изучаю ее кожу?
Я хочу к ней прикоснуться. Полноценно. Пальцами и языком.
Я хочу увидеть на ней свою сперму. В тот самый момент, когда кончаю. Узнать, пробьет ли ее в этот момент дрожь.
Я хочу, чтобы Соня застонала и обхватила мой член губами.
Я бы хотел встретиться с ней в этот момент взглядами.
Блядь… Ее ресницы трепещут и поднимаются. Полностью дышать прекращаю, когда зрительный контакт устанавливается и задерживается.
Наверное, многих вставляют хорошие девочки, если они слишком хорошие. Но я-то не извращуга.
У меня нет проблем с сексом. У меня нет никаких особых фетишей. У меня даже каких-то конкретных предпочтений нет.
У меня есть Соня.
Мать вашу, зачем она сегодня здесь появилась?
– Спасибо, – повторяет Богданова, пока я прихожу в себя. Еще слегка подрагивает, но в остальном реакции выравниваются. – Я даже не думала… Мм-м, просто не представляла, что ты… Просто я в тебя давно… – глаза расширяются, будто бы в ужасе. Я невольно хмурюсь. Перебираю ее глазами, словно головоломку. И, конечно же, не разгадываю. – В общем, спасибо! Ты очень хороший.
Это явно не то, что она собиралась изначально говорить.
Похрен.
Мне должно быть похрен, что у нее в голове. Только мне не похрен. Я хочу знать все.
– Нет, – останавливаю, когда она уже отворачивается. – Я не такой хороший.
И снова этот изнурительный зрительный контакт. Когда она смотрит, не просто нутро горит. Кажется, сама душа беснуется.
– Я тебя отвезу, – на этот раз констатирую.
И направляюсь к тачке, буквально вынуждая ее идти следом за собой.
Не то чтобы я считаю обязательным открывать перед девчонкой дверь. За пределами семьи и ее гребаного интеллигентного окружения я отнюдь не ангел. В жопу ебучий этикет. Но перед порно-Соней капкан распахиваю. Срабатывает та же непонятная хрень, когда я с ней делаю что-то, прежде чем успеваю подумать.
Когда мы оказываемся в салоне, становится хуже.
Она вздрагивает от моего взгляда. А я давлюсь такой силы похоти, которую за всю свою жизнь не испытывал. Перед глазами вдруг начинает рябить кадрами, словно ролик какой-то врубился на перемотку.
Это трейлер. Это наваждение. Это одержимость.
Это все она… Она – мое наваждение.
Как бы Соня отреагировала, если бы я предложил ей раздеться здесь?
Да понятно как. В ее глазах шок даже без озвучки очевидного. Может, она и невинная овечка, но голод зверя подспудно учуять способна.
Почему до сих пор не бежит?
– Пристегнись, – бросаю сухо, а получается конкретно хрипло.
Голос подводит.
Замечает ли подобное Соня? Опускает взгляд и вздыхает. Так вздыхает, что у меня едва не срывает крышу.
Резко отворачиваюсь и завожу двигатель.
В дороге молчим, хотя вполне ощутимо, как нас обоих угнетает эта тишина. Богданова явно рвется сказать, но что-то не складывается. Я давлю своих демонов умышленно. Накручиваю погромче музыку, превышаю скорость.
Соня, когда я смотрю на нее, выглядит нервной и бледной.
Надеюсь, ее не стошнит на приборную доску?
Существуют три вещи, которых я не терплю: грязь в машине, блюющих телок и сухую вагину.
Интересно, какой бы была порно-Соня, если бы я ее все-таки раздел? Наверняка сухой. У нее нет элементарного понятия о сексе, это очевидно. Сука, тогда какого хрена она меня так вставляет? Может, потому что я бы жилы порвал, чтобы вскрыть ее скважину?
Притормаживая у нужного подъезда, на автомате вскидываю взгляд вверх.
То, что Соня больше не находится под контролем родителей и остальных фанатиков – конечно, увлекательно.
– Какой этаж? – зачем-то спрашиваю я.
– Четвертый, – отзывается Богданова шепотом.
– Слева или справа от Франкенштейна? – хорошо знаю эту клетку.
Соня кусает губы.
Она, мать вашу, кусает губы. Низ моего живота прошивает молнией. Проносится и скручивается там в спираль. Давит и жжет. Распирает, толкая буквально все, что у меня есть – в член.
Отлично. Просто отлично, блядь.
Сонька явно сомневается, сдавать ли мне точный адрес своего проживания.
И все же сдает:
– Справа.
– Пригласишь? – аккуратно пробиваю почву.
Тут Богданова не колеблется.
– Нет!
На ее изумленно-оскорбленный взгляд я лишь бровь изгибаю. Мол, не вижу причин для возмущений.
– А говорила, стала независимой.
По-скотски это, признаю.
Провоцирую. Несомненно.
– Не настолько, чтобы приглашать ночью в дом парня, – припечатывает вполне уверенно. А потом вдруг теряется, понижая голос едва ли не до шепота: – Тем более, ты не мой парень.
– А если днем? – ухмыляюсь я.
Она краснеет. Проникающего с улицы света достаточно, чтобы я это увидел и запомнил.
– Не знаю, – честно отвечает она.
Почему честно? Потому что не пытается вилять. Реально не определяется с ответом.
И этот чертов ответ дарит мне надежду. Да, мать вашу, надежду. Стремно звучит, согласен. Но именно это уебищное чувство я сейчас ощущаю.
То, о чем я думал год, в один день может стать реальностью.
Да ну на хрен! Это же Богданова.
Насколько я в курсе, со старшей Чаре так нихуя и не обломилось. А он капитально из шкуры выворачивался. Моментами даже стыд за него прихватывал.
Этой нужны деньги. Тряслась ведь насчет работы.
Я никогда не платил за секс. Но, если на то пошло, предпочитаю, чтобы со мной вели дела честно. Сам же… Иду в наступление обходными путями.
– Есть одно предложение для тебя.
Что я творю? Мне что, мало проблем?
Я не вступаю в отношения. Я не развожу с кисками даже дружбу. Блядь, я их даже не целую. Я провожу с ними ровно столько времени, сколько мне в тот или иной момент требуется, чтобы кончить.
Ничего серьезного быть не может.
Но мне нужна она. Порно-Соня. Моя дрочибельная мечта. Я не могу себе в этом отказать, каким бы мудаком мне не пришлось себя почувствовать после. Да и сейчас… Она смотрит, выказывая такое участие и доверие, что мне тотчас становится тошно.
– Какое предложение?
– Подыграешь мне? Я заплачу.
Обозначая наличие вознаграждения, я со старта подчеркиваю: все, что мы будем делать дальше – обычные товарно-денежные отношения. Ну и заодно притупляю свою совесть.
– Что делать? – уточняет Соня с той же готовностью. – Как тебе помочь?
– Притворись моей девушкой.
– Девушкой? – удивляется, естественно. – Зачем? Я уверена, что есть море желающих, чтобы стать ею по-настоящему... Мм-м… Одна точно, знаешь…
– Мне не нужна настоящая, – прерываю ее несколько грубо.
Терпение заканчивается слушать всю
