Елена Харькова - Всем врагам назло!

Ознакомительная версия.

– Тебе рассказать подробности? – зло посмотрела на него Анжелика.

– Сволочи! Я их убью! – закричал Сергей.

– Ничего ты им не сделаешь.

– Мы сейчас же пойдём в милицию и напишем заявление. Пусть их найдут, а уж я потом с ними разберусь! Пойдём.

Он взял Анжелику за руку, но она вырвалась.

– Нет, никуда я не пойду.

– Ты что! Хочешь, чтобы они разгуливали на свободе и пели свои дебильные песни?!

– Заявление я подавать не буду! – упрямо твердила девушка, глядя на парня из-под нахмуренных бровей.

Она отстранилась от Сергея, подошла к окну и стала смотреть на пляшущие в безумном танце ветки.

– Серёжа, уйди, пожалуйста, – тихо попросила она. – Я тебя очень прошу! Я никого не хочу сейчас видеть.

– Даже меня?! – поразился парень.

– Даже тебя. Уходи!

Он постоял минуту. Но потом, убедившись, что Анжелика демонстративно молчит, повернувшись к нему спиной, Серёжа медленно пошёл к двери.

– Можно я завтра приду? – спросил он перед уходом и, не дождавшись ответа, вышел.

Свадьбу пришлось отложить.

Около двух месяцев Анжелика не выходила из дома и никого к себе не пускала, даже Сергея. Поначалу в станице все её жалели. Но потом, видя, что девушка не подаёт на музыкантов заявление в милицию, станичники стали перешёптываться, что это неспроста: «Скорее всего, Анжелика сама с теми парнями сбежала. Да-да! Ей, наверное, захотелось пожить городской жизнью, – рассуждали они, – вот она с музыкантами в машине и укатила. А когда Лика им надоела, те вернули её обратно. И не побоялись парни сами её в станицу привезти. Значит, вины на них нет. К тому же они так и сказали соседкам, что Анжелика с ними добровольно уехала. И она не возразила. Видно, стыдно было при дружках врать. А теперь сидит как мышь взаперти, боится честным людям в глаза смотреть! Да, яблоко от яблони недалеко падает. Шалавина дочь тоже шалавой стала!»

Сначала такие разговоры велись шёпотом, оглядываясь, чтобы посторонние не услышали. Но через некоторое время об этом заговорили вслух. И вскоре уже вся станица бурлила. Возмущению людей не было предела: «Да как могла эта девка так гнусно поступить с таким хорошим парнем! Сбежала прямо перед свадьбой! А он, бедный, так страдал! Так страдал! Хотел взять её, неизвестно от кого нагулянную, в приличную семью с достатком, а она отплатила такой чёрной неблагодарностью! У, шалава чёртова!»

Девушке перемывали кости на каждом углу, где собирались хотя бы двое. Проклинали и Анжелику, и её мать заодно. А возле их дома теперь по вечерам стали собираться парни, чтобы позлословить и похохотать над собственными похабными шутками. Больше всех усердствовали отвергнутые когда-то Анжеликой ухажёры:

– Эй, детка, переспи и со мной. Я тебя тоже в город свожу!

– Ангелочек, а тебя городские научили минет делать? Если да, то я первый в очереди.

– Лика, а ты чем за услуги берёшь – деньгами или можно картошкой с тобой расплатиться?

Анжелика с отрешённым видом лежала на кровати, уткнувшись в подушку. А за стеной тихо плакала мать, не в силах помочь дочери. Бедная женщина пыталась отпугнуть хамов, несколько раз даже окатила их водой, но всё было бесполезно. Такая реакция, наоборот, только веселила их и подзадоривала на новые пакости.

Как-то под окном опять собрались парни выпить пиво и посостязаться в остроумии, и один из них крикнул:

– Анжелика, а твой Серёга с Людкой Валетко теперь гуляет! Она не то что ты, с городскими на машине не катается, под всех не подкладывается!

Анжелика, услышав это, встала с постели и, пройдя сквозь строй улюлюкающих парней, направилась к Серёжиному дому. Открыв калитку, она натолкнулась на мать Сергея.

– Тю, гляньте, кто к нам пожаловал! Городская припёрлась! Ща я с вами, мадемуазель, поздоровкаюсь. Только руки от навоза оботру, – язвительно произнесла женщина, а потом визгливо заорала на всю улицу: – Да как ты посмела, шалава, в мой дом прийти?! Как ты можешь, бесстыжая, мне в глаза смотреть?! Опозорила моего сына на всю округу, а теперь заявилась! Нате вам с кисточкой! Здрасте! Ах ты шлюха неблагодарная! Мы тебя, нищенку, как дочь хотели в свой дом принять. Ни на что не смотрели! А ты, шалавино отродье, на нашу семью чёрное пятно поставила! Теперь нас вся станица склоняет! Над Серёженькой, как над дурачком, все посмеиваются! А ну убирайся отсюда! Пошла вон! Чтоб ни твоего духу, ни твоей гулящей матери здесь не было! За километр обходите нашу улицу! Ну, давай вымётывайся со двора, пока я тебя навозом не окатила!

На крик матери вышел из дома Сергей. Анжелика с горечью посмотрела ему в глаза.

– Ты поверил?

– А что мне оставалось делать? Заявление в милицию ты отказалась подавать. Со мной разговаривать не хочешь, боишься даже в глаза мне смотреть. К тому же музыканты сами тебя привезли, не побоялись, значит, вины на них нет. Да и соседям они так и сказали, что ты сама с ними уехала. А ты не возразила, – повторил он то, что говорили все. – Что мне ещё после этого думать?

– Значит, поверил, – тихо сказала Анжелика, повернулась и ушла со двора. А Сергей её не остановил.

Придя домой, Анжелика взяла нож, достала из шкафа своё подвенечное платье и порезала его на тонкие лоскуты, а потом прошла в свою комнату, легла на кровать и быстро резанула по руке. Кровь тёплой струйкой закапала на пол. Постепенно сознание стало затуманиваться, а потом всё вокруг поплыло, закружилось, и Анжелика полетела в такую притягивающую бездну. Наконец-то ей стало спокойно и хорошо.

Очнулась Анжелика от того, что кто-то бил её по щекам. С трудом подняв веки, она увидела румяное лицо женщины. Незнакомка приветливо улыбалась и, меняя раствор в капельнице, приговаривала: «Наконец-то ты проснулась. Вот и хорошо! Скоро ты поправишься. А мы уж думали, что не выживешь. Совсем ты, голуба моя, плоха была. Ишь чего надумала! Вены из-за мужика резать! Такая красотка и вдруг погубить себя хотела! Вот глупость! Ой, да мне бы хоть чуточку твоей прелести, уж я бы этим мужикам показала! Вот бы где они у меня были! – женщина выразительно потрясла кулаком. – Ничего, когда ты поправишься, мы с тобой вместе им мстить будем. Ты своей красотой их будешь заманивать ко мне в каптёрку, а я их там кастрировать буду! Чтоб эти сволочи ни одной бабьей жизни больше не сгубили! Пусть они потом как козлы, вернее, как овечки блеют. На что они годны будут? Только в хоре имени Пятницкого петь».

Женщина поправила Анжелике подушку, подоткнула одеяло и, наклонившись, доверительно произнесла: «Эх, голуба моя, все мужики сволочи. Все до одного! Некоторые только умеют получше притворяться. Поэтому к себе в сердце никого больше не пускай. Запомни: этими самцами нужно крутить, вертеть, обирать до копейки, а потом выкидывать на помойку!»

Ознакомительная версия.