становится тревожно. И я напоминаю себе, что тоже нужно дышать, а не впадать в истерику, как Яна. Нет, командировки и раньше случались. Всё же работа такая, но лететь в Москву, возможно, вместе с Асадовым и его другом? На две недели? К тому же так надолго я ещё никогда не оставляла Тима. Максимум три-четыре дня.
— Пожалуйста, скажи, что ты откажешься, — просит Яна.
Не знаю, что должно случиться, чтобы я согласилась. Если, конечно, вопрос не встанет ребром и Градский не попросит написать заявление об увольнении. Так-то содержать меня некому, а Виктор Валентинович платит хорошие деньги. Очень хорошие, чтобы от них отказываться. Замкнутый круг.
— У Вити одни дела на уме в последнее время, на всё остальное ему плевать, — жалуется подруга.
— Не разводи панику на пустом месте, — спокойно говорю я и иду к аптечке. — Может быть, ты что-то не так поняла. Виктор Валентинович знает, что мы с тобой ведём проект, к тому же у меня маленький ребёнок и я мать-одиночка. Ну какие две недели?
Хорошо иметь в подругах жену генерального. Всегда в курсе всех новостей и знаешь, к чему быть готовой. Хотя бы вовремя таблетку успокоительного можно принять, чтобы потом хладнокровнее воспринимать действительность.
— Всё я правильно поняла. Согласишься, да?
— Если вопрос ребром поставит, мне придётся это сделать. Это у тебя есть муж и надёжный тыл, а у нас с Тимом здесь никого. Я давно привыкла, что могу надеяться только на себя. И потерять работу, сама понимаешь, не могу.
Яна грустно усмехается.
— В общем, я что звоню. Ты же не против, если я буду ему ныть, что не справлюсь без тебя?
— Я только за. У меня нет желания оставлять ребёнка с няней так надолго. Так что дерзай. А я со своей стороны поплачусь, когда вызовет к себе в кабинет. Но обычно он всё преподносит в ультимативной форме. Так что вся надежда на тебя.
Яна завершает вызов, а я подхожу к окну и смотрю на фонари, которые отбрасывают свет на детскую площадку. Какова вероятность того, что Асадов тоже будет в это время в Москве? Мне стоит паниковать раньше времени? Может быть, удастся отправить вместо себя Виолетту? Вот же ленивая вертихвостка! Я целый год за ней хожу, предлагаю бесплатно обучать английскому, но она ни в какую. «Мне и базового хватает», — говорит. А я теперь в каждой дырке затычка? Вот что за несправедливость!? А как же майские праздники? Может быть, всё решится без меня?
Ночью долго лежу без сна, смотрю на спящего Тима, и от нежности всё сжимается внутри. Я и не думала, что можно так кого-то любить. Лишь однажды испытывала такие сильные чувства. Но они давно в прошлом.
Глажу маленькие пальчики, смотрю, как подрагивают длинные чёрные ресницы. Тим засовывает палец в рот — недавно появилась эта привычка — и сладко причмокивает. Невозможно смотреть без улыбки.
Просыпаюсь от напоминания в телефоне. Нужно позвонить Максу. У девчонок на днях был день рождения, и моя посылка по идее должна уже дойти. Обычно я звоню брату с работы. Мы редко общаемся. И я, конечно, испытываю чувство вины, что отдалилась от него. Макс, наверное, думает, что обижаюсь, но это не так. Я прекрасно понимаю, что ему пришлось пережить, — бросить всё и улететь жить в другую страну. У него выбора другого не оставалось. Трое детей — большая ответственность. К чему загружать его ещё и своими проблемами?
Пока завтракаем с Тимом, попутно набираю Илье. Его третий день нет в городе, и я жду не дождусь, когда он уже сдаст объект и вернётся.
— Привет! Встал? — На том конце трубки слышится глухой стон, и я улыбаюсь. — Вставай. Ты сам просил разбудить тебя. В эсэмэс. В три ночи. Опять с комиссией зависал в каком-нибудь кабаке?
Илья снова стонет.
— И как вчера посидели? К стриптизёршам их водил? Надеюсь, в номере сейчас один? Не отвлекаю?
— Тебе смешно, да? Но ты бы видела, сколько эти буйволы заливают в себя алкоголя — будто воду пьют. Похожи на слонов на водопое. Теперь понимаю, почему их каждый раз к нам отправляют. У себя замучились поить и нести убытки.
Мне действительно очень смешно.
— Илюш, мы приехать не сможем. Но я с радостью провела бы время с Тимом за городом.
— Ну так в чём проблема? Я тут до конца недели проторчу. Янка не подстрахует?
— К Градскому люди прилетели. А ещё… Это не точно, но, кажется, у меня командировка намечается.
— Как? Опять? — убито выдыхает Илья. — В прошлом же месяце летала в Казань. Вот дёрнул меня чёрт тогда предложить тебе перейти к Градскому. Сейчас бы сидела у меня под крылом и как сыр в масле каталась. А он теперь прочухал, что ты на все руки от скуки, хрен ведь отдаст. Сколько он тебе сейчас платит?
— Много. Ты столько не платил. К тому же мы с Яной делом общим занимаемся. Всё нормально, правда. Это же просто работа.
— А что за люди прилетели? Иностранцы? Сколько человек?
— Американцы и русские, — уклончиво отвечаю я.
Не люблю врать, но и сказать Илье, что Асадов в числе прилетевших, язык не поворачивается.
— Ладно, — говорит Илья. — Ты сегодня опять с ними? Никто там руки не распускает?
— Нет. — Я почти не обманываю.
После того как Динар вступился за меня и отправил Джона с водителем в отель, американец ведёт себя исключительно. Даже не смотрит в мою сторону.
— Ну тогда до вечера. Я наберу после восьми. В горах связь плохая.
— Ага. Ты пошёл досыпать? — Не могу упустить возможность поиздеваться над Ильёй, когда он снова стонет в трубку.
— Это было бы идеальное продолжение дня, но увы. Вечером опять, похоже, буду печень тренировать.
Мы прощаемся с Ильёй, я отвожу Тима в гостиную, а сама иду собираться на работу. Когда приходит Сима, на всякий случай уточняю, сможет ли она приглядеть за Тимом.
