кладет последнюю фотографию в конверт, берет со стула старую миску с едой и направляется к двери. Я остаюсь сидеть на полу, шмыгая носом и пытаясь расшифровать сообщение. Значит, Грейсон знает. Он узнал об этом до или после своей маленькой импровизированной поездки в Париж с этой сучкой? По крайней мере, моя первоначальная теория была верна. Они пытаются вытрясти из него деньги. Вопрос в том, для него я этого стою? Насколько же я бесполезна? Я знаю, что это ядовитые мысли, но обида и гнев борются за доминирующую эмоцию во всей этой ситуации. Я до сих пор не могу смириться с тем фактом, что Грейсон отвез Ванессу в Париж. Единственное место на земле, где сбылась моя мечта.
Черт, он мог бы отвезти ее в Рим… куда угодно, только не в Париж. Это кажется намеренным и похожим на громкое «пошла ты». Он должен понимать, что я узнаю, даже если бы меня не похитили. Отодвигаю миску с овсянкой в сторону и заползаю на кровать, сворачиваясь калачиком. Мне даже насрать на то, что мой желудок протестует от боли и голода. Я хочу темноты, черт возьми. Не хочу этого чувствовать. Я плачу до тех пор, пока сон, наконец, не смилостивился надо мной.
* * *
— Шивон… Шивон? Просыпайся.
Женский голос пробуждает меня ото сна. Я протираю глаза и поворачиваюсь на голос. Застываю в шоке. У нее длинные рыжие волосы, как у меня, но зеленые глаза. Сходство поразительное. Мы могли бы сойти за сестер, настолько сильно сходство. О, боже… неужели я уже мертва, и мой ангел здесь, чтобы забрать меня? Легкий толчок, который дает эта женщина, называя мое имя в третий раз, выводит меня из полубессознательного состояния. Ну, если она не ангел, то она пришла спасти меня, или она с двумя другими?
— Кто ты такая? — сонно спрашиваю я. Пожалуйста, будь здесь, чтобы спасти меня. Что-то подсказывает мне, что это не так, но я могу надеяться.
— Меня зовут Селин, — говорит она, морща нос. Я поднимаю руку и принюхиваюсь. Да, это я. От меня воняет. Мне не разрешали принимать душ с тех пор, как я здесь, и на мне та же одежда, что и в тот день, когда они меня забрали. — Да, от тебя действительно пахнет, но, надеюсь, мы сможем сегодня отвезти тебя домой, — подтверждает она.
— Так ты работаешь с Алексом и Роком?
На ее лице отражается шок от того, что я знаю имена похитителей.
— Я ни с кем не работаю. Мы все здесь с одной и той же целью — да. Сегодня важный день, поэтому важно, чтобы ты делала все, что тебе говорят, чтобы никто не пострадал. — Селин смотрит мне в глаза, ожидая моего ответа. — Ты понимаешь? Никаких шуток.
— Хорошо. Я просто хочу выбраться отсюда живой, — язвительно замечаю я.
— Я тоже этого хочу. Пошли, нас ждут внизу. Я вынуждена попросить тебя надеть это на голову.
Опять эта чертова наволочка. Я ненавижу эту чертову штуку, но не хочу повторения принудительного подчинения, поэтому встаю и делаю, как говорит Селин. После того, как наволочка оказывается у меня на голове, она выводит меня за дверь. Я осторожно делаю каждый шаг, мои руки постоянно ищут, за что бы ухватиться, но там ничего нет. Селин кладет мою руку себе на плечо, чтобы вести меня. Когда мы спускаемся вниз, изменение температуры и легкий ветерок предупреждают, что мы уже на улице. Мне помогают забраться, как я предполагаю из-за обширности пространства, в фургон, а затем мои запястья к чему-то привязывают сзади. Материал на ощупь напоминает веревку и плотно врезается в мою кожу. Наволочка осталась у меня на голове. Я знаю, что от этого будет только хуже, поэтому пытаюсь сосредоточиться на чем-то другом — например, на мысли, что реально окажусь на свободе.
Наконец хлопает дверь, и фургон с ревом оживает. Я напрягаюсь, чтобы разобрать голоса впереди, но также чувствую дыхание рядом и понимаю, что кто-то здесь со мной. Я веду себя тихо и стараюсь держаться прямо при каждом ухабе на дороге. Я сижу на полу, вытянув ноги перед собой, а руки связаны за спиной, так что я еле держу равновесие. Поездка, кажется, длится вечно, и мои нервы на пределе. Селин сказала, что сегодня решающий день. Я предполагаю, что это день для обмена — меня на деньги. Они действительно собираются меня отпустить? И позволят уйти Грейсону? Черт, неужели это он совершает обмен? Они, вероятно, убьют нас обоих. Мне не нужно быть пессимистом. Надеюсь, у него есть план… как у ФБР, которое только и ждет, чтобы схватить этих ублюдков. Возможно, я не прощу ему поездку с Ванессой в Париж, но не хочу, чтобы он умер, пытаясь спасти меня.
Эти возможные сценарии сводят меня с ума. Я так чертовски напугана, но хочу, чтобы все это поскорее закончилось. После того, что кажется часами, мы, наконец, останавливаемся. Я слышу, как в фургоне закрываются две двери — водительская и пассажирская. Жду несколько минут, но дверь, за которой я нахожусь, остается закрытой. Я пытаюсь стряхнуть наволочку с головы, но это бесполезно.
— Не двигайся, Шивон. Все почти закончилось, — тихо произносит мужской голос. Это Алекс. Я знала, что здесь не одна. Я чувствовала его присутствие.
— Когда? Сколько пройдет времени, прежде чем ты меня отпустишь?
Я хочу, чтобы он продолжал говорить.
— Скоро. Просто делай в точности то, что тебе говорят. За тобой придут с минуты на минуту.
Меня бесит, что его ответы такие расплывчатые.
— Ты можешь хотя бы снять эту наволочку с моей головы? — спрашиваю я. Эта чертова штука только усиливает мое беспокойство.
— Пока нет. Все почти кончено, — повторяет он. — Постарайся сохранять спокойствие.
Я думаю, он чувствует, что я молча схожу с ума. Адреналин в крови зашкаливает, и я хочу бороться и убежать. Как и обещал Алекс, дверь фургона открывается. Они здесь ради меня. Я чувствую, как кто-то хватает меня за руку, чтобы помочь выбраться, но наволочка и веревки остаются на месте.
— Помни, что я сказал, — произносит Алекс у меня за спиной.
Хватка на моем бицепсе усиливается, и я чуть не кричу от боли.
— Никаких разговоров или смешного дерьма, когда я сниму эту штуку с твоей головы, — предупреждает Рок.
Я бы узнала его злой голос где угодно. Он сочится презрением ко мне.
— Заткнись к чертовой матери, Рок.
Это Селин. Я не знала, что она была с нами. Итак, и
