же, что пощупать хочется.
- Ты предлагаешь значительно больше, чем просто «пощупать», - Богдан легко пожал плечами. – И пользуешься тем, что сегодня тебе нельзя отказать.
- Да, с принципами у меня так себе. В вопросах достижения целей они лишние, главное – с мокрухой не связываться. Кстати, запомни, пригодится.
- Ну вот! А я только собрался, - рассмеялся Богдан.
- Я тебе дам! – Моджеевский-старший продемонстрировал сыну свой отцовский кулак. – Так что? Согласен?
Оборвав смех, сын стал серьезным.
- Мне надо подумать.
- Серьезно?
- Обещаю подумать очень серьезно, - Богдан снова отвернулся к морю. Отец все верно рассчитал. Никуда теперь не денешься – только согласиться. Ему не семнадцать, чтобы снова бежать на край света.
- Тебе еще кофе будут наливать за счет предприятия, пару часов сна в сутки положено и полный соцпакет. Смотри, такой шанс бывает раз в жизни, - хохотнул Роман Романович и похлопал Богдана по плечу.
Объяснять, что для такого жизненного расклада Богдану вовсе не обязательно занимать место отца в корпорации – имело мало смысла. Если вообще имело. Предложение Моджеевского-старшего просчитывалось с самого начала, не став неожиданностью для Моджеевского-младшего. Направление ветра Бодя понял еще когда приезжал на Новый год. Отец тогда ударился в пространные беседы о возвращении. Надо отдать ему должное – заходил издалека, подтягивая группу поддержки в лице Лизки и изредка Жени. А перед отъездом Богдана в Лондон так и вовсе устроил масштабный семейный ужин, на котором присутствовали и Таня с ее янычаром.
Отец заманивал всеми доступными ему средствами, не догадываясь, что его отпрыск и сам склонялся к тому, что рано или поздно он вернется обратно.
Сбегая в Лондон много лет назад, он вряд ли понимал, чему хочет учиться и чем собирается заниматься в будущем. Тогда главным было оказаться за тысячу километров от родного города, семьи, друзей и знакомых. От всего, чем была наполнена его жизнь. Пару семестров он метался между университетскими курсами, пока не остановился на компьютерных науках. Ему нравилось учиться, у него получалось воплощать теорию в практику. Еще через год у него уже сколотилась своя небольшая команда. Их работа давала заметный для банковского счета результат, а главным было то, что делом, которое он выбрал для себя, можно заниматься из любой точки земного шара. Живи себе хоть в Антарктиде по соседству с пингвинами. Собственно, один из членов его команды, едва ли не самый ценный, торчал на острове Диско.
Но Богдана тянуло домой, с каждым годом все сильнее. То ли к морю, то ли к солнцу, то ли, и правда, к семье. Его приезд в Солнечногорск – впервые за семь лет – стал отправной точкой для возвращения. Отец лишь ускорил.
К концу зимы Богдан «с вещами» снова обосновался на семейной даче и увлеченно выпал из реальности, создавая приложение, в котором нуждался Моджеевский-старший. В этой своей увлеченности он тепленьким попал в паутину, сплетенную со знанием дела отцом. На Таниной свадьбе Роман Романович представлял сына уже как начальника информационно-вычислительного департамента «MODELIT».
Чему ж удивляться, что осенью отец решил и вовсе на пенсию сбежать?
Долго уговаривать Богдана отцу не пришлось. И пока Роман Романович пребывал в затянувшемся медовом месяце, Богдан Романович уверенными шагами взбирался по карьерной лестнице в здании офиса отцовской корпорации. Он понимал, что фамилия ему немало помогала, но в то же время точно знал, что не решала всего. Потому что если ты грамотно строишь работу и порой почти сутками живешь в собственном кабинете, то не окажется странным, что однажды на двери этого самого кабинета заблестит табличка «Генеральный директор».
В отличие от Моджеевского-старшего, Богдан обосновался на самом верхнем этаже высотки «MODELIT». Ему нравился вид, открывавшийся из панорамных окон, на залив и заросший травой мыс с маяком вековой давности. Тот всегда напоминал Богдану гнома – был коренастым и уверенно вросшим в землю, отчего не боялся ни шторма, ни урагана.
Отец, как и обещал, периодически наведывался. Сначала чаще, потом все реже. И никак нельзя было понять, то ли затем, чтобы удостовериться, что все в порядке с его любимым детищем – читай, компанией, то ли с любимым ребенком – сыном. Не обдувает ли ветрами его самый последний этаж, не подцепил ли простуду, не пристают ли по чем зря бестолковые подчиненные, не обижают ли партнеры, не мучат ли конкуренты. Но, несмотря на свой не самый простой характер, с советами, где не просят, не лез. Под руку – тоже. В этом стоило отдать Роману Романовичу должное. То ли научен был горьким опытом, то ли и правда настолько доверял Богдану. Но когда год спустя на собрании директоров он принимал первый отчет нового генерального, то гордости не скрывал, и уж это-то право Моджеевский-старший заслужил точно – гордиться своим сыном.
Впрочем, у них теперь бывало разное. Богдан стал частым гостем в теплом и светлом доме своего отца. А тот и рад стараться. Исподволь подбрасывал идеи, незаметно подсказывал, куда сунуться, чтобы провернуть дело того или иного масштаба, пояснял, кто им должен, а кому – они. Моджеевский-младший слушал, вникал, на дыбы не становился – он давно перерос любой возможный максимализм, а в силу характера был куда благоразумнее всех прочих членов семьи.
Потому, когда однажды среди лета уже года текущего Моджеевский-старший, накануне прилетевший из Италии, явился в кондиционируемый офис, расстегнул две верхние пуговицы рубашки, обнажив загорелую шею, и выдал новую идею, Богдан не спешил его прерывать. Дал высказаться. А высказался Роман Романович весьма красноречиво:
- «Солнечный-1» на грани разорения. Там скандал и смена руководства. Фурман, мэр наш достопочтенный, Пачоса в море утопил своими руками, тот аж заграницу драпанул. Как ты понимаешь, денег содержать себя без главного у них нет. И сейчас их можно тепленькими брать.
- Зачем нам это утлое корыто? – удивился Богдан.
- Это оно сейчас утлое корыто. А при должном управлении – выгодное капиталовложение. Да, больших доходов не принесет, а вот сформировать «MODELIT» правильную репутацию – вполне в состоянии. Наш пресс-центр молодцы, конечно. Но ты представь себе, какие перспективы откроются, если мы заведем собственный телеканал?
- Какие?
- Имиджевые, Богдан. В первую очередь – имиджевые. Потом все остальное. Ну представь себе, нам не придется статьи заказывать, чтобы деятельность благотворительного фонда освещать, а напрямую через свой канал кампанию сможем проводить. Сменим всю дирекцию, креативную команду. Сделаем из «Солнечного» конфетку. А там, глядишь, если надумаешь
