эксклюзивными контрактами на импорт британской шерстяной ткани, чтобы потом нанести на нее яркие, красочные полинезийские мотивы, которые так дороги сердцу богатых туристов. Дело в том, что владельца одной из лидирующих на Гавайях фирмы по пошиву одежды, с ежегодным оборотом в пятнадцать миллионов долларов, однажды осенило: почему бы туристам наряду с традиционным на острове хлопком и шелком ярких расцветок не предложить теплые ткани, изделия из которых им так необходимы у себя дома во время зимы. Да, Дейл работает не покладая рук. А что еще?
Одинок ли он? Скучает ли по ней так, как признается в письме? Тоскует ли без нее в своем отеле вечерами, когда какой-нибудь непредвиденный деловой ужин нарушает монотонный ход времени? Завел ли знакомства? Может, любезные англичане уже приглашают его на эти милые уик-энды за городом, о которых Косима знала только из книг? Счастлив ли он? Придет ли сегодня еще письмо?
