— И я тебя…
Дальше разговор продолжался с мамой. Она твердо настаивала на том, что я влюбилась, иначе как ещё можно оправдать такое отношение к извергу, которого я до это ненавидела всей душой. Все мои доводы о том, что я просто свыклась, не приводили к успеху. Мама всё равно настаивала на своём.
— Ты же сама говорила, что он людей просто так увольняет. А тебя на работу вообще кое-как взяли. Сколько до тебя девушек ушло?
Закончили на моей фразе — «ладно, может ты и права», хотя на самом деле я так не считала. После попрощались и со спокойной душой я снова откинулась на спинку дивана, даже не подозревая, что через несколько минут уже не смогу думать ни о чём, кроме слов мамы.
Позже я попыталась отвлечься, занявшись учёбой. Попыталась сделать доклад, но мозг настойчиво твердил, что единственный, о ком я могу сделать толковый доклад — Фористов Герман Дмитриевич. Какая ирония, впервые за всё время работы в компании, я не могла думать ни о ком, кроме него — о человеке, которого совсем недавно ненавидела больше всего на свете, а теперь, кажется, неожиданно изменила своё мнение. Из-за чего? Из-за одного только пятна на блузке? Или из-за догадок Иры и моей матери, которые почему-то решили, что я влюбилась? Я не стала долго разбираться в мыслях, в которых уже успела запутаться, а потому, отложив доклад, позабыв про готовку, отправилась спать, чтобы сбросить напряжение и избавиться от ненужных мыслей. Но даже это не помогло — полночи я ворочалась в кровати, и нормально уснуть смогла только под утро.
Проснулась не от звуков будильника, а от телефонного звонка. Проснулась и поняла, что будильник поставить забыла. Подняла телефон, взглянула на время, ахнула — десять утра. Посмотрела на экран вызова и ахнула снова. Герман Дмитриевич собственной персоной. Сначала ужаснулась, а потом удивилась — с каких пор он звонит сам. Но, мягко ударив себя ладонью по лбу, поняла, что секретарши-то сейчас нет на месте.
— Да, Герман Дмитриевич, — тоненьким, напуганным голоском приняла вызов я.
— Полякова! Где тебя черти носят! — ударило гневно из динамика.
— Вы же сами мне выходной дали, — сморозила первое, что пришло в голову.
— Я тебе один выходной дал, а не два! Или ты сама теперь свой график устраиваешь?
Наверное, мне стоило бы быть помягче, ответить, что я скоро приеду, но после всех этих разговоров с Ирой и мамой, мне почему-то резко захотелось доказать им и самой себе, что я не чувствую к начальнику ничего, кроме злобы и ненависти. Поэтому я ответила:
— Герман Дмитриевич, — строго отрезала я, — вчера я отработала три часа прежде, чем вы меня отпустили! А значит, это не считается за полноценный выходной! Мой выходной заканчивается через два часа! Следовательно, вы можете начинать кричать на меня только в том случае, если я не прибуду на рабочее место через два часа!
Тишина в ответ. Тут я поняла, что всё — вот он, конец моей мучительной работы.
— Кхм, — внезапно раздалось в динамике. — Полякова, — спокойно произнёс босс, — через два часа чтобы была на месте.
Звонок сбросился.
Что? Что это вообще сейчас такое было?
***
На работу успела кое-как. До конца назначенного времени оставалось пять минут, прежде, чем я успела залететь на ресепшен, а затем и в офис. Все работники стояли по стойке смирно, выслушивая команды босса, раздаваемые на недельной планёрке. Рядом с Германом Дмитриевичем стоял его заместитель Михаил Антонович — тот самый мужчина, что когда-то принимал меня на работу. Закончив с планами на неделю, начальник сказал:
— И ещё… Сегодня состоится встреча с новыми спонсорами. Не дай бог кто-то сделает что-то не так! Отправитесь следом за Филипповым.
Десятки взглядов упали в сторону собирающего со стола вещи мужчину.
— Что он сделал, — шёпотом поинтересовалась я у стоящего рядом.
— Чихнул, когда Герман Дмитриевич говорил про медицинское обследование. У него же бзик на здоровье.
— Уволил просто за чих?
