не опоздала. Приехала минута в минуту. Я открыл ей дверь, и впустил в квартиру эту умненькую девочку, которая при знакомстве просекла, что я терпеть не могу, когда опаздывают.
— Не скучал? — она потянулась ко мне за поцелуем. — А я вот соскучилась. И в предвкушении. Интересно, как пройдет наш с тобой вечер.
— Интересно? — я налил нам по бокалу вина. — Могу рассказать, как он пройдет.
— И как же?
— Мы выпьем. Я включу музыку, налью еще по бокалу. Затем сяду на диван, а ты…
— Я, — облизнула губы Лия.
— Ты опустишься передо мной на колени.
— Да? — ахнула она.
— Да, — подмигнул я ей.
— Прямо на колени? И что я буду делать?
— Уж точно не молиться. Рассказывать дальше? — спросил, и взял со стеклянного журнального столика синий футляр. Протянул его ей.
— Ооо… а ты умеешь ценить красоту, — Лия открыла футляр, разглядывая украшение, которому не удивилась. Правила игры мы оба знаем.
— Умею. И я хотел бы узнать, что умеешь делать ты, — я налил себе еще вина, и опустился на диван, не забыв включить музыку.
А Лия, покачивая бедрами, подошла ко мне.
Красиво изгибается. Танцует, змеёй опускаясь всё ниже, и ниже. И вот она уже на коленях передо мной. А руки её там, где и должны быть — на моей ширинке. Помог девушке, приподнялся, приспустил штаны, и откинул голову, успев заметить, что сейчас без одной минуты десять вечера.
Ровно в десять мой член будет во рту у этой модельки. Класс! И никаких свиданий, никаких прелюдий. Всего-то стоило подарить ей купленный моей секретаршей браслет.
Нежные пальчики обхватили мой член у основания, и я зачем-то посмотрел на часы. До десяти вечера осталось пара секунд… и я закрыл глаза, готовясь к погружению в горячий влажный рот.
МАКСИМ
Лия обхватила губами мой член, я нетерпеливо толкнулся в ее горло поглубже. Горячо, влажно… кайф! Пара минут на разрядку, а потом на пару часов зависну с этой девочкой, напряжение скину.
Лия замычала, но член приняла глубоко. И… дом затрясся! Резко! Пол, потолок, всё завибрировало от мощных волн шума, резкая какофония звуков оглушила.
Как и боль.
— Твою мать, — мы с Лией дернулись одновременно.
Она мне член откусила? Что ж так, сука, больно?! И что за хрень происходит?
Лия бегает вокруг, что-то орет, а я согнулся, и ни выдохнуть, ни вдохнуть, ни даже выматериться не могу! И на член смотреть страшно, ладони к нему прижимаю, и как пацан стону от боли.
Эта идиотка, надеюсь, меня импотентом не сделала?! Черт, модель же, что, сосать не умеет в экстремальных условиях?!
— Что за… — я прохрипел, не в состоянии даже выговорить ничего умного или связного.
Лия врезалась в мою спину. Визжит — это я слышу, и сквозь стук моего сердца, отдающегося в голове, начал слышать и другое: в стены, в потолок, в пол — долбит. Окна дребезжат. Пахнет… твою ж мать! Дымом пахнет! И всюду ор, жуткая смесь музыки и воя.
Апокалипсис? Пожар? Землетрясение?
Я не тупорез обычно, но сегодня явно не мой день. Боль не утихает, жутко, громко, стрёмно. И я побежал на выход из этой мерзкой квартиры, стремясь то ли дом покинуть, то ли в скорую попасть — сам не понимаю. Но убраться отсюда точно стоит побыстрее. Филиал ада какой-то!
Вывалился из квартиры, и запутался в спущенных штанах. Руки-то до сих пор на пахе, мне реально страшно посмотреть на член, болит он дико!
— Твою мать! — проорал я, оказавшись за дверью.
А орать было от чего! Потому что темно, и… что это? Три фигуры в белом: одна побольше, и две мелкие, и они летают. Клянусь, летают! И орут, воют:
— Ау, ау, ау
Я тебя все равно найду
Ау, ау, ау
Э-ге-гей, а теперь, парни, как учила!
Высокая фигура в белом взмахнула рукой, и проорала:
— Ты ромашка…
— Я — весна-а-а — завыли мелкие бесы
— Ты жвачка…
— Я — десна-а-а.
— Ты переносица
— Я — гайморит…
— Ты Испания, я — Мадрид, — прорычал я.
Нихера это не привидения. Это какие-то конченые подростки устроили жесть.
— А-а-а-а-а, — завизжала мне Лия прямо на ухо, оглушая, еще и подтолкнула к этой троице. Да так, что я окончательно запутался в брюках, и грохнулся.
— Ой. Ой-ой, — услышал я ойканье надо мной, и меня окружила эта чокнутая троица.
А мне и больно. И смешно. И позорно. Вот вам и глава банка во всей красе: со спущенными штанами, откушенным членом и в окружении какой-то гопоты среди хаоса апокалипсиса.
Прелестно, вашу мать!
* * *
АЛЁНА
Приходила ли мне мысль, что жестоко так наказывать пожилую женщину? Приходила, конечно. А потом, после очередной пакости эта мысль уходила обратно. Наша Извергиль явно фанатка фильма «Трудный ребёнок», и что только с нами не проделывала. Были и надписи на дверях, и подожженные пакеты с фекалиями под дверь. Она натравливала на всех соседей службы: от газовой до санитаров из психлечебниц, и постоянно жаловалась участковому. И ведь непонятно, что мы ей сделали!
Ну и не выдержали мы, решили грех на душу взять. Хотя, подозревали, что плохо нашей Извергиль не станет от того шоу, которое мы затеяли. Эта бабуленция нас всех переживет, я уверена. Но зато она получит отпор, поймет что мы в состоянии ответить на её пакости.
И вот на двадцать два часа ровно, когда наша «любимая» соседка традиционно смотрит новости, мы и назначили нашу операцию по избавлению дома от нечисти.
Врубили музыку разных жанров, и на полную мощность.
Сосед с первого принялся сверлить.
Соседка с третьего — бить в барабаны.
Пустили дымную шашку, купленную в магазине шалостей.
Принимают участие всё жильцы дома, ведь Извергиль затрахала всех нас, да простит нас Бог! Ну а мы с племянниками вырядились в привидений, выключили на площадке свет, и начали распевать песни во всю мощь наших немузыкальных глоток.
А тут…
— Ой. Ой-ой, — я смотрю на развалившегося у моих ног мужика с ужасом, а вот мои племяши — явно с восторгом. — Ой, — неумно повторила я, взглянув на дверь Извергиль, откуда и выпал этот голожопый. — Ой…
Метнулась к выключателю, и зажегся свет. Дверь
