Некоторые из мужчин — наша семья, другие достаточно близки, чтобы их можно было назвать таковыми. Они поклялись защищать нас ценой своей жизни и, судя по выражению их лиц, планируют это сделать.
Не присоединившись к Винсенту, они доказали, что серьезно относятся к своим клятвам.
— Черт побери, — ругается Майкл рядом со мной.
Его мышцы напряжены. Это наш двоюродный брат мертв на полу. Наш брат. Тони с другой стороны от меня, с пистолетом в одной руке и ножом в другой. Его взгляд снова скользит к Мигелю, лежащему на полу. Они были близко. В нашей сфере бизнеса приходится время от времени готовиться к смерти. Но прошло много времени с тех пор, как мы кого-то теряли.
— Я убью его, — плюю я. Слова — это обещание.
— Винсент! — мой отец ревет.
Я улавливаю легкий приступ страха на лице Винсента. Похоже, он не может поверить в то, что только что сделал. Он знает лучше, чем кто-либо, что только что начал войну. Время переговоров прошло. После этого пути назад нет.
Я всегда отлично разбирался в людях, выражениях лиц, язык тела. В колледже я изучал психологию. Я хотел понять, что движет людьми, почему они делают то, что делают. Это понимание — единственная причина, по которой я могу заметить, как выражение лица Винсента меняется на выражение смирения и принятия.
Мои глаза расширяются, когда я вижу, как он что-то шепчет одному из мужчин, охраняющих его. Затем его глаза встречаются с моим отцом. Время замедляется. Все, что происходит дальше, происходит в замедленной съемке. Все, что нужно, — это один выстрел. Мой отец понимает, что должно произойти, в тот же момент, когда это происходит. Все, что он может сделать, это поднять пистолет и произвести выстрел. Но это бесполезно. Пуля попадает ему в лоб, и Рикардо Де Лука падает. Нет никаких сомнений в том, что он мертв.
Первое, что приходит на ум, это то, что он знал. Винсент знал, что на моем отце был бронежилет, поэтому он выстрелил в единственное место, в котором не смог бы выжить. Он убил его, не моргнув глазом. Человека, которого он знал уже несколько десятилетий. Человека, который дал ему шанс, когда никто другой этого не сделал, и он застрелил его, не задумываясь.
Моя рука начинает дрожать, но я не упаду. Я отказываюсь быть сломленным из-за этого. Последнее, что я помню, это крик боли, прежде чем все станет черным, и все, о чем я смогу думать, это убийство. Звук выстрелов прорезал воздух. Краем глаза я вижу, как Тони уходит от нас, пробираясь в тыл врага. Я наблюдаю, как он режет ножом шею одного человека, а затем стреляет другому в живот.
Остальные люди, которые еще живы, прикрывают меня, пока я изо всех сил стараюсь добраться до Винсента. Но это бесполезно. Кто-то водит машину. Меня охватывает паника при мысли о потере человека, убившего моего отца. Я стреляю столько пуль, сколько могу, но ни одна из них не попадает в цель. Винсенту удается сбежать.
Я выпускаю две последние пули в остальных его людей, а затем моя ярость утихает. Со мной такого никогда не случалось. Это полное истощение, которое сменяется полным опустошением. Моя грудь грозит обвалиться, когда я кружусь.
Мой отец лежит прямо на земле, не двигаясь. Майкл стоит на коленях рядом с его телом, глаза широко раскрыты от непролитых слез. Я едва замечаю кровь, сочащуюся из пулевого ранения на его руке. Из четырех других мужчин, которые пришли с нами, только один еще жив, на его лице написан страх.
Очень медленно я опускаюсь на землю и становлюсь на колени рядом с отцом. Я тянусь к его руке, надеясь что-то почувствовать, но ничего. Он не двигается. Я не могу чувствовать дерьмо. Не от него и не от себя. Моя грудь полая, пустая. Кто-то кладет руку мне на плечо.
— Вставай, — говорит Тони.
Я игнорирую его.
— Иди к черту, Роман! — шипит он. — Мы скорбим после мести.
Это открывает шлюзы эмоциям, и я рад, что ярость возвращается первой. Мы скорбим после мести. Мой отец так говорил. Это было утешением, обещанием, ободрением. Я знаю, без сомнения, он не хотел бы, чтобы я лежал на земле и плакал из-за него.
Есть так много вещей, о которых мне нужно позаботиться. Но, как сказал Тони, первое — это месть. Итак, я встаю на ноги. Майкл следует его примеру, и они оба становятся рядом со мной.
— Теперь ты дон, Роман, — говорит Майкл хриплым голосом. — Ты командуешь.
Я готовился стать следующим доном с самого детства. Я просто не думал, что это произойдет так скоро. Мой отец не собирался передавать эту должность, пока мне не исполнилось тридцать. Он должен быть еще жив. Винсент забрал это у меня. И за это придется заплатить смертью. Де Лука известны тем, что держат свои дела в тайне, но клянусь, этот город будет проливать кровь до тех пор, пока мой отец не будет отомщен.
— Винсент умрет до конца недели, — произношу я.
Рядом со мной они оба кивают.
Мы сделаем все возможное.
Глава 3
Елена.
— Я пойду выпью, — кричу я сквозь громкую музыку, грохотающую в клубе.
Все кивают в знак признания, махая мне рукой. Я ориентируюсь в толпе, изо всех сил стараясь не столкнуться с лежащими на полу растениями и отбивая руки чрезмерно нетерпеливых пьяных людей. Наконец я оказываюсь перед баром. Здесь намного тише, чем в остальной части клуба, дальше от диджейской будки.
Бармен улыбается мне.
— Эй, что я могу для тебя сделать?
— Виски со льдом, пожалуйста.
Он готовит мне напиток, а я жду, крутясь вокруг и глядя на клуб. Я замечаю остальных своих друзей или, точнее, коллег. Мы недостаточно близки, чтобы быть друзьями, но это самые значимые отношения, которые мне удалось завязать с тех пор, как я переехала в Бостон. Я училась в колледже с одним или двумя из них. Время от времени, когда мы все напряжены
