Я подняла ее и прижала к груди, вдохнула сладкий родной аромат, подумав, что эти мгновения стоили всех сложностей.
— Как дела?
— Холосо, — улыбнулась.
— Ты кушала?
Отрицательно замотала головой.
— Почему? Длинные макарошки не захотела?
— Там горький томат, — подал голос Саша. — Во рту печет все.
— Подлива острая? — догадалась я.
— Ага, но сосиски были вкусные, — улыбнулся мальчишка.
Мириам захихикала, значит, она тоже выбрала из тарелки только сосиски и не стала есть спагетти. Нужно было самой приготовить ужин, подумала я, зря понадеялась на Леру, она не приняла в расчет, что двухлетней дочери будет сложно есть спагетти. Но я караулила Каримова и промерзла до самых костей.
— Давайте я сделаю запеканку, и мы вместе попьем чай.
— Какао, — попросил младший брат Леры.
Мириам захлопала в ладоши. Я отправилась на кухню, достала из холодильника творог, купленный накануне. Он оказался не таким вкусным, как хотелось, был кисловатым и не годился, чтобы есть его без дополнительной обработки. Но в запеканку с сахаром и ванилином такой творог бы сгодился.
Я быстро поставила тесто, включила духовку и поставила таймер. В запасе у меня было немного времени, чтобы принять ванну. Дочка отправилась следом за мной, пуская по воде уточек и резиновых осьминожек. Она обожала этих осьминожек и всюду таскала за собой, не расставаясь.
Искупав дочурку, я тщательно расчесала мягкой щеткой пушистые волосы и переодела малышку. Едва успела просушить волосы и надеть халат, как пора было вынимать запеканку. Детям не не терпелось стянуть по кусочку, но запеканке нужно было дать немного остыть. Я предложила Саше сыграть в дженгу, он согласился с удовольствием. Мириам сидела у меня на коленях и громко смеялась, когда башня из деревянных брусков кренилась из стороны в сторону и падала с громким звуком.
— Пошли пить какао.
Запеканка успела остыть, я сделала детям по кружке какао, себе налила чашку чая и с наслаждением вытянула вперед гудящие ноги. Усталость накатывала мягкими волнами. Внезапно я поняла, что поговорила с Ринатом, но не оставила ему свой номер телефона и не взяла у него номер в ответ.
Черт! Сначала он сказал, что его люди возьмут всю необходимую информацию, а потом предложил подвезти меня. Вместо обсуждения важных нюансов мы обменивались колкостями, а в конце я предпочла сбежать.
Сейчас холод прокрался вверх по позвоночнику и впился ледяными крючьями под кожу, остудил чувства изнутри. Вдруг это был единственный шанс, и я его упустила?
Кто-то позвонил в дверь.
Наверное, Лера вернулась? Так рано… Вдруг свидание вышло очень неудачным?
Я посмотрела в глазок: за дверью стоял Ринат Каримов.
Испуганно отпрянув от двери, я прижалась спиной к стене.
Снова раздался стук. Мое сердце грохотало неумолимо громко, я едва дышала. Колени стали как желе. Я еще раз посмотрела в дверной глазок: Каримов выглядел решительно и не собирался уходить. Постаралась убедить себя, что это было к лучшему: теперь я точно могла оговорить с ним нюансы.
«Открою ему дверь только ради этого!» — сказала я себе мысленно.
Едва я успела отпереть замок, как Ринат потянул дверь на себя и вошел нагло. Без приглашения. Он просто возник на пороге чужой квартиры и огляделся.
— Эй… — вяло возмутилась я. — Я не приглашала тебя войти!
— Разве? Кажется, я услышал: входи, Ринат.
— Тебе послышалось.
— Я так не думаю.
Раздался топот ножек.
— Мама, кто плисел? — прозвучал тонкий голосочек дочурки.
Она выбежала на посторонний звук и, увидев чужака, замерла в коридоре, спрятавшись за мои ноги. Дочурка обняла меня за колени и выглянула на постороннего мужчину, показав ему язык.
— Мириам, — пожурила я дочурку. — Нельзя так делать.
— Привет, — внезапно хрипло сказал Ринат, присев на корточки. — Ты Мириам?
— Да. А ты кто?
— Ринат.
— Линат, — повторила Милиам.
