Ознакомительная версия.
– Что именно ты просишь меня снять с тебя?
Улыбка ничуть не сбавляет звенящего в воздухе напряжения.
– Прошу тебя, – я говорю так тихо, что сама едва слышу себя. – Пожалуйста, сними с меня трусики.
– Громче, пожалуйста.
Я нерешительно поднимаю на него глаза. Вижу, как в его зрачках пляшут озорные бесенята, и это заставляет меня улыбнуться. На меня неожиданно накатывает приступ храбрости, я наклоняюсь вперед и хватаю его за футболку.
– Прошу тебя, – говорю я, притягивая его к себе, лишая равновесия. – Пожалуйста, снимите с меня трусики, мистер Дейд.
Теперь мы оба улыбаемся. Трусики летят прочь, и не успеваю я понять, что происходит, как чувствую на своем клиторе укус ледяного виски, тут же сменяющийся шокирующим теплом его поцелуя; поцелуя, который пробирает меня до самого нутра. Его язык играет и дразнит. Я испускаю стон и вцепляюсь руками в кресло. Чувствую, как его палец нежно касается меня, пока он продолжает лизать и пробовать меня на вкус, сначала осторожно, затем все увеличивая скорость и напор. Его язык танцует, играет на моих нервных окончаниях, его посягательства неумолимы. Я всхлипываю и запрокидываю голову, оргазм наступает резко и быстро.
Но у меня нет времени собраться с мыслями. Он рывком поднимает меня на ноги. Ему не надо искать потайную молнию на платье; он интуитивно знает, где она. И в мгновение ока я остаюсь без одежды.
О, взгляды тех мужчин в казино ничто по сравнению с взглядом, которым окидывает меня сейчас мистер Дейд! Он не просто рассматривает меня, он пожирает меня глазами. Я стою перед ним, дрожа, сгорая от нетерпения, а он медленно обходит меня по кругу, как волк перед атакой, как тигр, преследующий добычу…
Как любовник, готовый к преклонению.
Я не тянусь к нему; его глаза привязали меня не хуже стального каната. Когда круг замыкается, он снимает с себя футболку. Его торс вполне соответствует рукам, твердые мускулы под мягкой, ранимой кожей. Он притягивает меня к себе, и я понимаю, что я с ним сделала. Его восставшая плоть вжимается мне в живот.
Я задыхаюсь, когда его пальцы проникают внутрь меня. Сначала один. Потом два. Он играет со мной, гладит и изучает, а я вся дрожу.
Он прижимает меня к стене и продолжает поглаживать. Я обнимаю его за шею и вцепляюсь в него ногтями, из груди вырывается крик. Я взрываюсь под его пальцами. Я делаю вдох и понимаю, что моя кожа теперь тоже пахнет его одеколоном. Больше ничто не разделяет нас.
Я чувствую себя смелой и уязвимой – еще один контраст. В конце концов мне удается расстегнуть его джинсы. Я избавляю его от остатков одежды, и теперь наступает мой черед разглядывать.
Он красив, идеален и… впечатляет.
Мы вряд ли доберемся до спальни.
Пальцами я исследую его копье, пока не дохожу до самого кончика.
Копье. Я никогда не пользуюсь этим словом, но моя голова идет кругом, и эвфемизмы перестают меня интересовать. Я не хочу смотреть на то, что происходит, через розовые очки. Это не фантазии.
– Трахни меня, – выдыхаю я.
И вот я взлетаю вверх. Мои ноги обвивают его талию, спина прижимается к твердой стене, и я снова кричу, когда он входит в меня, снова и снова.
Я полностью открываюсь ему. Чувствую, как становлюсь все мокрее и мокрее – это первобытная реакция на его вторжение. Я чувствую все.
Он наполняет меня могучей, пульсирующей, жесткой энергией. Он выбивает дверь, за которой я спрятала все свои тайные желания, и эти желания вырываются наружу с неукротимой силой, будто прорвало плотину. Он продолжает держать меня на весу, а я склоняюсь и нежно кусаю его за плечо, присасываюсь к его шее. Я хочу насладиться его вкусом, даже когда он трахает меня.
Теперь мы на полу. Мои бедра не размыкаются с его талией. Я по-прежнему обнимаю его, притягиваю к себе. Каждый дюйм его плоти заполняет меня, когда он опускается сверху. Тонкий ковер добавляет мягкости, пока я царапаю его кожу. Его ладони накрывают мои груди, щиплют соски и соскальзывают к талии. Мы движемся в нашем собственном ритме, таком же окрыляющем и сияющем, как симфонии Бетховена. Каждый толчок поднимает меня на новый уровень экстаза.
Я не представляла, что это может быть так.
Это клише. Фраза, которую выдает каждая инженю в любом дамском романе. Слова, которые произносятся с таким изяществом, будто героиня достигла нового уровня невинности.
Но это нисколько не невинно. Это чертовски удивительно. Словно я наконец-то проснулась.
Я не представляла, что это может быть так.
Это последняя ясная мысль перед тем, как он вновь довел меня до потери сознания. Я чувствую, как его плечи напрягаются, он вцепляется мне в руки, лежащие над головой, в буквальном смысле слова удерживая меня, когда я уже не могу сдержать экстаза. Эта комбинация доводит меня до бешенства, моя голова мечется из стороны в сторону, тело выгибается дугой, заставляя его проникнуть еще глубже. Он стонет, движения становятся резче, и совместными усилиями вы взлетаем на небеса.
Крик еще раз вырывается из моей груди, когда мы вместе кончаем, прямо там, на полу отеля The Venetian.
Я не представляла, что это может быть так.
Я не верю в жизнь после смерти. Я всегда думала, что, когда кто-то уходит, это навсегда. Может, с мгновениями дело обстоит так же. У меня остались воспоминания о связи с мистером Дейдом – с тех пор прошло уже две ночи, – но нечто ощутимое меня с теми событиями связывает. Этот момент просто… перестал дышать.
Он обнимал меня после всего и гладил по голове. Нежность была не к месту. Я была не готова к ней. Поэтому я просто оделась и ушла. Он не пытался остановить меня, но в выражении его лица было нечто такое, что заставило мое сердце биться чаще. Он смотрел на меня не как незнакомец. Он смотрел так, словно знал меня… может, даже лучше, чем имел право знать.
Когда я вернулась в номер, Симона уже была там. Она пыталась выжать из меня подробности, но я практически ничего ей не рассказала. Я выдала ей историю о флирте с таинственным незнакомцем в баре со стеклянными стенами, пока он угощал меня спиртным, которое стоило неприлично дорого и обладало вкусом соблазна.
Она была разочарована.
– Ты безнадежна, – вздохнула Симона, пока я меняла облегающее платье на бесформенный белый отельный халат.
Она упаковала платье в пластиковый мешок для одежды и застегнула молнию. Он напомнил мне гроб. Хоронила я не только мгновения; я хоронила одну из версий самой себя… хоронила в мешке для одежды, который даже не принадлежал мне.
Ознакомительная версия.
