бы плохими, но, когда он видел Марту такой, на Шейна нападало вдохновение. Он мечтал запечатлеть отреченный взгляд вдаль, звонкий, заразительный смех, глубокое дыхание и безмятежный сон. В такие моменты совсем не хотелось улыбаться, изображая безразличие.Его губы пересохли от желания прикоснуться к теплой коже. По непонятной причине Марта тушевалась перед супермоделями, искренне считая себя непривлекательной. Но все эти девочки не могли сравниться с ней даже на долю секунды.Зачастую Марта была одна. Ни с кем не встречалась, либо не желала афишировать свои отношения. Шейна это устраивало. В тот момент, когда она призналась, что встретила мужчину, мечтательно разглядывая потолок, Шейну приспичило схватить камеру и запустить в стену. Умная, интересная, наполненная красками Марта. Она спасла его. Она заботилась о нем. Только ей было действительно интересно сдохнет он или нет, а теперь она нашла другого.Марта лежала в его постели впервые. Шейну до боли в пальцах захотелось накрыть ее телом. Прижать к подушке и целовать, пока в легких не закончится воздух. Он не шевельнулся, даже не попытался. Стоял, словно мраморная статуя, спокойно наблюдая, за тем, как играет свет в ее волосах.А через мгновенье в номер ворвались. Молодой человек, чей возраст варьировался от восемнадцати до двадцати лет, влетел в комнату и схватил Шейна за горло. Несмотря на плачевное состояние, Шейн легко отбросил его в сторону.— Где она? Ты заплатишь за это!Незнакомец напоминал дикого койота: маленький, агрессивный, бесконечно повторяющий одно и то же, с характерным шипением и фырканьем.— Кто? — пожал плечами Шейн, ответив равнодушно.— Ой, молодой человек, сложно сразу понять, о какой конкретно жертве его красоты вы говорите, — скользнуло по коже едкое замечание Марты, — давайте по существу, — поднялась с кровати девушка.«А что делать, если тебе глубоко насрать на меня?» — хотел сказать Шейн, глядя на Марту, но улыбнулся, пожимая плечами.Нет, он не покажет слабости.— Эмма, моя Эмма. Я все знаю! Я слежу за ней.— Ах, вот оно что, — почти одновременно с Мартой ответил Шейн.— Ты ведь не прикасался к ней? — разъярённо надвинулся на Шейна парень, — старпер, — выплюнул.Марта и Шейн переглянулись. Ловко перехваченный удар пришелся в воздух. Что-то хрустнуло, и молодой отступил.— Ты заплатишь за это! Ты ответишь! Ты меня еще вспомнишь, – заорал парень, покидая номер, — ненавижу!Марта вздохнула.— Пошла я спать, — громко зевнув и выходя в коридор, даже не обернувшись, — и проветри здесь.Шейн проводил ее печальным взглядом. Внутри неприятно посасывало. Нужно сделать так, как сказала Марта, или ему снова станет плохо.
Париж прекрасен в любое время года, но весной особенно. Теплый мартовский ветер, успокаивающим бальзамом ласкал кожу, заставляя забыть холодные месяцы. Столица Франции оживала в лучах яркого солнечного света, заряжая жителей этого завораживающего города настоящим весенним настроением. Марта обожала это время. В этом году солнце пригревало достаточно сильно, и хотелось верить, что скоро весна станет полноправной хозяйкой города.Для местных жителей набухшие розовые бутоны вишни и магнолии на аллеях — предвестники тепла. Марту, оказавшуюся здесь в первый раз именно весной, цветущее розовое буйство просто сшибло с ног. Невероятной красоты зрелище. Французы, сделавшие культ из рядового события — цветения сакуры, подарили Парижу еще один повод для восхищения. Все свободные места на эти даты у парижских фотографов забиты на год вперед.Как раз в это время здесь проходила Неделя Моды — крупное международное событие в фэшн-индустрии. Именитые дизайнеры устраивали показы в выставочном зале торгового центра «Карусель Лувра».В шестом округе Парижа, недалеко от Пантеона, Латинского квартала и стен Сорбонны, что на левом берегу размеренно текущей Сены, располагался роскошный Люксембургский сад, украшенный статуями французских королев. Это место завораживало гостей города и привлекало множество парижан. Внутри Люксембурского дворца царила атмосфера уютного величия. Торжественные колонны, выполненные для каждого этажа в определенном стиле, венчали просторную террасу, с которой открывался прекрасный вид на сад с оригинальными фонтанами и искусственными прудами. Стиль постройки переходил от ренессанса к барокко. Именно поэтому здесь получались потрясающие фотографии.Несмотря на это раздраженный Шейн кидался на окружающих. Видимо съемка шла не совсем так, как планировалась. Марту поведение коллеги никак не задевало. К ней на площадку приехал Хьюберт. Мужчина оказался в Париже впервые. После рабочего дня девушка обещала устроить небольшую экскурсию по местным достопримечательностям.Представив Шейну приятеля, Марта старалась хихикать тише. Хьюберт принес свежие круассаны и стакан капучино. Нашептывал что-то на ухо, обдавая горячим дыханием, прижимаясь чересчур близко и пьяня жаром желанного крепкого мужского тела. Если честно, Марте было не особо важно, о чем именно он рассказывал.Хьюберт оказался совладельцем семейной мастерской татуировки и перманентного макияжа, приехав на крупнейший саммит во Франции. Самые изысканные фантазии по украшению тела рисунками на подобном мероприятии становились реальностью. У Марты не было тату. Не особо горев желанием стать обладательницей рисунка на теле, она, тем не менее, восхитилась увиденным.Но больше всего девушку волновал новый знакомый. Ее буквально скручивало от желания остаться наедине. Серые глаза смотрели проникновенно и чувственно. От каждого слова Хьюберта у Марты по коже ползли мурашки. Он улыбался, излучая любовные флюиды. Бессловесный призыв к действию и обещание невероятных удовольствий. От этого ощущения Марте хотелось взлететь.С момента знакомства ее ничто не расстраивало и вообще мало что заботило. Хьюберт оказался интересным собеседником, легким и уютным. Он задавал вопросы о том, что ей нравилось, о любимых местах отдыха, о происходящем во время съемочного процесса. Ей льстила подобная заинтересованность ее жизнью. А когда он сильной ладонью прикасался к спине, чтобы обратить на себя внимания или чуть пододвинуть, Марта вспыхивала и моментально сгорала, как беззащитный фитилек декоративной свечи.В определенное время суток свет для фотографий становился удивительным. Это время называлось “золотой час”. Свет в эти мгновения боковой и резконаправленный. Благодаря этому предметы отбрасывали длинные тени, невероятно красиво подчеркивалась их текстура. Гораздо теплее, чем в полдень, практически желтый, от того он и звался «золотым». Мягкость давала возможность легче запечатлеть перепады теней и контрасты. Свет во время золотого часа прекрасен для всех типов фотографии. Это было то самое время дня, но Шейн все равно бесился, несмотря на фактически идеальные условия для фотосъемки.Дизайнерский диван, распахнутые настежь окна и двери, три огромных вазы с шикарными ветками только что расцветшей вишни дополняли уютом и теплом один из залов Люксембурского дворца. Молодой человек модельной внешности, в полурасстегнутой белой рубашке и черных брюках, вальяжно откинулся на бархатную спинку. На коленях расположилась Эмма в модном бюсте
