в мучительном томлении.
Вот же ж, упырь проклятый!
Как ему удаётся влиять на мои слабые стороны?
Смотрю в его лукавые глаза, вдыхаю одуряющий мускусный запах и лечу в пропасть. Как загипнотизированная, падаю камнем вниз. Может, он по ночам питается женской кровью? Поэтому настолько притягателен. Самый красивый мужчина на свете, даже с творческим беспорядком на голове, в домашних штанах и в белой футболке он выглядит не опасным злым волком, а пушистым Тибетским мастифом, которого хочется почесать за ушком и потрогать за влажный нос.
— А если я в тебя влюблюсь? Если не захочу с тобой расставаться через год? Что тогда? Вышвырнешь меня насильно, как притащил в свой дом?
— Подпиши бумаги, Колючка, и люби сколько хочешь. Я же не против, — Исаев приподнимает уголок губ, словно его позабавили мои слова.
Вот сволочь! Редкостная, брутальная, невыносимая скотина! Неужели и вправду бесчувственный?
— Угу, — фыркаю я, скептически оценив его заверение. — Я заметила. Ты мне синяк надавишь своим членом. Кроме потрясающего секса со мной ты ещё о чём-то думаешь?
— Конечно. О бизнесе. О родителях. О близких мне людях. Даже о подчинённых думаю. О своих собаках, кстати, тоже. О Юлечке, которая умеет ставить капельницу без боли… — последнее явно добавляет, чтобы меня позлить. Зубы скалит, идиот!
Вскипаю праведным гневом. Выдернув у него ручку, кривым росчерком порываю со своим прошлым. На кипящих эмоциях подписываю соглашение о разводе. Меня неимоверно колотит. Сердце вот-вот лопнет, так оно кидается на рёбра.
— Доволен? — рычу, швыряя «Паркер» на стол. — Мудак! — взбесившись, ударяю ладонями в его грудь. Мышцы мгновенно каменеют. Последующие удары по плечам Руслана начинают отзываться болью в моих суставах.
— Иди ты к черту, придурок! А лучше к своей Юльке! Пусть она тебе в язык уколов нашпилит! Да побольше! Чтобы ты не нёс всякую несусветную чушь! Хам! Циник! Упрямый бульдозер!
Сконцентрировав все свои силы в кулаках, луплю его, а он, как монолит, стоит и с приподнятой бровью наблюдает за мной. Сбрить её, к чертям собачьим, когда уснёт! Мазохист, хренов!
Мои кисти начинают неметь, как и спина. Я всё ещё прижата Исаевым к столу. Вырваться не получается. Он же не тощий прыщ, а бугай.
Перетерпев мои паршивые боксерские способности, Рус ловит за запястья. Заводит их за мою спину, легко фиксируя одной рукой. Второй хватается за шею сзади, притягивая моё лицо к своему. Так близко, что я чувствую, как скользит по моим губам его горячее дыхание. От этого меня ещё больше ведёт и колотит.
Гррррр! Как же я его ненавижу!
— Давай… — хрипит, опуская взгляд на мои сжатые губы. — Поревнуй меня, злючка. Мне нравится, когда ты заводишься.
Скользнув языком по своей губе, целовать меня не решается. Проходили уже. Знает, что укушу. В такие моменты меня лучше не трогать. Но кого волнует моё состояние? Одержимого страстью мужчину? Сейчас он смотрит так, будто готов рискнуть и снова испытать судьбу.
— Я даже кончить только от этого готов, — заверяет, перемещая ладонь на мой затылок. Сгребает пальцами волосы. Когда кожу головы обжигает приятной болью — выдаю дрожащий вздох. Возбуждение в теле разгорается сильнее. Как бы я не старалась его тормозить — ничего не выходит. Его наглость и упорство действуют на меня непостижимым образом. Вынуждают терять контроль.
Мне кажется, в данный момент я выгляжу точно также, как обречённая муха на паутине. Знаю, что упырь добьётся своего, но всё-таки пытаюсь не сдаваться.
