Теперь уже я вошла во вкус, я мокрая и готова на что угодно. У него же, похоже, в заначке имеется еще один козырь: он хочет поделиться мною с другими. Я не знаю, откуда мне это известно, может, он подал им сигнал, но неожиданно я замечаю, что окружена со всех сторон. Вокруг выросла стена мужской плоти. Она, словно кокон, отделяет меня от остальной комнаты. Внутри нее я ощущаю себя в безопасности.
Стена подвижна. Стоит кому-то отколоться от нее, как на его место тотчас приходит другой. И мне это нравится. Чем больше, тем лучше. Я уже потеряла счет и маскам, и безымянным членам. Они подходят ко мне и склоняют головы, словно просят уделить им внимание. Я хватаюсь за первое попавшееся, до чего может дотянуться моя рука. Вскоре я вхожу во вкус, и мне хочется больше и больше. И чем больше я получаю, тем сильнее во мне голод, и он пройдет лишь тогда, когда я захочу. Я же не хочу, чтобы он проходил. Потому что секс с каждой минутой делается все лучше и лучше.
Оргазмы делаются все сильнее и ярче, и когда мне кажется, что я уже достигла пика, следует очередной, который уносит меня еще выше, и я не хочу останавливаться, потому что удовольствие, которое я получаю, ни с чем не сравнимо. Как будто сквозь тело пропускают электрический ток. Причем не только когда я кончаю. Каждый раз, когда ко мне кто-то притрагивается. Как будто меня раз за разом касаются электрошокером. Мне так приятно, что удовольствие это сродни боли. Мой мозг напоен дофамином. По телу стремительно разносится адреналин. Я перестаю замечать время…
Ощущение такое, будто я нон-стоп трахаюсь вот уже двадцать четыре часа. И наверное, если бы я захотела, я бы не останавливалась еще двадцать четыре. Мое тело способно функционировать до тех пор, пока мозг получает стимулирующие сигналы. Загвоздка вот в чем: мозг не способен устать от физической активности, зато ему вскоре становится скучно, и он начинает отвлекаться. И вот тогда начинаешь уставать. Но если вы в состоянии сосредоточиться, то ваш мозг способен выдержать еще очень долго.
Похоже, на этот раз он выдержал дольше, чем я предполагала, и если бы я могла увидеть себя в той комнате в окружении стены мужчин, то не сказать точно, узнала бы я себя или нет. Наверное, я узнала бы Анну.
Когда я, наконец, возвращаюсь домой, то чувствую себя совершенно разбитой. Все мышцы болят, словно я поднялась на гору, причем для того, чтобы достичь вершины, мне пришлось задействовать все без исключения части моего тела. Я ощущаю бодрость духа и одновременно понимаю, что выбилась из сил, и мне хочется одного – как можно дольше понежиться в горячей ванне.
Пока набирается ванна, рассматриваю себя в зеркале спальни. Я рада, что Джека сейчас нет. Ему вряд ли понравилось бы, что мое тело все красное от того, что его шлепали, тискали, щипали. В то же время я все еще пребываю в возбуждении, и мне хочется еще секса. Будь Джек дома, его член уже в следующий миг оказался бы у меня во рту. Я бы встряхнула Джеку косточки, заставила бы наказать меня, а его член стал бы орудием наказания.
Я зажигаю ароматическую свечу с ароматом жасмина, расставляю вокруг ванны плоские свечи, капаю несколько капель лавандового масла и медленно, дюйм за дюймом опускаюсь в горячую воду. Вскоре я чувствую, как мои мышцы начинают расслабляться, как пар проникает в поры лица и тела и по мне струится пот.
Я сплю так, как не спала уже давно, сном младенца. Когда я просыпаюсь, тело по-прежнему болит, но сознание ясно. Готовлюсь выйти из дома. Мне нужно выполнить кое-какие поручения, и я оставляю Джеку записку, потому что сегодня он возвращается, и я хочу, чтобы все было идеально, надеюсь, что он задумается, и мы с ним замутим что-нибудь этакое. Я пишу ему записку, в которой говорю, как сильно его люблю. И я действительно его люблю. А сегодня даже больше, чем когда-либо. И хочу его больше, чем хотела раньше.
Уже на пороге роюсь в сумочке, чтобы проверить, на месте ли ключи. Вместо ключей нахожу скрученные трубочкой банкноты. Несколько сотенных бумажек. И хоть убей не могу вспомнить, как они туда попали и когда. Беру деньги в руки и смотрю на них. Я в шоке. Я окаменела от растерянности, будто кто-то стукнул меня по заднице, и вот теперь я ломаю голову, что случилось и кто бы это мог быть.
Зря я не прислушалась к Анне. «У Банди полно сюрпризов», – сказала она, и я подумала, это лишь ее очередная шутка, которые она постоянно выдает. Теперь я все понимаю. Банди сделал из меня то, чем я никогда не хотела стать. Я позволила обмануть себя, повелась на его фантазию в духе «пигмалион шиворот-навыворот», в которой каждая добропорядочная телка только и ждет, чтобы из нее сделали б… Банди сделал из меня «Дневную красавицу». Красотку дня. Дежурное блюдо. Превратил в одну из своих сучек.
Я ощущаю себя вывалянной в грязи. В желудке у меня пусто, и я чувствую, как к горлу подкатывается ком тошноты. Мне так муторно, что я хочу, чтобы меня вырвало. Затем на смену тошноте приходит злость. Я слышу, как в голове возмущается мой собственный голос.
Господи, как я могла оказаться такой дурой? Я мысленно ору на себя, потому что Банди меня поимел, а я даже этого не заметила, пребывая в уверенности, что контролирую ситуацию, что я там самая умная и не поведусь на его разводки. И вот выходит, что повелась.
И вот теперь я спрашиваю себя: чего стоит опыт? И какова его цена?
Кстати, это совершенно разные вещи. В первом случае главное – смысл, во втором – что приносится в жертву. Мы привыкли платить цену – идет ли речь о ежедневных покупках, о нашем здоровье, наших ошибках и проколах, больших и малых проступках, обидах и глупостях – и никогда не спрашиваем себе, сколько платим, кто определяет цену и почему.
Наша культура такова, что мы зациклены на утратах – невинности, привилегий, безопасности, уважения – и редко думаем о том, что приобрели. Никто, ну совершенно никто не может сказать, чего стоит мой опыт. Никто, кроме меня самой. Это нечто такое, что знаю только я, что я понимаю и чувствую. Нечто такое, что я могу взвесить, измерить, определить количественно. Нечто такое, что я могу, будь у меня такое желание, передать другим или оставить себе. Это решать мне, и только мне. Выбор за мной. Я вольна поступить так, как сочту нужным. Это мое право и моя ответственность.
Ладно, давайте начистоту. Ведь мы говорим о сексе. Трахаются все. На виду у всех или за закрытыми дверями. Чаще или реже. «Правильными» способами и «извращенными». В одиночку, парами или группами. С представителями противоположного пола или собственного. А на практике обычно имеет место многое или даже разные комбинации вышеперечисленного. Наша сексуальность столь же сложна, как и наши личности, если не больше, потому что включает в себя не только наш разум, но и наши тела.
