- Спасибо тебе, Глеб.
- За что? – вклинивается Элен.
- За Васю, - хмыкает Зинка.
И меня тут же пронзает мысль, за что именно благодарит меня Макс. Да, я тоже знаю почти наизусть этот фильм. Смотрю, как он обнимает Стаську, они явно вместе. Что ж, мы расстались 7 лет назад, Стаська свободная красивая женщина. Имеет право на личную жизнь. Умом я это прекрасно понимаю, но черти все дери, почему мне так хочется дать Максу по морде?! Хочу что-то ответить, но в разговор вмешивается моя сегодняшняя спутница. Господи, она такая дурааа! Замечаю веселый и какой-то снисходительный взгляд Стаськи. Она что же решила, что эта малолетка и я - мы пара? Отсылаю девчонку и сам поспешно ухожу. Хватит с меня позора на сегодня.
Немного позже наблюдаю, как Стаська с Зинаидой выходят на террасу, дожидаюсь, когда бывшая останется одна, и зачем-то иду к ней. Мне нужно пробить ее на эмоции. Мне сейчас жизненно необходимо видеть, что я ей небезразличен. Пусть заорет, пусть даст по морде, все что угодно, только не это вежливое равнодушие. Но она смотрит спокойно, улыбается равнодушно. Уходит с террасы, спокойно роняя:
- Ты мне чужой человек.
Наверное, сейчас самое время покинуть это место, но я зачем-то остаюсь. И весь вечер смотрю на нее. Прямо глаз не отрываю. Я вижу, как она общается с Максом и понимаю, что их связывают близкие отношения. Не постель, а что-то гораздо более близкое. И от осознания того, что есть в ее жизни мужчина, не любовник, нет, это я бы пережил более спокойно, а именно мужчина, близкий, возможно такой же близкий, каким был когда-то я, у меня начинает болеть что-то в груди. Боль рождается возле сердца и разрастается, заполняя все тело. Меня сейчас разорвет от этой боли. Последний раз мне было так больно семь лет назад, когда после разговора с Пашкой и трех дней запоя, протрезвев и приведя себя в относительный порядок, я поехал к ней. Я уже припарковался, а она вышла из подъезда, села в такси и уехала. Я помчался за ней. Доехал до Шереметьево, потом бегал по залу вылета, искал. Нашел. Стоял в нескольких метрах от нее, наблюдая, как она регистрируется на рейс до Нью-Йорка. Проводил на паспортный контроль. И когда ее фигура последний раз мелькнула перед глазами и исчезла в недрах аэропорта, внутри появилась эта боль. Женщина моя, любимая, единственная, родная. Она улетала от меня, от нашей жизни, от всего, что нас связывало. Мне казалось, что мое тело пульсирует от боли. Что еще немного, и оно разорвется на части, пачкая стены и проходящих мимо людей моей кровью и кишками. А в голове вертелась только одна мысль: я сам все разрушил. Сам. Своими руками.
Вздохнул рвано, возвращаясь в реальность. Семь лет прошло. Она стоит недалеко от меня, другой мужчина обнимает ее и что-то говорит, прижимаясь губами к ее волосам.
А я слышу только одно: «Ты мне чужой человек».
Глава 3. Стася
Ничего в моей жизни не изменилось. Просто появилось ощущение, что Самойлов где-то рядом. На этой планете, в этой стране, в этом городе. Что мы можем встретиться. Случайно. Опять. Я не хочу с ним встречаться. Семь лет назад наша с ним совместная жизнь закончилась. Я не хочу вспоминать. Но что мне делать с теми пятью годами, которые мы прожили вместе?
Со дня рождения Зины мы уехали вместе. Глеб просто сказал громко: «Дорогие хозяева, мы вас покидаем», посадил меня в свою машину и увез. Весь день мы катались по городу и говорили, говорили, говорили. Мы так спешили рассказать друг другу о себе, о своей жизни, о том, что происходило с нами до нашей встречи. Я держала его за руку, впитывая его слова, делясь своими, чувствуя, что с каждой секундой мы становимся ближе, прорастаем друг в друга. Мы остановились где-то поужинать, сидели друг напротив друга, продолжая держаться за руки и говорить. Спеша поделиться друг с другом мыслями, чувствами, планами. На улице уже стемнело, зажглись фонари. И вдруг Глеб замолчал, вздохнул глубоко и произнес:
- Я не хочу расставаться с тобой.
