— Бедный мой, — глажу по волосам, — чем я могу облегчить твои страдания?
— На колени, женщина!
— А?
— В смысле немного оральных ласк мне сейчас не помешает.
Ну что ж, думаю я, лучше уж так, чем снова ощущать его внутри. И когда спустя некоторое время его пульсирующий член извергает горячую сперму мне на грудь, я думаю совсем не о сексе и не о Гене. А о чем я вообще думаю? Чтобы скорее пойти в душ, смыть все это великолепие и забыться крепким сном.
— Ты прекрасна! — Гена задыхается, — я тебя люблю, Лисовская!
Любит он, а как же!
— Хорошо, Ген, спасибо!
— Спасибо?! Оксан, ты что? Я ей в любви признаюсь, а от нее больше, чем спасибо не дождешься!
— Ладно, что ты хочешь услышать?
— Что-то другое…
— Что другое, Ген? Что я тебя тоже люблю?
— Было бы идеально!
— Не могу, я, Геночка, говорить неправду.
— А знаешь, Лисовская, из тебя бы получился отличный мужик, такой вот бездушный мудак, которому все до лампочки, трахнул и забыл.
— Комплимент так себе, Геннадий!
— Задолбала! Я к ней бегу через весь город по первому зову, а она… Да сколько, ты меня ещё мучить будешь, — хватает меня за плечи, — если бы так не любил, убил бы нафиг и рука б не дрогнула.
— Ген, прекрати истерику, — говорю как можно осторожнее, а то и правда пристукнет.
— Да у меня рядом с тобой перманентная истерика, так просто не прекратить.
— Давай спать ложиться, я смертельно устала!
— Оксан, я пойду, слишком зол сейчас!
Гена одевается, испытующе целует меня в губы, вроде пытается понять, и правда я такая сука, какой ему показалось. И только закрыв за ним дверь, я понимаю, что просто с ног валюсь.
4
Просыпаюсь утром в воскресение под трель мобильного. Блин, мама, а чего ж рано-то так… Или не рано? Половина одиннадцатого?!
— Оксан, ты спишь? Чего это ты так долго? Тут такое дело…
— Сейчас, мам, дай в себя прийти, — тру глаза, — а теперь я готова — говори!
— Ты ж вчера у генерала забыла свой браслет в ванной, ну, когда с рукой этой… Так он тебе его сегодня должен будет завезти…
— Куда? Мне браслет сейчас не нужен, — испугано роняю я.
— Домой! Он с утра будет в городе. Пораньше набрал папу. Мы говорили не надо везти, потом как-то Стас заберет. Нет, вот же упрямый, мол буду — завезу. И телефон твой взял.
ААА! Генерал Корецкий — фантом из моей последней эротической фантазии будет у меня дома. Надо хоть глаза продрать… Не проснулась еще!
— Доць, ты хоть его чаем напои, а то неудобно, человек так заморочился, потом расскажешь!
— Мам, ну если будет, что рассказывать. Папе и Соньке привет!
Не успеваю дойти до зеркала, как звонит мобильный:
— Дуся, ты сейчас дома будешь, я тебе твой браслет привезу!
Корецкий, вспомни черта!
Играю в дурочку:
— Это кто еще звонит, Вы точно номером ошиблись, никакой Дуси тут и в помине нет.
— А я думаю, что есть одна псевдо-Дуся с русалочьими глазами и длинным языком, — его хриплый бас ласкает мой слух.
— Ой, Ярослав Александрович, просто ж не узнала Вас… Богатым будете. Думала, серийный телефонный маньяк опять проходу не дает…
— Тебе часто такие звонят? И я даже понимаю почему.
— Это почему же?
— А давай, Дуся, я тебе при встрече расскажу.
— Не называйте меня Дусей! Это уже даже обидно.
— Сама виновата, бессмертная русалка!
— И русалкой не называйте, русалки — это вообще покойницы.
— Ну а как тебя величать?
— Вы имя моё забыли? Склерозец? В Вашем возрасте немудрено.
— Дать бы тебе по заднице хорошо…
— Приедете воспитательную беседу проводить?
— Ты, Оксана, со мной шутки не шути, я юмор люблю конечно, но…
— Что но?
— Давай на эту тему поговорим, как тебе браслет привезу, хорошо?
— Диктую адрес…
— Обижаешь, ты думаешь, генерал милиции не в состоянии твой адрес найти.
— Ладно-ладно, жду!
