Столько раз замечал на себе подобный взгляд от женщины, а сейчас какого-то чёрта нутро стягивает и во рту собирается слюна.
"Что ещё за бред у тебя в башке, Воронцов? Давно не расслаблялся? Это же Инна!"
М-да, видимо, действительно пора напряжение снять, а то всякая дурь в голову лезет.
А Александрова-то не промах. В глаза, значит, такая вся невинность, дрожит, трясётся, что-то невнятное мычит, а за глаза слюни пускает.
Истинная бабская сущность во всей красе.
— Ты можешь быть свободна. Через пятнадцать минут жду тебя в фойе, — холодно командую девушке, которая тут же вздрагивает, поймав мой взгляд в зеркале, и пулей вылетает из кабинета, чуть не сбив с ног Борцова.
Друг недоумённо смотрит вслед Александровой, после чего закрывает дверь и поворачивается ко мне.
— Ты что, к ней приставал? — иронично выгибает бровь и усмехается.
— Лучше не выводи меня из себя подобным бредом. Я уже и без того в ярости.
Борцов присвистывает, пройдя к столу, и плюхается на стул.
— Мой лучший друг вернулся и снова ненавидит весь мир. Что случилось? Суррогатная мать запросила больше денег? Или вообще сбежала?
— Хуже.
Мне бы сейчас выпить.
— Что может быть хуже?
— Они использовали мой биоматериал. По ошибке, мать их. И теперь какая-то неизвестная баба носит моего ребёнка!
Брови Борцова ползут вверх, а затем хмуро сходятся на переносице.
— Как они это допустили вообще?
— А я знаю?! Идиоты! Ещё и отказываются информацию о девушке сообщать. Всё надеются, что я успокоюсь и не стану с ними судиться. И до суда я могу узнать, кто эта женщина, только в том случае, если она сама согласится раскрыть карты.
От злости шарахаю кулаком по столу.
— Я не могу оставить это, Лёх, понимаешь? Меня ничерта не устраивает то, что где-то будет расти мой ребёнок, а я типа ни при чём!
— Да это понятное дело. Если бы я знал, что у меня есть или будет ребёнок, я бы тоже не смог спокойно жить. Ты считаешь, сможешь выиграть суд?
— Понятия не имею, — тяжело вздыхаю, проведя пятернёй по волосам. — Я уже сказал своему адвокату нарыть лазейки в законах. Жду, что он скажет. Но даже если я проиграю суд — найду другие способы выяснить, кто эта женщина.
— Какие?
— Да какие угодно! Найму кого-нибудь для взлома базы данных этой сраной клиники. Чёрт! Как же меня всё это выбешивает!
— Ладно. Успокойся, — вздыхает Борцов. — До суда только ничего не натвори.
— Да уж. Легко сказать.
— А что будешь делать, если всё же выяснишь её имя?
Вот тут всё сложнее. Мне кажется, гораздо сложнее, чем выиграть суд.
— Ребёнок мой, — чеканю, стиснув зубы и до хруста сжав кулаки. — А значит — я буду его воспитывать.
Глава 5
Инна
Козёл! Просто самый настоящий козёл, эгоист и диктатор! Боже, ну почему меня угораздило попасть в помощницы именно к нему? Лучше бы к Борцову. Он тоже строгий, но хотя бы адекватный, в отличие от Воронцова.
“А ведь это он ещё не узнал о твоей беременности, Инна”.
Внутренний голос дёргает нервные окончания, когда я представляю выражение лица шефа в тот момент, когда я расскажу ему о своём положении...
Он меня убьёт... просто растерзает...
Сейчас я уже начинаю думать о том, что, возможно, мне всё же не стоило соглашаться на это повышение. Теперь, каждый раз, стоит мне увидеть Воронцова или услышать его голос, я думаю о том дне, когда скрывать беременность станет уже невозможно.
Какого-либо сострадания или понимания с его стороны я не жду. Равно как и снисхождения к моему положению. Воронцов явно не из той категории мужчин, которых трогают такие вещи. Наверняка, он невинных младенцев по утрам вместо завтрака ест.
Комкаю в руках его рубашку и, со злостью затолкав в пакет, отправляюсь в фойе. Теперь ещё после работы в химчистку тащиться. Надо было ему этот кофе на голову вылить! Жаль, что он уже остывший был...
