— Можете идти. Заявление только напишите.
Надя вышла, хлопнув дверью, и через пару минут принесла лист формата А4, на котором было не написано, а размашисто и зло выгравировано заявление об увольнении по собственному желанию.
Наверное, будь воля этой девицы, она бы дописала еще и: «Будь ты проклят!»
— Я это сделал! – выдохнул я, когда девушка ушла.
Диплом я получил давненько, но помню еще, чему нас учили в универе: если подчиненные пакостят, лентяйничают и занимаются интригами, а не работой – компания развалится.
Потому уход Нади – лучшее, с чего я мог начать руководство компанией. Я еще знаком-то с ней не был, а уже раздражала. Мать все уши прожужжала о наглой секретарше, которую отец отказывается выгонять. Она, а затем и я подозревали банальное – служебный роман.
Невероятно злили отцовские оды «незаменимой Наденьке», которая и умница, и красавица, и просто луч света в темном царстве логистики.
Ну ее!
— Отцу, как перед отъездом придет с коллективом прощаться, скажу, что заболела его радость. А через год он и думать о ней забудет, – уверенно произнес я вслух. — И о сумасшедшей идее о свадьбе.
Работал же два месяца без постоянной секретарши. Да, отец помогал, и стажерки вроде справлялись.
— Разместите вакансию на должность секретаря, – набрал я отдел персонала. — Завтра Надежда придет за документами и расчетом, вакансия свободна.
— Как скажете, – испуганно проблеяли мне в ответ.
Где-то минут пятнадцать все было спокойно – и в работе, и на душе. А потом началось. Вернее, начались.
Звонки, будь они прокляты! Телефон в приемной буквально разрывался, и сначала я бегал из кабинета и обратно, а затем плюнул, и сел за секретарский стол.
— А почему не Надя отвечает? Она вчера написала, что должна выйти с больничного, я потому и звоню, – возмутился начальник отдела логистики «НижТэкЭнерго» – наш постоянный клиент, заказывающий перевозки.
— Я за нее! – процедил. — Надежда здесь больше не работает. Какой у вас вопрос? Я – руководитель компании, и уверен, что справлюсь лучше, чем секретарь.
— Я знаю, что Надя, когда на больничном была, заказала новогодние подарки. Логистам, начальникам отдела, и директорам. Запишите, пожалуйста, что директорский нужно дарить не до праздников, а после пятнадцатого. Михайлов на север уехал, его заменяет Ястрежембский, потому нужен один дополнительный подарок, как для начальника отдела. Нечего временному дарить дорогущие шахматы, а то звезду поймает.
Я записал эту информацию. А затем добавил еще одну запись про ассоциацию перевозчиков, которая сделала китайские разрешения для водителей. И от бюро переводов, занимавшихся переводом приложений к правам. Даже с уборщицей поговорил насчет нового графика.
И все, ВСЕ начинали разговор со слов: «Здравствуй, Надюша!»
— И когда эта чертова Надюша все успела? – прорычал я, потирая пульсирующие виски. — Дома же сидела!
Но каким-то образом согласовала и заказала подарки, упаковочную бумагу, связалась с ассоциацией перевозчиков, переслала отделу международной логистики и бухгалтерии изменения в правилах перевозок. А еще занялась правами наших водителей, визами, и еще Бог знает чем.
— Вы правда Надю уволили? – в приемную заглянул Вячеслав, занимающийся декларациями.
Я чуть не зарычал.
— Какой вопрос?
— Доступ к программе заканчивается, оплатить нужно. И девчонки из кадров просили передать, что счет на оплату Хэдхантера отправили. В бухгалтерии 1с тупит, ругаются что айтишника так и не наняли на постоянку, а удаленщика только Надя может заставить начать нормально работать, а не как обычно, – выдал сотрудник. — Мне бы тоже помощника. Может, Хэдхантер оплатите, и не секретаря, а декларанта искать будете? Я не вывожу один, мне итак с третьего января придется работать, а у меня жена и ребенок! И… может, Надю вернете?
— На почту напиши все, что только что сказал, – рыкнул я, чуть не чокнувшись от обилия информации, которая вылилась на меня за три часа.
— Хорошо, и вы это, привыкайте, – прогудел обнаглевший подчиненный. — Надя из дома всеми делами занималась. Как ногу сломала, всем скинула свой номер, и работала удаленно.
