Узнали-таки, сволочи. И вот так обычно чувствуют себя люди, когда я так же выкрикиваю неудобные вопросы? Ужас.
– Герман, как вы прокомментируете ваш недавний скандал? Эрика знает, что вы женитесь?
– Можно ли предположить, что ваше заявление является фейком для спасения репутации?
Боже… Сколько грязи.
Я впервые оказалась по эту сторону баррикад, и теперь чувствую себя загнанным зверем. Пока охранники Германа оттискивают от нас писак, а он сам величественно ведет меня сквозь эту толпу, я жмусь к его плечу. Он переплетает наши пальцы, и я, чувствуя поддержку, цепляюсь второй рукой за его ладонь тоже.
– Герман! Скажите хоть что-нибудь!
– Яна, а как же ваш муж?
– Ты согласна? – у самой машины он склоняется к моему уху, шепчет в волосы.
А была не была. Возвращаться к Артуру я не собираюсь, а это значит, что без поддержки Ядова я потеряю все: работу, крышу над головой. И сам развод меня раздавит. А еще во всех этих играх я неплохо отвлекаюсь от того, о чем я не буду думать, нет. Пока, по крайней мере. Поэтому…
– Да, – порывисто придвигаюсь к нему так близко, что, когда говорю, чуть задеваю его щеку носом. – Только никаких…
Не успеваю договорить, он разворачивается, обхватывает большими ладонями мои скулы, и врезается в мои губы горячим, сразу глубоким, властным поцелуем. Я всего на мгновение теряюсь от такого напора, а потом проскальзываю ладонями под его идеально скроенный пиджак, обнимая его за талию, прижимаюсь крепче и отвечаю. Кончиком языка встречаюсь с его языком, упиваюсь его вкусом, его лишающим воли ароматом, который отключает меня от мира, заставляет задыхаться, хватать ртом остатки кислорода, каждая молекула которого пропиталась его запахом. Герман притягивает меня ближе, положив руку на талию, второй чуть тянет за волосы на затылке, и я почти стону в его рот.
Этот мой стон словно отрезвляет нас обоих. Я прерываю поцелуй, смотрю на него почти с ужасом, а его, наоборот, похоже, ничего не смущает. Большим пальцем правой руки чуть надавливает на мою нижнюю губу, следя за своими действиями с долей непонятного мне удивления во взгляде, и оборачивается к журналистам.
– Мы счастливы, что больше нам не нужно скрываться, – прочистив горло, говорит он. – Всем спасибо за поздравления.
Перед нами открывают заднюю дверцу машины, и я забираюсь внутрь, кусая губы и костеря себя на чем свет стоит. О чем я вообще думаю? Решила Артуру отомстить? А чего так сердце замирает? Яна, опомнись, ты ж не малолетка какая. Нашла с кем связаться! С Ядовым! Дура какая.
– О чем ты там говорила? – будто ничего и не было, спрашивает Герман, располагаясь рядом со мной.
– О том, что секс не будет включен в наш контракт, – выпаливаю я, зажимаю ладони между коленями, чтобы он не заметил, как они дрожат.
– Как скажешь, – снова эта насмешка в голосе.
– Так и скажу, – фыркаю я, отворачиваясь к окну, но тут же снова поворачиваюсь. – Ты обещал все рассказать. Зачем тебе это все? И куда мы едем?
– Мы едем в мой офис подписывать контракт, – спокойно отвечает он. – Эта история с помолвкой мне необходима в связи с некоторыми репутационными издержками и… Моя бабушка планирует лишить меня наследства и не пустить на порог, если я не женюсь.
Ядова Раиса Федоровна. Конечно, в ней дело. Наследница дворянского рода, по слухам, у нее коллекция картин на миллиарды. И не только картин.
– У тебя мало своих денег? – приподнимаю бровь я.
– Дело не в деньгах, – чуть кривится Герман. – Она не имеет права подобным образом распоряжаться семейной коллекцией. Все экспонаты должны остаться в семье, а Рая же… Ее никак не переубедить.
– Так и женился бы на Эрике, – делаю очередное предположение я.
Эрика – молодая певица и модель, с которой последние полгода Ядов якобы крутит роман. Их всего пару раз поймали папарацци на каких-то выставках.