Отвлекаюсь на звук вибрации, исходящий из моей сумки и, вытащив телефон, смотрю на высветившийся на экране номер клиники репродукции.
— Инна, — вздрагиваю, услышав за своей спиной низкий голос Воронцова. — Пойдём, у меня сегодня ещё много дел. Все телефонные разговоры оставь на внерабочее время, — бросает взгляд на мобильный, зажатый у меня в руке.
— Да... конечно...
Быстро скидываю вызов, убираю гаджет в сумку и залетаю вслед за боссом в лифт.
— На встрече внимательно слушаешь всё о чём будет говорить клиент и конспектируешь, — даёт указания. — Любую деталь, Александрова, поняла? Это важно.
Молча киваю, уперев взгляд в пол. Не могу смотреть Воронцову в глаза, когда он так близко. Я вообще не выношу прямого взгляда этого мужчины. Он слишком тяжёлый, слишком подавляющий. У моего отца был такой. И у моего бывшего мужа...
Я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что это не норма, но пока что ничего не могу с собой поделать. С определённого момента высокие брюнеты с карими глазами вызывают у меня приступ паники.
Вспоминаю как десять минут назад поймала этот взгляд в зеркале в кабинете, когда Воронцов переодевал рубашку. К щекам в ту же секунду резко приливает кровь.
Боже, наверняка, он подумал, что я на него пялилась... Не дай бог ещё решит, что я к нему дышу неровно. Хотя, я действительно к этому мужчине неровно дышу. Только не в том контексте, в котором ему могло показаться. Ничего кроме страха и трепета в животе он у меня не вызывает...
С облегчением выдыхаю, когда, выйдя из лифта мы попадаем на улицу. Лицо обдаёт поток прохладного осеннего воздуха, от которого чувствовать я себя начинаю гораздо лучше.
В лифте голова немного кружилась из-за недостатка кислорода.
Вообще, гинеколог советовала мне гулять как можно чаще. Это благотворно влияет на ребёнка. Но с моим графиком работы частые прогулки мне не светят. А вот на выходных я планирую выбраться куда-нибудь в парк.
Может, даже в Петергоф съезжу, покормить белок.
— Прекращай считать ворон, Инна, — нетерпеливый голос моего шефа выводит меня из приятных размышлений. — В машину залезай, у нас встреча через пол часа. Мы сейчас все пробки соберём.
Воронцов открывает для меня переднюю пассажирскую дверь и кивает, чтобы я садилась.
Проклятье... я надеялась, что буду сидеть сзади. От тесного контакта с этим мужчиной у меня мурашки по коже.
— Тебе особое приглашение нужно или как? — выгибает бровь.
Прикусив губу, сажусь на сидение и дёргаю ремень безопасности, чтобы пристегнуться, но ремешок заедает и никак не хочет выдвигаться дальше.
— Дай сюда, — даже не замечаю в какой момент Воронцов успевает сесть в машину. — Не зачем так дёргать.
Мужчина наклоняется, вытаскивает ремень из моих пальцев и плавно тянет вниз. Лёгкие заполняет аромат его парфюма. Дорогой, древесный немного пряный запах, который, как мне кажется, очень ему подходит.
Не удивительно, ведь этот одеколон покупала ему я. Три месяца назад Борцов поручил мне купить подарок ко дню рождения Глеба Викторовича. Даже удивительно, что он пользуется...
— Спасибо, — выдавливаю хрипло, борясь с новым приступом головокружения.
Воронцов, как и следовало ожидать, мою благодарность игнорирует. Заводит мотор и выруливает на трассу.
Машину этот мужчина водит очень агрессивно. Стремительно разгоняется, резко перестраивается между рядами, обгоняя остальной поток автомобилей.
Моё сердце лихорадочно дёргается и толкает по венам новую порцию адреналина, когда после очередного съезда, джип Воронцова снова набирает скорость.
Моя не на шутку разыгравшаяся фантазия в красках подкидывает мне картинки страшных ДТП, которые я периодически вижу в сводке новостей. Обострившийся инстинкт самосохранения в этот момент истерически бьёт во все колокола.
Единственное, что отвлекает меня от страха попасть в аварию — это настойчивая вибрация мобильного.
— Сколько раз говорить, все личные вопросы нужно оставлять за пределами работы. — слышу раздражённый голос Воронцова.