— Так совпало, — пожал плечами молодой человек.
— Так совпало, что он совсем ненормальный, — ответила я.
Молодой человек усмехнулся.
— Полякова! — тяжёлый голос начальника огласил мою фамилию. Заметил… Меня не спасло даже то, что я стояла в самом дальнем ряду, прячась за спиной впередистоящих.
Начальник деловито вскинул руку, отодвинул манжету и взглянул на наручные часы.
— Двадцать секунд. Очень пунктуально. После окончания планёрки жду вас в своём кабинете.
Люди спереди расступились. Я молча кивнула. Благо, боссу этого хватило, и он перешёл к отчитыванию сотрудников, потеряв ко мне всяческий интерес. Несколько сотрудников оказались под штрафными санкциями, несколько — под угрозой увольнения. Но ни разу за всё время работы в этой компании, я не видела, чтобы кто-то изъявил волю уволиться по собственному желанию. Как оказалось позже, холдинг Фористова Германа, включавший в себя модельное агентство, мужской журнал и сеть студий красоты, находится на лидирующем месте не только в нашей стране, но и в большей части европейских стран. Именно поэтому должность в такой престижной компании желал получить чуть ли не каждый, кто имел хоть какое-то отношение к модельному бизнесу. Большая зарплата была основной причиной задержаться под предводительством тирана Германа. А если же вдруг и увольняли, нейтральная характеристика, выписываемая после увольнения, составляемая Михаилом Антоновичем, открывала для сотрудников множество дверей в сфере и позволяла устроиться на работу не только в европейские агентства, но и вообще во все модельные агентства мира. По словам Михаила Антоновича, секрет успеха холдинга Фористова Германа заключался, во-первых, в строгой дисциплине, а во-вторых, в красоте наших женщин. Не зря говорят, что в России живут самые красивые девушки мира.
По завершении планёрки, я отправилась на рабочее место, чтобы оставить вещи, отчего тут же получила звонок на стационарный телефон, и выслушала выговор относительно моей неторопливости.
— И прихватите кофе, — кинул напоследок босс, после чего отключился.
Прихватив с собой кофе на этот раз я подошла к кабинету начальника с опаской, аккуратно постучала в дверь и только после разрешения, вошла внутрь.
— Герман Дмитриевич, ваш кофе, — подошла я к начальнику и поставила перед ним чашку.
Босс сделал глоток и тут же скривился.
— Чёрный, без сахара?
— Как и всегда, Герман Дмитриевич, — ответила я.
Босс отодвинул кружку в сторону.
— А сегодня, Полякова, нужно было не как всегда.
Отвечать не стала. Выдержав небольшую паузу, спросила:
— Принести другой?
— Нет, Полякова, я тебя по другому вопросу вызвал. Через несколько часов у меня встреча с будущими спонсорами, хочу, чтобы вы на ней присутствовали.
— Зачем? — не поняла я.
— Зачем? — возмутился босс. — Полагаю, потому что вы мой секретарь. Этого недостаточно?
— Но ведь вы никогда…
— Полякова! Хватит перечить!
Я посмотрела на Михаила Антоновича, сидящего рядом. Тот лишь слабо пожал плечами и сделал такое лицо, мол сам не знает, что происходит.
— Хорошо, Герман Дмитриевич, — я сделала слабый поклон. — Что-то ещё?
— Переоденьтесь.
— Не поняла.
— Что тут непонятного?! Наши будущие инвесторы не должны встретить вас в таком виде!
Я смущённо провела ладонями по поясу.
— Внизу вас ждёт мой водитель. Он отвезёт вас куда необходимо и оплатит все покупки.
— П-простите, — ещё сильнее запуталась я. — Что всё это значит? Вы уверены, что это необходимо?
Герман Дмитриевич вздохнул, откинул в сторону ручку и развернулся в кресле, уставившись на городской пейзаж снаружи.
— Миша, скажи ей.
— Сказать что? — я уставилась на Михаила Антоновича.
Сначала заместитель стушевался, но потом уселся поудобнее и выкатил то, чего я совсем не ожидала услышать.
— Вероника, дело в том, что Герману нужно сопровождение. Некоторые из наших сегодняшних гостей очень трепетно относятся к семейным ценностям.