– А вот это тебя не касается, – холодно отвечает он.
Ну, конечно, мистер Загадочность.
– Так ты же все равно и на мне не женишься, – недоумеваю я. – Условия не будут соблюдены, и коллекция тю-тю.
– И это тебя не касается, – фыркает он, но бросает на меня смешливый взгляд. – Я придумаю что-нибудь.
Машина тормозит у небоскреба. Герман выходит первым, сам обходит машину и открывает передо мной дверцу, по-джентльменски подает руку.
– Зачем коллекционеру офис? – любопытствую я.
– Для статусности, – неожиданно подмигивает мне он и галантно подставляет локоть.
Мы успеваем сделать всего несколько шагов, когда из-за бетонной колонны выскакивает девушка. Я не сразу понимаю, что это та самая Эрика, настолько она не похожа на себя.
– Стой! – рявкает Ядов, но она его словно не слышит.
– Ах ты сука! – она делает рукой выпад вперед, но Герман успевает ударить ее по кисти.
Что-то льется на мое плечо и платье. Я словно в замедленной съемке опускаю взгляд и вижу, как по коже и ткани платья текут ярко-зеленые потоки.
Меня облили зеленкой!
Глава 4. Янка
Зеленкой, мать ее! Да это платье – самое дорогое из тех, что у меня есть. А отмыться от этой гадости просто же невозможно! Как вспомню, так вздрогну – коленки уже сто раз зажили, а все еще зеленые.
Я поднимаю на эту дуру осатаневший взгляд и рву вперед, стараясь вцепиться обидчице ногтями в лицо. Ядов, не будь дурак, перехватывает меня поперек живота фактически в полете, прижимает меня к себе так крепко, что ребра трещат.
– Прочь! – цедит он ей, и она словно только что его замечает.
Эрика замирает, сжимается под его взглядом, становясь жалкой, мигом растеряв всю свою воинственность и красоту.
– Прости… – дрожа всем телом, проговаривает она. – Прости, Герман…
– Пусти меня! – извиваюсь я, пытаясь вырваться. – Немедленно! Ядов, черт тебя дери!
– Мы позже поговорим, – холодно с угрозой в голосе бросает Эрике этот гад, поднимает меня над асфальтом и несет к входу.
Я стараюсь извернуться и огреть его ногой, но вместо этого только цепляюсь каблуком за его штанину, и туфля легко слетает с ноги.
– Поставь меня! Дворянин хренов! Дикарь! – все еще возмущаюсь я.
Ядов никак не реагирует на мои метания. Он проходит через холл, здороваясь с секьюрити своим светским раздражающим тоном, заносит меня в лифт и ставит, наконец, на ноги. Я сбрасываю и вторую туплю, потому что разница в двенадцать сантиметров в длине ног слишком ощутима.
– Пошел ты со своими контрактами! И со своими бабами психованными! – выплевываю я, тыча в него пальцем.
– Самая психованная баба у меня – это ты, – хмыкает он и ловко уворачивается от полетевшей в него туфли. – Как тебя только муж терпел?
– А если бы это была кислота? – его реплика про мужа задевает меня – как ни отгоняй мысли, а они все равно лезут.
– Но это же не она, – приподнимает бровь Герман, расслабляется весь, будто бы почувствовав перемену в моем настроении.
– И слава богу, что не она, – опускаю голову, смотрю на свои босые ступни.
Ураган эмоций как будто бы выжал меня всю, дал выкричать, выплеснуть с себя все то, что накопилось, и теперь осталась только пустая оболочка. Слезы слишком быстро наворачиваются на глаза, выкатываются крупными каплями из-под накрашенных ресниц.
Как же больно. Пять лет. Как мне казалось, счастливых. И все коту под хвост. Мне казалось, мы любим друг друга. Что мы всегда будем вместе стоять против этого мира, что «Блейз» – наше родное детище… А что теперь? Что осталось теперь от этих лет, от этих чувств? Только разорванная дыра внутри и ничего больше. И я затыкаю эту дыру гротескными приключениями, в которые втянул меня Ядов.
А что будет, когда я останусь одна? Развалюсь, как старое корыто в сказке, где одна женщина слишком много хотела. Может, и я хочу слишком много? Быть единственной для такого мужчины, как Артур, слишком много для такой… как я.