— Зачем?
— Так знала, что стажерка-студентка не справится. Она только звонки и переводила по отделам, дуреха. А если бы Надя на работу забила, то вернулась бы в разгар апокалипсиса, – ответил Вячеслав и вышел из приемной: — Я вам на почту все скину, по пунктам распишу.
Телефон снова зазвонил, и я понял, что еще пять минут такой работы – и я его в окно вышвырну.
— Ксения, – я вышел из приемной, — замените сегодня моего секретаря?
— Простите, но у меня много расчетов по перевозкам. Клиенты ждут.
Клиенты ждали всех. Абсолютно все сказали, что они, конечно, могут посидеть на месте секретаря, но тогда их работу выполнять будет некому, потому что скоро Новый Год, и все клиенты как с цепи сорвались. Сотрудники вежливо кивали, вот только смотрели так, будто я убил всех их любимых бабушек.
И только Вера улыбалась, и даже предложила приготовить мне кофе. От которого я отказался, сам не знаю почему.
Вот черт, еще один такой день я не выдержу. Это какой-то кошмар!
— Дайте адрес Надежды, – за пять минут до окончания рабочего дня я зашел в отдел кадров, где мне, как врагу народа, вручили и телефон, и адрес уволенной секретарши.
— Всем хорошего вечера. До завтра, – громко попрощался я, но в ответ получил лишь кивки.
Некоторые сотрудники работают до восьми, а некоторые и до десяти ночи. Да и я сам эти месяцы задерживался, а сегодня тем более нужно было заняться своей, а не только секретарской работой.
Но сейчас у меня есть дело поважнее.
Я купил букет цветов, самый роскошный, который был в магазине, добрался до дома Нади и, выдохнув, и досчитав до трех, позвонил в звонок.
Сначала я услышал девичий смех – звонкий, и второй как колокольчик. Затем дверь открылась, и меня чуть не сшибло с ног ароматом выпечки. И лишь потом я увидел Надю, которая стояла, уперев руки в бока, и грозно смотрела на меня.
— Никита Борисович? – подняла она бровь.
Я по глазам прочитал, что через секунду перед моим носом захлопнут дверь, если я не скажу хоть что-нибудь вместо того, чтобы стоять, и наслаждаться этим убийственно-прекрасным ароматом.
— Добрый вечер, – колокольчиком прозвенело позади Нади, и я обратил внимание на маленькую девочку, стоящую позади Нади, и удивительно на нее похожую.
Те же темные кудри, отдающие красным в свете электричества. И пара веснушек на скулах. И глаза. И на обеих фартуки с изображением знаменитой картины Мунка «Крик».
— Добрый вечер, – вздохнул я, пытаясь сообразить, как заставить Надю вернуться, но при этом не вставать на колени, унижаясь и моля о прощении. — Надь, могу я войти? Нам нужно поговорить.
— Разве НАМ нужно разговаривать?
Вот вредная женщина! И за что ее отец любит?
— Хорошо. МНЕ нужно с тобой поговорить. Пустишь? Это тебе, – я почти силком заставил Надю принять букет, из-за которого чувствовал себя идиотом.
— Хм, – подняла она бровь, не торопясь впускать меня.
— Мамочка, мы же только плохих дядь не пускаем. Этот плохой? – мини-кудряшка дернула Надю за фартук. — Вы кто?
— Никита, – представился я.
— А я Лизавета, – малышка подарила мне улыбку.
— Проходите, Никита Борисович, – Надя подтолкнула ребенка, и девочка побежала на кухню. — Разувайтесь, закройте дверь, и проходите на кухню.
— Нам бы наедине поговорить.
— На кухню! – повторила Надя, и пошла следом за девочкой.
Повернул защелку, и скинул обувь. Вроде бы с лестницы не спустила, и это хорошо. Но не особо обрадовалась, и это уже плохо. Хотя букет же приняла! И это уже хорошо. Хм, но я всучил его силой, да и девочка на цветы поглядывала… так, ладно, сейчас войду и скажу, чтобы возвращалась!
На кухню я вошел, и застал Надю за расчленением подаренного мной букета.
— Могла бы сказать, что цветы не понравились, – возмутился я. — Демонстрировать не обязательно.
