— Это женская раздевалка, Саймон. Тебе сюда нельзя вне зависимости от того, насколько далеко ты спрятал эту штуку.
Ухмыляясь, он прижимает руку к промежности.
— Я не смогу спрятать эту штуку как бы ни пытался, — я чувствую отчетливый запах говядины, когда его губы оказываются у моего уха. — Такие размеры не спрячешь.
Я отталкиваю его и захожу в раздевалку.
— Снизь самооценку, придурок.
Саймон смеется.
— Схожу в душ и встретимся у входа.
Один из недостатков моего характера — соглашаться заранее. К тому времени, когда запланированное наступит, я предпочту снять лифчик и не натягивать его обратно.
Я смахиваю пот из-под спортивного топа.
— У меня уже есть планы на вечер, и я очень устала, так что…
— Но сегодня твой день рождения.
— Ага, и я…
— Пять минут! — он целует меня в щеку и бежит в мужскую раздевалку. — Дай мне пять минут! Приведу себя в порядок для моей любимой именинницы! — он подмигивает и исчезает, прежде чем замечает, как я закатываю глаза.
Несомненно, мы друзья, и да, 75 процентов совместного времяпрепровождения его руки блуждают по мне, когда мы находимся в чересчур близких танцевальных позах. И все же, псевдо-свидание с Саймоном за обедом — это не то, как как я представляю свой идеальный двадцать четвертый день рождения. Вообще, есть как минимум десять способов как его провести лучше. Например, вздремнуть часика два на диване, подрочить в своей спальне или погулять с кошкой.
У меня нет кошки.
Но я неравнодушна к бесплатной еде, и мы собираемся в «Тако Кантина», что супер, ведь тако — моя жизнь. В то же время, я совсем не рада настойчивости Саймона разделить начос и гуакамоле, ведь он съест все, а я успею урвать лишь две чипсинки.
— Упс, — его пальцы касаются пыльного дна деревянной миски для чипсов. — Вроде как я все съел, да?
— Ага, так и было.
Он отмахивается от меня.
— Да ладно, зато тебе не надо беспокоиться о лишних калориях.
Я настолько резко вскидываю брови, что беспокоюсь, что они отлетят.
— Что, извини?
— Лишние калории.
— Ага, я услышала. Я давала тебе шанс изменить свои слова, — я потягиваю свой безалкогольный мохито, наслаждаясь его сладким вкусом. — Когда это вообще стало нормой — говорить, что женщине стоит есть, а что нет?
Он с опаской смотрит на меня.
— Успокойся, Дженни. Я пошутил. И не делай вид, что ты к этому не привыкла.
Я к этому привыкла, в этом-то и проблема. Всю свою жизнь я борюсь с желанием съежиться под пристальным взглядом танцевальных тренеров, которые придираются к любому проявлению мягкости в теле; которые просматривают мои отчеты по еде в поисках хотя бы какого-то признака того, что я не придерживалась строгой диеты; чего-то, что могло бы объяснить, почему неделю назад я двигалась слегка вяло или почему одним утром мой наряд вдруг стал немного облегать фигуру. Я слишком часто обнималась с унитазами и плакала, боясь их грубых слов, но еще больше боялась развить зависимость, которая слишком легко может привести к летальному исходу.
Это чудо, что сейчас я сижу здесь и спокойно заказываю три тако и лимонад, не заботясь ни о чем на свете и не испытывая ни капли угрызений совести. Это то, к чему я стремилась со времен средней школы через невероятное количество часов терапии. Я не позволю необдуманным словам Саймона украсть годы моего прогресса в отношениях с едой.
А затем он добавляет:
— Да и вообще, в следующем месяце уже зимнее шоу. Ты же не хочешь набрать лишних кило?
Я не разбиваю свой стакан просто потому, что этот лимонад просто пушка.
— Ты роешь себе могилу. Продолжай в том же духе, и ты там окажешься, я тебя уверяю, — «говнюк», мысленно добавляю я.
Он накрывает мою руку своей.
— Знаешь, я думаю, ты самая красивая девушка на свете, Дженни. Мне повезло, что ты стала моей партнершей.
Я улыбаюсь официанту, одними губами произнося беззвучное «Спасибо», когда он ставит передо мной блюдо с тако. Саймону я говорю: «Еще бы».
