вдоль спины. Да. Да. Ниже. Он бы задрал платье. Разорвал трусы и без прелюдий вошел бы в меня.
О, как я мечтала о классическом сексе, о том единении тел, что мне приходилось чувствовать через боль секса анального. Сейчас мне кажется дикостью, почему Борис так и не сделал меня своей.
Ссылался на скорую свадьбу и желание дать мне надеть белое платье.
На этой мысли останавливаюсь. Странно. Просто безумие.
Вот Толя. Даже учитывая его веру в красивую любовь. Он бы вряд ли стал ждать свадьбы.
Тогда почему терпел Борис? Ведь много раз он был на грани. Много раз головку его крупного члена отделяло лишь мгновение от взятия моей чести. Но что — то его всегда тормозило.
Что же?
— Нина, хочешь отдохнуть? — голос Толи как будто издалека. Через окно. И мне хочется поставить еще пару стеклопакетов.
Но я киваю. Потому что эйфория начинает слетать, а на плечи словно наваливается тяжелым грузом усталость. Так что диван, на котором двигаются в разные стороны еще две парочки, кажется настоящим пристанищем богом. И я откидываю голову на спинку, прикрывая веки, и продолжаю думать.
С чего бы мужчине отказываться от того, что я сама так упорно предлагала.
— Выпей еще, — снова голос Толи и его рука на затылке. Я раскрываю губы, чувствуя стекло бокала, затем искрящееся вино. Оно льется в горло, и я облизываю губы.
Чувствую на себе взгляд. Толя. Такой хороший, хороший Толя. Я же вроде бы сказала ему: «Да» насчет свидания, и он теперь светится от счастья. Мне приятно, что смогла порадовать его.
— Ты сегодня была просто великолепна. В зале не осталось ни одного зрителя, кто бы не поверил в любовь и страдания Ларисы в твоем исполнении.
Ни одного. Это уж точно. Где он сейчас? С кем? Думает обо мне? И почему же я не могу забыть его? Зачем он напомнил, как ловко умеет рушить самый счастливый миг своими колкостями и обидной правдой.
«Если ты научилась сосать, это не значит, что с тобой интересно разговаривать».
Дергаюсь. Именно этот момент Толя выбрал, чтобы зайти чуть дальше в наших отношениях и погладить мое бедро. Трепетно, почти щекотно, особенно, когда начал задирать персиковое, трикотажное платье. Касаться кромки белья.
А я понимаю. Все правильно. Нужно отдаться во власть его такой трепетной любви и просто в ней купаться.
Поэтому смело направляю его руку чуть дальше, чтобы он коснулся абсолютного сухого белья.
— Нина. Ты такая нежная, красивая. Ты бы знала, сколько всего мне хочется тебе сказать. Твои губы, они как лепестки розы, украшенные утренней росой. Твоя кожа нежнее шелка, что только что соткали. Твои алебастровые груди навевают мне воспоминания о пирожных, что делала бабушка с вишенкой. Твои глаза, как голубика, которую хочется съесть.
Остановись… Боже, остановись.
Меня пробирает смех, потому что очень уж не хочется быть съеденной. Я откашливаюсь.
— Отведи меня в туалет. Мне что — то плохо.
Он тут же подрывается, и я ковыляю, пока он обнимает меня за талию. Наверное, надо перестать думать. Начать чувствовать. Полюбить этого ягодного романтика в ответ.
Но в туалете, пока я умываю лицо, а он гладит мою спину, я понимаю — не то.
Это просто не то.
Или я стала какой — то неправильной. Или его характер не такой жесткий, как я привыкла. Он будет позволять мне все. Он даже простит возможную измену. Но разве это делает женщину счастливой? Полное всепрощение, приведшее к ненависти по отношению к мужу?
Собираюсь перед ним извиниться, сказать, что не готова к каким — либо отношениям, кроме дружеских. Но не успеваю.
Его губы слюнявым тараном пробивают оборону моего рта и буквально вынуждают принять язык, который, кажется, собирается выкопать у меня клад, столь резко он двигается.
Руки на заднице теперь осознаются чужими, и я, напрягая все мышцы тела, отталкиваю героя — любовника.
— Понимаю, прости. Не здесь, конечно.
Он собирается сказать что — то еще, но в этот момент дверь открывается, и заглядывает бармен.
— Это твоя машина Мазда три ноль три.
— Моя! — разворачивается Толя. Вот кого он всегда будет любить больше своей жены. Так это Мазду. Он с ней уже лет десять. Говорит о ней, как о живом человеке. — Что с ней!?
— Эвакуатор забирает.
— За что?! — орет Толя и, даже не взглянув в мою сторону, проносится мимо парня в тату, что споил меня отменным шампанским.
— Тебе помочь? — спрашивает он, когда начинаю истерически хихикать и сползать на пол. Ноги не держат. Мысли желе. Хочется немного поспать. Подумать. Подумать. Поспать.
— Не надо…
Быстро Толя убежал, словно кто — то специально увез его машину. Как будто кто — то оберегает мою проклятущую девственность.
Кто же еще. Борис. Защищает. Оберегает.
Не даст никому причинить мне зло, чтобы лишь у него была такая возможность.
Борис.
Голова тяжелеет с каждой секундой, пространство начинает уплывать. А потом я резко открываю глаза, когда рядом с кроватью раздается оглушительный звон.
Телефон. Смотрю на экран. И пока тяну кнопку, чтобы ответить родителям, думаю… Кто меня перенес в мою спальню? Кто раздел до нижнего белья?
— Нина, — оглушает меня радостным криком мама, и я трясу головой. Давай. Нина. Трезвей.
— Мама, что…
— Они нашли Ульяну. Детективы нашли, где она сейчас обитает. Можно ехать за ней в Европу!
Глава 5
Это же чудесно! Улыбка до ушей, и мысль о том, как я оказалась в своей комнате, отходит на второй план.
Я шагаю к тумбочке, где в специальной папке отложены деньги, виза и заграничный паспорт. Родители квартиру снимают, меня приютила Женя, а деньги по продаже двушки в Усть — Горске, откуда я родом, и где прожила всю жизнь, мы отложили.
Мы решили найти Ульяну любой ценой.