Ерзаю, дёргаюсь и выгибаюсь, пока не попадаю коленом в пах.
Не совсем в цель, конечно. Но в очень опасной близости.
Добиваюсь освобождения рук.
— Блять, Маша, прекрати! — прошипев, Руслан резко раздвигает мне ноги и наваливается сверху, опрокидывая меня на стол.
Обхватываю его руками и ногами, осознавая, что ловушка окончательно замкнулась, футболка задралась, оголив живот, и теперь этот несносный мужчина с удовольствием созерцает мой лобок с удачного ракурса.
Чтоб его черти драли! Сукин сын!
— На член нельзя покушаться, милая, — ликует паршивец, распиная меня на столешнице, словно пойманную бабочку. — Его нужно беречь и лелеять…
Наши глаза, полные упорства и желания одержать верх, скрещиваются, подобно молниям. Высекают искры. Пульс в ушах грохочет похлеще грома. Дыхание, срываясь на полную, сотрясает грудные клетки. Если кто-то скажет, что в данную секунду над коттеджем Исаева сгущаются тучи, я даже не удивлюсь.
— Может, мне начать на него молиться? — выцеживаю из себя неуправляемые эмоции. Дёрнувшись, провоцирую столкновение промежности с каменной эрекцией. Вздрагиваю от разряд тока, сжимаюсь внутри, чтобы унять взорвавшуюся пульсацию. — Ты ведь ничего не испытываешь кроме похоти. Берёшь без согласия. Властвуешь. Ты заржавевший кусок металла! Отпусти!
Вцепившись пальцами в его челку, пытаюсь оттянуть голову Исаева назад. Подальше от своего лица. Но где там. Упырь боли не чувствует. Упрямо зарывается лицом в мои волосы и шумно выдыхает в ухо.
— Брехня… Испытываю, ещё как испытываю, Машенька. Очень неуёмную страсть я к тебе испытываю. Желание обладать тобой. Дарить тебе подарки и заботиться как за маленькой упрямой девочкой. Ты вполне меня устраиваешь. Нам хорошо вместе. Остальное не столь важно. Если сходимся в физическом плане, в духовном тоже повезёт, — оправдываясь, проходится горячим языком по кромке раковины. Всасывает мочку уха, прикусывая её.
Божжжеее… Меня прошивает затяжной дрожью, настолько приятной и покалывающей, что хочется глухо простонать.
Кожа под его языком воспламеняется, становится чувствительной в разы. Он покрывает влажными поцелуями шею, сдавливает ладонью грудь и сам заводится. В какой-то момент теряет контроль…
— Хочу тебя, — рыча, прихватывает зубами изгиб шеи. Всасывает кожу. Языком доводит до исступления, зализывая боль.
От охрипшего глубокого голоса вкупе с тем, что он делает, по моему телу дрожь волнами накатывает. Острая. Жгучая, как ток.
— Грязно хочу. Как шлюху. Здесь и сейчас, — рваные выдохи обжигают, а я теряюсь в его объятиях. Лишаюсь сил. Выровнять дыхание не выходит. Захлёбываюсь эмоциями. Проигрываю ему. Падаю. Разбиваюсь вдребезги, как только его умелые пальцы касаются влажных складок, раздвигая их.
— Руслааан! — мощный разряд тока прошивает всё тело.
Вздрагиваю, ногтями впиваясь в его шею. Выгибаюсь под ним. Горячо становится. Живот сводит сладостной судорогой. А он ловит эти моменты, наслаждаясь моей реакцией и своим превосходством.
Всего лишь влагу размазывает, пока я лечу в бездну. Задыхаюсь. Пока меня трясёт в какой-то дикой агонии. Расщепляет на мелкие атомы.
Так хорошо становится, что хочется скулить и просить большего.
Гад! Какой же ты мерзавец.
Неисправимый сукин сын…
Только не останавливайся.
Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста!
Не сейчас… Не надо…
Наверное, последнее я говорю вслух, в бреду, потому что он неожиданно убирает руку, лишая