Он съедает половину тако за один укус.
— Твой брат все еще женат?
— Прошло только две недели, так что да, — кроме того, Картер одержим Оливией. Хорошо, что он профессиональный хоккеист. Если бы он был в городе каждый день, Оливия бы придушила его. Я все еще не понимаю как за двадцать четыре года не сделала это сама. Мой брат замечательный, он просто немного… шумный? Напыщенный? Уверенный в себе? Чересчур? Все вышеперечисленное?
— Две недели — это больше, чем он может выдержать в серьезных отношениях, — говорит Саймон с набитым ртом говяжьего фарша, листьев салата и сыра. То, как он умудряется залезть под юбки каждой девушки нашего направления в университете, находится далеко за пределами моего понимания.
— Стоит ли напоминать, что ты такой же бабник, каким был Картер до Оливии?
— Я не такой.
Я случайно хихикаю. Упс.
Саймон закатывает глаза.
— Почему у твоего брата есть шанс изменить свою репутацию, а у меня нет? Может, я тоже хочу остепениться.
Заслуживают ли люди презумпции невиновности? Обычно, да. Но я знаю этого человека. Я наблюдала, как он очаровывал своим обаянием бесчисленное количество девушек. Все лишь для того, чтобы покувыркаться с одной из них неделю или две, а потом заменить ее другой, чтобы щеголять с ней прямо перед первой. Он бросает женщин без раздумий, и при этом никогда не упускает возможности приударить за мной.
Как сейчас, когда он обхватывает своей лодыжкой мою, пытаясь зажать мои ноги между своими. Его лицо расплывается в гребаной ухмылке, и я вспоминаю, почему я ласково называю его Саймоном Сифилисом.
— Давай, Дженни. Давай поедем ко мне. Позволь мне сделать тебе настоящий подарок на день рождения.
— Ага, — я ловлю взгляд официанта, кручу пальцем в воздухе, затем указываю на свои тако. — Можно мне коробку с собой, пожалуйста? — я ставлю подбородок на переплетенные пальцы и улыбаюсь. — Знаешь, Саймон, я бы с огромным удовольствием. С таким же удовольствием останусь и доем этот обед, — я с благодарной улыбкой беру у официанта маленькую коробочку и начинаю укладывать внутрь свои тако. — К сожалению, сегодня мне не хочется совершать ошибок размером с придурка.
Я встаю и аккуратно целую его в щеку, мысленно занося его невероятно удивленное лицо в файл под названием «я хочу запомнить это навсегда».
— Спасибо за мои праздничные тако. Не могу дождаться, когда смогу насладиться ими в тишине и одиночестве.
* * *
Особенность улыбки Беккетов в том, что перед ней не могут устоять даже другие Беккеты. Мой брат не может отказать мне, и я, как известно, время от времени пользуюсь этим.
Поэтому я не только заказываю стейк и лобстера в одном из самых модных ресторанов Ванкувера на праздничном ужине в честь моего дня рождения, но и съедаю банановый сплит с Орео в моей любимой кондитерской после простой просьбы и улыбки с ямочками на щеках. Картер съел две порции, поэтому, следуя за ним по улице после ужина, я пытаюсь не позволять пятнадцати фунтам (прим. 6,8 килограмм), которые, как мне кажется, я набрала за сегодняшний вечер, слишком сильно давить на мои мысли.
Тем не менее, я наелась, мне чертовски неудобно, и Картер заставляет меня идти пешком. К тому же, ужасно холодно, и на мне мое красивое пальто, а не теплое.
Я дрожу, укутавшись в шарф.
— Мне холодно. Куда мы идем? Почему Хэнку после ужина нужно домой, а мы гуляем по снегу? Разве ты нас не любишь?
Картер игнорирует меня, но Оливия стонет, прижимая обе руки в рукавицах к животу.
— Мне нужно прошагать всю эту еду. Я съела слишком много.
Я глажу ее очаровательный беременный животик.
— Маленькая мама была голодна. Все в порядке.
— Маленькая мама всегда голодна.
— Большой папочка тоже всегда голоден, — урчит Картер, похлопывая себя по животу.
Я корчу гримасу.
— Пожалуйста, нет. Никогда больше.