Глаза округляются. Сейчас думаю, что и когда в этой жизни я нарушила, ведь точно генерал Мефистофель справки наведет, наверное, всех родственников своего будущего зятя уже по всем базам пробил, не иначе. Да вроде ж и ничего такого! Не убивала, не крала, ну прелюбодеяния и возжелания чужих мужей, водилось, но пока законом не наказывается. И слава Богу!
Ой, из зеркала на меня смотрит ну точно русалка: длинные волосы запутались, лицо — бледное, глаза — шальные. Может хоть умыться успею! Надеваю бельё, еще при генерале без лифчика предстать не хватало. Спортивные штаны и мою любимую и изрядно потрёпанную футболку с Микки Маусом. Тетке за тридцать, а туда же.
Знай моя мама, во что я облачилась, заставила бы меня вечернее платье натянуть и чтоб декольте до пупа. Волосы заплетаю в косу, потом расплетаю, и просто делаю высокий хвост. Может еще и накраситься? Ну нет, это уже слишком… Наоборот, может отпугну генерала своей бледностью раз и навсегда…
Ровно в 12 в дверь звонят. Открываю с легкой обреченностью, на пороге — черт с рогами.
— Ждала меня?
— Всю свою жизнь! — пытаюсь острить.
— Я ненадолго, Дуся, а то ж я не один, — вручает мне браслет.
— Ой, спасибо, а я думала Вы до вечера задержитесь и еще и переночуете, — я прям в ударе.
— Тебе это надо?
— Вы же не один, поэтому проходите. Буду Вас, по традиции, потчевать. Не знаю, как у Вас, а у нас заведено добра молодца, а Вы как еще добрый молодец? Накормить, напоить…
— И спать уложить?
— О тех, кто не одни, ничего не сказано…
— А жаль!
— Я понимаю, Вы спать хотите? У меня есть свободный диван, я знаю, мужчины в Вашем возрасте быстро утомляются…
— Все-таки пора тебе по заднице дать, Оксана!
— Не смейте, воспитательные телесные процедуры я могу максимум воспринять от своего отца, и то он в жизни на меня руки не поднял, так что…
— Руку покажи, — хватает меня за запястье, — ты повязку не меняла?
— Не довелось!
— Заражение хочешь, может все-таки зашьем?
— Вам рот?
— Оксана, это тебе рот уже пора зашить, бинт и спирт есть?
— Бинт где-то был, а спирт… Было водки на донышке…
— Годится! Неси! Буду тебя перевязывать, раз ты сама о себе позаботиться не можешь, вон повязка уже вся в крови.
— Слушаюсь, мой генерал!
Спешно ищу все заказанное. Корецкий уже по-хозяйски восседает на моей кухне.
— На стул садись рядом и ближе, пока не укушу…
— Господи, Ярослав Александрович, так Вы еще и укусить можете?
— Только в порыве страсти…
— Не надо натуралистических подробностей, я очень впечатлительная.
— Руку давай, впечатлительная…
Он бережно разворачивает бинты и осматривает мою рану со сноровкой эксперта:
— Шить не надо, заживет как на собаке, просто нужно следить и повязки менять.
— А Вы что медик?
— Ой, Оксан, приходилось и не такое делать, так что научился за 20 лет службы.
— Какой же Вы разносторонне развитый человек, прям повезло нам обзавестись таким родственником. Чаю хотите?
— Не чаю…
— Кофе?
— И не кофе…
— А чего?
Генерал встряхивает головой вроде пытается сбросить наваждение.
Он ловко обрабатывает рану и делает перевязку в абсолютной тишине.
— Не больно?
— Спасибо, все идеально.
— Ну тогда я пошел?
— Идите, тем более там же Вас кто-то ждет. И жаль, Вы от чая отказались.
Он уже встает уходить и вдруг останавливается:
— А давай свой чай! У тебя коньяк есть?
— Нет, коньяка нет, Вы ж за рулем вроде?
— А кто тебе сказал?
— Есть вот вина немного.
— Тогда давай — чай и вино.
— Коктейль делать будете?
Корецкий перехватывает мою руку:
— Ты, Дуся, вообще бываешь серьезной?
— Как-то пробовала, мне не понравилось!
Прожигает меня насквозь своими черными глазищами, не отпуская руку.
— Вы руку-то отпустите, а то такое ощущение, что будете мне милицейский залом делать.
Вместо этого, он берет в плен мою вторую руку, когда я тянусь за бутылкой вина. Притягивает к себе. Я чувствую терпкий запах его парфюма и жар исходящий от его смуглой кожи. Пьянящее сочетание!
