— Это просто прекрасно! Музыка для моих ушей! Не то, что твой мерзкий вокал! Репертуар тоже рекомендую сменить! Это от меня добрый совет, если ты надеешься хоть кому-то показать, что у тебя под юбкой. Но из чувства врожденного любопытства позволь узнать: а кто в твоем вкусе? Троцкий?
Алка рыдает, уронив голову на руки.
— Нашла коса на камень. Язва против заразы. Чудо, что не подрались, — завывает она. — И что? Ты сжалилась и не дала помереть мужику от любопытства?
— Разумеется, я — стерва, а не изверг! Он же должен знать, к чему стремиться!
— Настоящий мужчина! Джентльмен, уважающий прекрасную душу и не обращающий внимание на внешность! — пафосно объявляю я.
— Унылый нищеброд, которому не светит приличная баба, — переводит на русский Герман. — Самое то для тебя. Достойный кандидат на заплесневелую девственность.
Ах, да. Я же что-то плела про невинность. Он серьезно решил, что я мужика не нюхала.
— Я жду единственного! — взвизгиваю я, добавляя себе мысленно плюс сто очков. Я сегодня в ударе. — Мое сердце уже занято самым потрясающим мужчиной на земле!
Герман смотрит на меня с жалостью.
— Ну-ну… Стало быть, мы договорились? Ты больше не будешь показываться на горизонте в своих нафталиновых тряпках?
— Нет, не договорились. Во-первых, я вежливый человек, и если Роза Моисеевна меня пригласит, то я непременно приду. А во-вторых, вы, конечно, отвратительный тип, но мне кажется, что исправлять и наставлять чудовища на путь истинный — мой долг. И если, это мой крест, то придется пожертвовать своими чувствами к любимому…
— Как вы в аварию-то не попали? — воет Алка, держась за бок.
— Чудом, — ухмыляюсь я. — Но так быстро от Ленинской до парка Гагарина я еще ни разу в жизни не доезжала. Даже вечером.
— Не, Бергман, конечно, козлина, но где-то я его понимаю… Я и сама чуток струхнула, когда открыла тебе дверь. Маскировка на ура!
— Поэтому я его и не осудила, когда, высадив меня у твоего подъезда, он рванул прочь так, что взвизгнули колодки. Хотя, на мой взгляд, это вандализм, обращаться с такой красавицей подобным образом. Я бы ни за что так ласточку не обидела…
— Ты мне скажи, что ты сделала с ресницами?
— Пудра, — горжусь я своим ноу-хау. — Правда прикольно?
— Ага, Рыбий глаз — твое второе имя, — закатывается подруга.
— Тебе смешно, а у меня крах надежд. Мне всего-то и надо было — очередного мамкиного задохлика напугать, чтоб он мирно сходил со мной на свадьбу и радостно отвалил, когда исполнит свое предназначение…
— Ты про ту, на которую тебя позвали куда-то под Екатеринбург? Наташкину?
— Точно, — мрачно подтверждаю я. — Я там три года назад была уже на свадьбе. Теперь нужно подстраховаться. А тут такой облом. Ты себе представить не можешь, глубину моего разочарования, когда я увидела эту трах-машину.
— Хорош?
— Угу. Будь мне двадцать, я бы втрескалась сразу. Мой типаж был. Сейчас я умнее на десять лет.
— Да ладно, не горюй. Давай попросим Лёню. Фактурный перец, не откажет тебе в такой малости, как компания на свадьбе.
— Если не найду ничего другого, так и придется сделать, — вздыхаю я.
Чего я Алке не рассказываю, так это того, как закончилась наша с Германом совместная поездка.
Вроде бы ничего такого, но до сих пор в жар бросает, стоит только вспомнить.
Припарковавшись у подъезда, Герман ждет, пока я отстегну ремень безопасности, но в теткином старом пальто это не так-то просто сделать. Рукава мешаются, толстая ткань закрывает замок, и сама я в этом раритете крайне неповоротлива.
Психанувший Герман пытается ускорить процесс одной рукой, но и его ожидает провал. Приходится ему наклониться ко мне и включиться в мое освобождение на полном серьезе.
И меня словно молния прошивает, когда он задевает своей щекой мое ухо. Его дыхание оседает на шее, запах его парфюма будоражит меня. Это стервец пахнет умопомрачительно. Я завороженно смотрю на руки Германа. Длинные сильные пальцы…
Наверное, он умеет ими пользоваться… Непримиримая линия рта… Интересно, какой он в постели, это Бергман?
Тем временем, Герман все-таки справляется с ремнем, но не спешит от меня отодвинуться. Губы начинает покалывать, потому что он смотрит на них. Они единственное, что я не уродовала на лице, понимая, что чаепитие все равно сведет на нет мои усилия.
— Выметайся, — хриплый голос бьет по нервам.
Герман толкает дверцу, распахивая ее с моей стороны, и, возвращая руку на место, задевает запястьем мою грудь в распахнутом пальто.
Оказывается, теткина блуза не такая уж и плотная.
То, что сквозь жуткий кримплен не проступают соски, не значит, что я не почувствую тепло мужской руки. Или, что он не почувствует, что на мне нет лифчика.
Я буквально ощущаю, что у Германа перехватывает дыхание. Вздрогув, я пулей вылетаю из салона, запахиваясь на ходу.
Секунду спустя, Бергман дает по газам, а я принимаю решение больше никогда не прижиматься к этому самцу.
Глава 4. Новый поворот и интересный ракурс
— Левина, слушаю, — буркаю я в трубку, просматривая свою запись на сегодня.
— Ты всем таким валютным голосочком отвечаешь? — смутно знакомым голосом отвечает трубка.
— Это не лор-кабинет. Это стоматологическая клиника, — я уже собираюсь бросить трубку. Знаток, блин.
За каким-то хреном администратор вывесила мой мобильник на сайте, она уже от меня огребла и номерок убрала, но нет-нет, да и кроме постоянных клиентов, мне звонят какие-то ушлепки.
— Или это специально для меня? Раз вокалом не взяла, решила сексом по телефону доконать? — язвит тип.
Я с отвращением смотрю на экран. Надо добавить этот номер в черный список.
— Ну давай, расскажи, как ты снимаешь свои розовые трусики…
Ах ты боже ж ты мой! Так это Бергман в остроумии упражняется. Где он там секс по телефону услышал? Ну, что ж. Не люблю разочаровывать