- И я не хочу.
А потом он просто привез меня к себе в квартиру. А я просто осталась. А на следующее утро мы перевезли мои вещи. Мы прожили два месяца, а потом поженились. И жили долго и счастливо. Но не умерли в один день. А просто расстались.
Последние несколько дней на работе выдались особенно напряженными. Подготовка к летней коллекции следующего сезона шла полным ходом. Модели уже пошли в отшив. Я дизайнер, я делаю сумки. Эксклюзивные сумки. Каждая сумка выпускается не больше, чем в десяти экземплярах. Мои сумки пользуются успехом, несмотря на их заоблачную стоимость. Еще пару лет, и состоятельные дамы будут записываться в очередь за моими сумками. Мне нравится моя работа. Нравиться осознавать, что за несколько лет напряженного труда, иногда даже без выходных и праздников, сумки от «Станиславы Воронцовой» стали признаком хорошего вкуса и высокого социального статуса владельца.
С тех пор, как мои сумки стати «трендом», приходится работать еще больше. Но я не жалуюсь. У меня нет семьи, нет детей и мужа. Могу позволить себе гореть на работе столько, сколько это необходимо.
Сегодня Макс пригласил меня на ужин. Иногда мы выбираемся с ним «на люди». Не знаю, зачем он это делает. Его часто узнают, подходят, просят автограф. По-моему, он не в восторге от своей популярности. Но регулярно, не реже одного раза в неделю приглашает меня в какое-нибудь людное место. Иногда я думаю, что этим он хочет показать мне серьезность своих намерений, так сказать.
С Максом мы познакомились три года назад. У него умерла жена. Историю ее болезни знала вся страна. И вся страна сочувствовала его потере. Думаю, от этого сочувствия ему частенько хотелось повеситься. Когда мы познакомились, я тоже знала его историю, и тоже сочувствовала. Но вот чего я совершенно не умела и до сих пор не научилась, так это выражать это сочувствие. Особенно мало знакомым людям. Мне кажется, глупо и неприлично лезть в чужое горе, топтаться по больному ничего не значащими словами. Я не хотела лезть в его горе, он не хотел моего в нем участия. Наверное, поэтому мы стали общаться. Театры, концерты, выставки. Со стороны могло показаться, что он за мной ухаживает. Но я знала, что это не так. Просто ему тяжело было одному, в доме, где все напоминало о любимой жене. А еще его просто атаковали женщины, горящие желанием помочь пережить его горе. Он не хотел отношений, я тоже. Просто два одиночества прибились друг к другу. И плыли дальше.
Мы были знакомы чуть больше года, когда Макс после премьеры пригласил меня к себе домой. К тому времени я услала от одноразового секса, который позволяла себе после развода с Глебом. Мне надоело знакомиться с мужчинами, трахать их и выбрасывать, как они выбрасывают использованный презерватив. Я оказалась в странной ситуации, когда одноразовый секс уже перестал приносить удовлетворение, а серьезных отношений не хотелось. Я не хотела даже думать о том, что в моей жизни появится мужчина, который предложит брак, семью и детей. Что я могла ему сказать в этом случае? Начать объяснять, что все это уже было в моей жизни? Макс тоже не искал замену жене, и, я подозреваю, тоже устал от кратковременного секса. Мы много времени проводили вместе, но парой не являлись. Нам обоим не нужны были обязательства и семейный очаг. У меня уже не могло быть детей, а у Макса был сын. В какой-то момент я поняла, что мы идеально подходим друг другу для «длительных сексуальных отношений и дружбы». Я просто хотела немного тепла в своей постели и, думаю, Макс хотел того же. Поэтому, когда он предложит поехать к нему, я согласилась. Макс оказался чутким и внимательным любовником. Может быть, благодаря своей профессии, а может в силу характера, но он умел угадывать мое настроение и в зависимости от этого, я получала ураган страсти или океан нежности. Мне повезло встретить Макса. Мы были близки, но жили порознь. А еще мы не любили друг друга. Во всяком случае, не любили так, как любят друг друга мужчина и женщина.