— Нет. Ринат. Р-р-р-р, — прорычал он. — Как тигр-р-р-р…
Дочурка разглядывала Рината во все глаза.
Мое сердце забилось в тысячу раз быстрее. Сейчас, когда дочь находилась лицом к лицу с отцом, я заметила сходство между ними.
Видимое. Очевидное.
Ринат скользнул взглядом снизу-вверх по дочери и почему-то задержался взглядом на ее ножках. Носочек на правой ноге дочери сполз, на левой ноге носка не было совсем.
Ринат задержал дыхание и отвел взгляд, выпрямился. В глазах мелькнуло что-то похожее, на сожаление. Я знала, что у Рината было родимое пятно, но Мириам оно не перешло…
И что, этого достаточно? А как же сходство?!
Неужели ты слеп, захотелось закричать мне!
Найдя носочек, я надела его дочери:
— Иди к Саше, пей какао!
Я провела дочку обратно на кухню, усадила диван и хотела выйти, но внезапно столкнулась с Ринатом. Он прошел до кухни и посмотрел из глубины коридора на нашу дочь. Несколько секунд он не сводил с нее напряженного взгляда.
Лицо мужчины не выражало ничего, только челюсти были стиснуты плотно, на скулах выступили желваки. Это единственное, что выдавало его напряжение. В остальном он выглядел спокойным, даже расслабленным. Но я каким-то образом до сих пор чувствовала его эмоции, тонко ощущая душой связь между нами.
Я знала, что он напряжен до предела. Это было сродни чуду: после стольких лет разлуки находиться рядом и чувствовать его словно родного, близкого человека. От таких ощущений сильно болело сердце. Потому что я знала: у наших отношений с Ринатом нет будущего.
— Выйдем, — позвала его и вышла в коридор.
Я старалась не смотреть ему в лицо, достала телефон.
— Я не записала твой номер телефона и не успела передать важные данные твоим людям. Можешь продиктовать мне свой номер?
Ринат задумчиво смотрел в сторону кухни.
— Ринат.
Он перевел взгляд на меня, медленно произнес:
— Мириам, — повторил он.
— Не нравится имя?
— Неплохое, — ответил безразлично. — Она не выглядит больной.
Мое лицо вспыхнуло. Неужели этот мужчина заподозрил меня во лжи?!
— Я бы ни за что не соврала о болезни собственной дочери! И ни за что не искала бы встречи с тобой, если бы не крайняя необходимость, пойми это!
Я старалась говорить тихо, чтобы не тревожить детей. Но присутствие Рината, его близость и взгляды, полные сомнений, лишали меня благоразумия и равновесия. Мне хотелось сотворить что-то, чтобы и он лишился этой равнодушной маски. Но что я могла сказать ему? Я чувствовала, что мои нервы сдавали и готова была повысить голос на мужчину, который вел себя вызывающим образом.
— Если ты сомневаешься в моих словах, я могу отправить тебе медицинские файлы обследований с диагнозом.
— Сейчас в этом нет необходимости, — сказал он. — Я заинтересуюсь ее здоровьем, если будет доказано наше родство, в чем я очень сильно сомневаюсь.
— Ты вошел лишь для того, чтобы в очередной раз выразить свои сомнения? Поверь, я с первого раза запомнила, что ты отказался от моей дочери! Еще несколько лет назад.
— Деньги ты взяла.
— Да, взяла.
Я не собиралась развивать эту тему. Да, я взяла деньги и даже тратила их, потому что эти деньги были единственным, на что я могла жить! От матери помощи ждать не пришлось. Слишком много случилось всего, нехорошего. Я даже мысленно не хотела вспоминать о прошлом, постаралась переключиться на настоящее и свести общение с Каримовым к минимуму.
По неизвестной причине Ринат считал себя бесплодным, а меня в прошлом назвал гулящей девкой. Было ясно, что он не испытывал сильное желание говорить со мной и даже находиться рядом.
Если так, то к чему эти разговоры и пустая трата времени? Каждая минута, проведенная с ним настолько близко, отдавала в сердце тупой, ноющей болью.
— Скажи свой номер телефона.
Вместо того, чтобы ответить, Ринат протянул мне свой навороченный телефонный аппарат.
— Вбей свой номер, я позвоню, как будет время, — произнес лениво.
Я сжала телефона изо всех сил.
