и погас.
– Электричество отключили, – сказал Дима. Я подняла на него свои испуганные глаза, он взял меня за руку. Мы собрали шахматы, и забрались на диван. Я была напугана.
– Хочешь, расскажу тебе историю? – я кивнула, забралась на диван с ногами и устроилась удобнее.
– А история длинная? Если она закончится, а свет ещё не дадут? – я чертовски боялась темноты, но больше темноты я боялась только темноты в тишине.
– У меня много историй. Если закончится эта, то тогда я начну рассказывать другую, пока ты не устанешь слушать, – и я получила лёгкий дружеский «щелбан» по лбу, – история случилась давно, пятьдесят лет назад, в Англии. Однажды летом восемь не знакомых друг с другом людей получают приглашение на маленький остров. Их встречают дворецкий и кухарка, которые муж и жена. Они говорят, что хозяева острова ещё не прибыли, но оставили инструкции для гостей. Всего на острове оказывается десять человек….
– … и в каждой гостевой комнате, в рамке на стене висит детская считалка о десяти негритятах, а на обеденном столе – десять фигурок….
Я не знаю, как ему в голову пришло, что напуганной темнотой девчонке надо рассказать Агату Кристи и её «Десять негритят», но рассказчик он был замечательный, и от истории я была в восторге.
На моменте, где мужчины обыскивают остров и дом, но никого не обнаруживают, и судья заявляет, что убийца среди гостей, поскольку больше никого на острове нет, а на период смерти генерала ни у кого не было алиби, я задремала.
Проснулась я от того, что вернулся Лёха. Он был насквозь мокрый, стекающие с него ручьи уже образовали лужу на полу. На руках у него был мокрый и напуганный Туз, дворовая дворняга – вода прибывала во двор, и он забрал собаку из наполовину затопленной будки. Брат несколько часов пытался выбраться с пригорода, он сообщил нам, что город частично затоплен, некоторые дороги перекрыты, ему пришлось идти в обход. Я стала переживать за кошек. Бедные, они где-то на улице, они утонут, надо было идти их искать, когда дождь только начался. Лёха попросил меня постелить что-нибудь собаке в прихожей. Умный Тузенька улегся на подстилку и закрыл глаза.
– Молодец, что остался с ней, – сказал Лёха, когда Дима стал собираться, – И вообще, оставайся у нас, ты не пройдёшь до дома по прямой, там всё перекрыто, а в обход идти опасно.
Наш район города не был телефонизирован, и после недолгих обсуждений было решено отправить брата к далёким родственникам в многоэтажку через дорогу от нашего района, чтобы позвонить тёте на работу и родителям Димы, чтоб не волновались. Мы засунули Лёху в рыбацкий комбинезон его отца, сунули в руки фонарь и отправили в путь. На улице начинало темнеть. Через полчаса он вернулся с новостями: река вышла из берегов, затопило федеральную трассу, и родителей сегодня с работы можно не ждать, всех работников, кто не живет в посёлке, устраивают на ночлег в спортзале школы, информацию о том, что Лёха звонил, дома всё хорошо, его родителям передадут. Родители Димки были благодарны за звонок и просили его даже не пытаться вернуться домой сегодня. А ещё у брата был пакет с пирожками и термосом, в многоэтажке электричество не отключали.
Мы перекусили, выпили чаю, зажгли свечи и начали играть в морской бой. Несмотря на Апокалипсис за окном, нам было тепло и весело. Было решено, что спать Дима будет на полу, брат устроил ему постель, но в итоге мы заснули там все трое. И мне снился остров.
Когда через сутки стихия отступила, оставив после себя поврежденные дома, разрушенные мосты, оборванные линии электропередачи и телефонных сетей, ей дали красивое женское имя «Джуди». Да, это был тайфун «Джу́ди», сильный тропический циклон, обрушившийся на территорию Японии, Южной Кореи и Дальнего Востока СССР в июле 1989 года, и повлёкший гибель 46 человек. Проливные дожди вызвали наводнения, по всему региону реки вышли из берегов. Железнодорожная линия Хабаровск-Владивосток была размыта, было прервано железнодорожное сообщение по Транссибу.
Домой я вернулась через неделю, когда было восстановлено транспортное сообщение, всю дорогу я не выпускала из рук «Убийство в Восточном экспрессе» Агаты Кристи, которую, подмигнув, Димка сунул мне в руки на прощание.
«Беда многих в том, что они недолюбленны…
Это такая свистящая дыра в каждом сердце, для заполнения которой годится всё…»
Михаил Эпшнейн "Клейкие листочки"
Что такое одиночество? Интересно, когда человек впервые начинает испытывать это чувство? Такой холодный тугой узел в районе лопаток, от которого по плечам бегают мурашки. Когда ребенок начинает нуждаться в принятии и понимании? В год, в три года, в пятнадцать лет? У меня нет точного ответа ни на один из этих вопросов. Если вернуться в моё ощущение себя в детстве, то моей главной чертой, отличающей меня от других детей, было одиночество. Я была одинока. Саднящее душу чувство одиночества неразрывно связано со мной с самых ранних лет. Я была странной, не от мира сего. Одновременно я была достаточно бойкой, чтобы играть со сверстниками, и в то же время лучшей компанией для меня были книги и моё воображение. От меня ждали активных игр с другими детьми, проявления лидерских качеств, большого количества друзей. Таких детей все любят, им умиляется, ими хвастаются. Я была другая. Мне не нужны была друзья, я придумывала игры самостоятельно, и иногда совсем не хотела выходить на улицу. Я отличалась от сверстников, мой воображаемый мир был в разы интересней любой придуманной ими игры, они это чувствовали и не всегда охотно принимала меня в команду. К тому же в играх я старалась стать главной, мне хотелось, чтобы со мной считались и ко мне прислушивались. Из моего детства я вынесла одну истину. Если ты не от мира сего, значит надо создать свой мир. Который будет жить по твоим правилам.
Я была единственным ребенком в семье, где было не принято проявлять открыто свои чувства. Безусловно, родители меня любили, но не умели выражать свою любовь кроме как заботой – я была сыта, одета, обута и регулярно получала свою порцию детских развлечений. Но у нас дома не было принято обниматься, желать спокойной ночи и беседовать по душам перед сном. Моя потребность в нежности и ласке была огромна, мне хотелось внимания и объятий, все мои действия и поступки были продиктованы желанием нравиться, чтобы меня одобряли и принимали меня.
Однажды летом, мне тогда было лет шесть, гуляя по пустырю, заросшему полынью, я увидела улитку. Какое
